Ео Рэеллин - Краденое счастье

Сколько прошло времени, Миша не заметил. За звуком открывающейся двери последовал приток влажного и прохладного воздуха с концентрированным ароматом цитруса. Миша не стал поднимать голову, открывать глаза – не хотел видеть Вадима, не хотел слышать его голоса. Вообще ничего не хотел.

Альфа сел рядом и шумно выдохнул, а потом резко ударил кулаком по панели, заставив Мишу вздрогнуть и вопросительно на него посмотреть.

– Сучёныш в течке, я не… – Вадим начал громко, запнулся, хотел было коснуться Миши, но сжал протянутую руку в кулак, только еле слышно произнёс: – Прости меня…

– Поехали домой.

Миша отвернулся от него, попытался перевести рычаг коробки передач в D и только через минуту сообразил, что машина не заведена. Ехали в абсолютном молчании, которое давило настолько, что Миша даже слышал, как дождевая вода омывает колёсные арки.

Накрыло его уже в квартире – молча ушёл в ванную, закрывшись на защёлку, чего раньше не делал никогда. Хотелось выплеснуть боль, эмоции, даже закричать, зарыдать, но внутри только тлело что-то мерзкое и неясное.

Миша вернулся в комнату в одном полотенце и, не глядя на сидевшего за столом Вадима, который уронил лицо в ладони, нашёл в шкафу пижаму – всегда спал максимум в одних трусах, а сейчас хотелось отгородиться хотя бы одеждой. В небольшой студии не было дверей, кроме санузла, имелось только одно спальное место – Миша проклинал невозможность, как восемь лет назад, закрыться от Вадима в отдельной комнате. Лишь выдохнул с облегчением, когда тот ушёл мыться – и не только из-за краткосрочного одиночества. Запахи цитруса, течки и секса красноречиво напоминали о произошедшем, заставляя вновь и вновь внутренне содрогаться.

Найдя в тумбочке наушники, Миша упал на диван и, отвернувшись к стене, поджал ноги к животу. Включил первую попавшуюся онлайн музыку, чтобы перекрыть полное опустошение. Он не повернулся, когда Вадим вышел из душа и занял своё место, соблюдая максимальную дистанцию. За всю ночь не удалось сомкнуть глаз – спал ли Вадим, он не знал, не слышал его дыхания из-за музыки, но альфа практически не шевелился. Поднялся на зов будильника и тихо, не завтракая и не умываясь, ушёл на работу.

В этом состоянии к трудовым подвигам Миша готов не был – позвонил начальнику и, сославшись на недомогание, попросил дать ему корпоративный день. Только после этого заставил себя проглотить бутерброд и выпить кофе.

Миша отчаянно искал выход, сознание металось, но не находило зацепок, позволивших бы остановить устрашающую лавину, захватившую всё его существо. Конечно, первая идея касалась книг – Миша достал с полки давно уже позабытую, но зачитанную в юности до дыр красивую сказку о любви. Увы, всё пошло не так, как когда-то: написанное словно лишилось смысла, обесценилось, превратилось в сущую ерунду. Та же участь постигла и фильмы – смех в комедиях казался донельзя фальшивым, а фантастический боевик выглядел излишне пафосным и, чего скрывать, глупым.

Всё остальное в квартире беспощадно напоминало о Вадиме и отношениях с ним. Не в силах сопротивляться, Миша начал думать о предстоящем серьёзном разговоре – о будущем. Совместном или раздельном. Скорее, раздельном. О том, что ждёт Мишу в безбрежном океане одиночества, которое хоть и казалось предсказуемым, но до вчерашнего дня оставалось каким-то далёким и эфемерным.

Вадим так же бесшумно появился в квартире, как и ушёл, на удивление, ни на минуту не задержавшись на работе, умылся, а потом, как когда-то, сел на пол в коридоре. Мише нечего было ему сказать – вновь лежал и пытался разглядывать незамысловатую фактуру светло-бежевых обоев.

– Ты не ходил на работу? – спросил альфа наконец.

– Нет.

– Миша, прости меня… – спустя пару минут Вадим вновь заговорил. – Я не хотел… Никогда не думал, что так может получиться… Запах этот грёбаный… Меня и раньше иногда тянуло, но чтобы так…

– Вадь, я всё понимаю, – перебил его Миша. – Это инстинкты.

На альфу страшно было смотреть – даже показалось, что случившееся ударило по нему ничуть не слабее, чем по Мише. Вадим казался раздавленным – за какие-то сутки растерял весь свой уверенный лоск, блеск в глазах сменился отчаянием. И это ранило даже сильнее измены: понимание, что любимый человек сейчас испытывает разочарование в самом себе.

Возможно, Миша его идеализировал и заблуждался насчёт искренности, углубляться не хотелось – слишком много ресурсов было потрачено на то, чтобы не уйти в себя. Это могло бы стать спасением, как раньше, до встречи с Вадимом. Но могло стать и началом конца – и Миша изо всех сил старался удержаться на краю реальности.

Организм подключил ещё один защитный механизм – внезапно нестерпимо захотелось спать, так что Миша уже сквозь пелену дремоты почувствовал, как прогнулся рядом с ним диван, а на талию легла тяжёлая тёплая рука.

Следующие два дня они жили, старательно изображая, будто ничего не произошло. Во всяком случае, так Мише казалось, но он понял, что ошибался, когда Вадим заговорил о своём решении расторгнуть договор с фирмой, даже несмотря на то, что Кирилл уже успел уволиться.

– Своими силами справимся, – сказал Вадим, и Миша с ним согласился.

Близкое к анабиозу состояние длилось почти две недели, Миша порывался расставить точки над i только в глубине души – вся его сознательная часть боялась выяснения отношений и возможных последствий. Было очевидно, что уходить к Кириллу Вадим не собирается, а от мыслей о будущей неверности альфы хотелось спрятаться как можно дальше. Хотя Миша и понимал, что это неизбежно. Законы природы диктовали правила жизни. Возможно, Вадим уже изменял, только Миша не стал этому свидетелем…

И всё же Миша тоже не был чужд инстинктам – даже через одежду, в которой они теперь спали, чувствовал тепло кожи Вадима и неосознанно тянулся к нему. Если они и засыпали в обнимку – Вадим прижимался к Мише сзади, – то просыпались зачастую в совершенно другой позе. Миша мог устроиться на сгибе локтя спящего на спине Вадима и закинуть на него ногу.

Тело помнило. Тело просило – и пасмурным субботним утром Миша заглушил доводы рассудка о гордости и потянулся к утреннему стояку Вадима, натянувшему тонкую ткань пижамных штанов.

От осторожной ласки Вадим проснулся практически сразу, но инициативу проявлять не стал, со странным мерцанием в глазах наблюдал, как Миша играется с его членом сначала рукой, потом – ртом. Тот ожидал, что альфа перейдёт в привычное наступление, но в итоге пришлось делать всё самому. Нанеся смазку, Миша начал аккуратно насаживаться. Руки Вадима хотели было лечь на его бёдра, но притронуться альфа не решился – продолжал следить за плавными движениями с абсолютно нечитаемыми эмоциями. Лишь ближе к финалу он притянул Мишу к себе для поцелуя и активно задвигал тазом, заставив обоих кончить практически синхронно.