Екатерина Зиновьева - 18+ странствий. Дневник путешествий

Офис на Фурштатской, в котором я работала, находился в доме напротив американского консульства. Я каждый день видела из окон, как утром люди становятся в очередь за визой, но тогда и подумать не могла, что тоже когда-то встану в эту очередь, притом благополучно.

Фурштатская до сих пор моя любимая улица. Может потому, что я была так уверена в себе в те времена, мне было за себя спокойно. Видимо поэтому кажется, что атмосфера именно этой улицы давала мне то ощущение. Я верю, что когда разбогатею, куплю там жильё.

Благодаря постоянному заработку я знала, что не пропаду теперь. Жизнь шла своим чередом. Но в бочке с медом, как говорится… есть ещё и отношения. Когда мой друг вышел из СИЗО, это был чужой человек, я не сразу вспомнила, кто со мной рядом. Но я его дождалась… И мы стали жить вместе.

До этого я не знала, что Витя давно не жил у себя дома, пока он не признался, что в его коммуналке живёт бывшая девушка, по совместительству соседка по подъезду. У меня был разрыв схемы. Я снимаю комнату. В которой мы оба живём. В то время как в его доме живёт его бывшая только потому, что не хочет возвращаться к родителям на соседний этаж!

Набережная Канала Грибоедова, 146 (ноябрь 2012 – февраль 2016)

Я стала давить на Витю и мы переехали к нему. Когда мы занесли мои вещи, ими оказался усыпан весь пол. В этой комнате мы будем жить, а смежную он в то время ещё сдавал за сущие гроши – пару тысяч. Помню первые впечатления отчётливо. Поверхности были накрыты флисовыми тряпками, чтобы не пылилось. Всё уставлено вещами, между которыми не было никакой стилистической связи и коробками с инструментами. Было много всего, что попросту не работало и уже никогда не заработает. Были вещи других девушек. К этому ещё добавился теперь и мой многочисленный цыганский скарб. Уюта и тепла, ощущения дома, которое я себе представляла, что оно будет – этого нет и в помине. Я взглянула на всё одним глазком, села в углу на стул и горько заплакала.

Конечно, он не понял почему. Наверное, решил, что от радости быть здесь, вместе. А я плакала, потому что посмотрела вокруг себя и поняла, что мне снова надо всё мыть . Вновь меня встречает неприветливая запущенность, захламлённость, грязь.

И соседка по квартире имелась, конечно. Озлобленная, вредная бабка, всем недовольная. А меня вот поражает – с чего? Ведь я в этом чужом монастыре была единственной, кто соблюдал порядки, которых она требовала. Это я, пока она была на даче в Луге, спасала её квартиру от потопа и выносила вёдра воды из её комнат, чтобы уберечь паркет и её отношения с соседями снизу. Это я относилась к ней вежливо. Это я соблюдала дежурство. Это я старалась быть приветливой и доброй к ней. И по иронии судьбы, из всех людей в квартире, она выбрала ненавидеть меня.

Через несколько месяцев совместной жизни я отчётливо просекла, что Витя пьет. Ещё позже могла по запаху и выражению глаз отличить рюмку от двух, две от фляжки, а фляжку от чего-то большего. Я стала находить и обезвреживать «нычки», выливать их литрами в раковину, скандалить, бить посуду.

В его походке, осанке, во взгляде, мышцах лица читалась зависимость. А я всё думала, как же не увидела этого сразу? Где были мои глаза? Общие друзья, благодаря которым мы познакомились, почему не предупредили меня о том, что он алкоголик? Может быть, думали, что отношения ему помогут избавиться от привычки. Как в фильме «Неадекватные люди», где один даёт другому надежду. Кстати, смотрели этот фильм? Как думаете, какие шансы, что главная героиня не станет регулярно вытаскивать героя из баров?

Я не уходила, потому что со стороны это был просто алкоголик, а для меня – человек, с которым я жила. Он стал моим близким человеком. У нас было много хороших дней, действительно добрые отношения. Наше жильё становилось лучше. Со временем мы объединили две комнаты в автономную студию с санузлом, душем, кухней, чтобы отделиться от соседей и не пользоваться общей площадью. Он заботился о нас, когда я потеряла работу на Фурштатской и безрезультатно ходила на собеседования. Было время, когда он дарил мне цветы, мы ездили отдыхать на природу в палатке. Он даже варил мне бигуди!

Поэтому, когда я поняла, что достигнуто дно, на которое он меня приволок, я решила, что моя жизнь теперь, видимо, будет такая. Уйти? А он как? А я как?

Одна из причин, которая продлила нашу совместную жизнь – на этом фото. Весной 2013-го мне отдали попугая. Он обеспечил нам море новых эмоций, улыбок, смеха. То впервые полетел по дому, то упал за шкаф, то научился ходить в душ, то играет в шеф-повара, то висит вниз головой, то лезет в чашку. Веня отвлекал на себя, создавал позитив. Он сыграл роль ребёнка, ради которого стала держаться семья.

Да и жаль мне было уходить! Ведь это рядом со мной наконец оказались выплачены многолетние долги по алиментам, это я толкала, заставляла жить, отбирала выпивку. Я столько сил потратила на то, чтобы он двигался! Оплачивала долги по коммунальным. Я считала, что раз живу в его доме, то должна принимать участие в том, чтобы здесь не было проблем. Мы стали жить вместе, когда Витя по уши был в многолетних долгах, из-за которых попал в Кресты, он спал где попало или на работе. А теперь у него есть дом, долги выплачены. Не пей он, можно просто жить и радоваться. Но этого ему как раз и не хотелось… В общем, мои торг, угрозы и скандалы сменились смирением, что навсегда мы останемся вместе без надежды на нормальное настоящее или будущее.

Уходить мне было жаль! Мне жаль было вложенных сил. Я знала точно, что едва выйду за дверь, тут всё рухнет (впоследствии так и случилось)! Я чувствовала, что обречена. И всё это на фоне руин не только в отношениях, но и на фоне ремонта, что длился все 3,5 года! Под девизом «я всё могу сделать сам» мы жили в постоянной пыли, и я всё мыла, мыла, мыла что-то без остановки.

Была новогодняя ночь 2016-го. Случайные люди (собутыльники) последние месяцы стали появляться в нашем доме постоянно, и я уже не могла этому противостоять. Витя перестал вообще со мной считаться. Но в тот вечер за столом сидел трезвый гость. Как ни странно. Я его стеснялась выгнать, а он не уходил. И вдруг он возьми и спроси меня: «А ты его любишь?».

Мы одновременно бросили взгляд в сторону комнаты. Витя лежал пьяным и вонючим, полусвисая с кровати, а я совершенно нормальная, трезвая, опрятная женщина, открыла рот, чтобы ответить: «Ну да, мы же близкие люди». Но осеклась. На сей раз уже в осколки разбитая этим вопросом с нотками недоумения, который слышала недавно и от близких друзей, я в этот конкретный момент поняла, насколько противоестественно ответить «Да». Я правда люблю мужчину, которому по кайфу это состояние безумия, нездоровья, безволия и испражнений? Это невозможно. Пропасть стала слишком очевидна. Мы больше не можем существовать в одной реальности. И я должна уйти, даже если не могу, даже если мне жаль.