Лариса Куницына - Рождество в Фогвуде

– Мы о них позаботимся, сэр.

Потом оттуда появился незнакомый мужчина лет сорока в тёмной ливрее и белых перчатках. Заметив Джеймса, он остановился.

– Я Марк Джексон, сэр, мне приказано проводить мистера Симонса в его комнату.

– Я сам его провожу, мистер Джексон, – нехотя проговорил Джеймс.

– Зовите меня Марк, – произнёс тот сдержанно.

– Как скажете, – ответил Джеймс и прошёл в большую гостиную.

Бросив взгляд на отца, он в очередной раз испытал сыновнюю гордость за него. Сэр Артур был, как обычно, спокоен, полон достоинства и очень доброжелателен. Только когда мистер Симонс направился к дверям, он, поймав взгляд сына, позволил себе измученно закатить глаза к потолку. Джеймс ответил ему полной сочувствия улыбкой и вышел вслед за гостем.

Через несколько минут он быстро сбежал по лестнице и снова вошёл в большую гостиную, где сэр Артур стоял у камина и задумчиво смотрел на огонь.

– Что случилось? – спросил Джеймс, подходя к отцу.

– Ничего, – обернулся тот. – Ах, ты о собаках? Он увидел их на диване и сказал, что они отвратительные создания и портят мебель. Винс зарычал, Феба оскалилась. Я велел увести их, чтоб они его не покусали.

– Они никогда не реагировали так на гостей.

– Они прекрасно распознают эмоции. Впервые на них смотрели с отвращением. Они не привыкли к этому.

– Я тоже, – признался Джеймс. – И как он тебе?

– Джо прав. Неприятный тип. Его резкая манера выражаться не выходит за рамки приличий, хотя и неприятна. Но в нём есть что-то другое… Крайняя меркантильность, цинизм… Нет, не только. Понимаешь, мне кажется, он рассматривает дочь, исключительно, как товар, и весьма деловым тоном предложил после чая обсудить условия женитьбы Тома на ней.

– Условия? – переспросил Джеймс.

– Да, он рассматривает это как сделку и хочет оценить, насколько она выгодна. Мне показалось, что если наши условия его не устроят, либо мы не примем его условий, сделка не состоится.

– Ну, брось, папа! – неожиданно для себя растерялся Джеймс. – Как он может её продавать. Она взрослая девушка, совершенно самостоятельная. Он может отказать в благословении, но не может запретить ей выйти за Тома.

– Как мне показалось, он думает иначе. И рассматривает дочь, как свою собственность.

– С другой стороны, – Джеймс задумчиво посмотрел на вошедшего в гостиную Спенсера, – мы можем его выслушать, верно? И даже если он нам не нравится, то ради Тома и Вэлери мы можем быть с ним предельно учтивы.

– Хорошо, что ты это понимаешь, – одобрительно кивнул сэр Артур и, обернувшись, посмотрел, как Спенсер принялся очищать диван от собачьей шерсти широкой мягкой щёткой. – Я склонен терпеть его ради счастья Тома. Мне кажется, что эта девушка для него такая же удача, как Лара для тебя. Даже если его условия мне не понравятся, я попробую склонить его к компромиссу.

– Но мы ведь не пойдём у него на поводу? – тревожно спросил Джеймс.

Сэр Артур удивлённо взглянул на него, а потом улыбнулся.

– Вот уж не думал, что когда-нибудь ещё услышу в твоём голосе такой детский страх пополам с протестом.

– Он напомнил мне мистера Гудмэна, учителя латыни, который имел дурную привычку бить школьников линейкой по рукам, – признался Джеймс. – Он наводил на меня ужас. К счастью для меня, он умер через год после моего приезда в школу. У него был цирроз печени.

Сэр Артур обнял сына за плечи.

– А ты уже вырос, стал сильным и отважным мужчиной, и вряд ли мистер Симонс решился бы ударить тебя линейкой по рукам.

Джеймс расслабился и с улыбкой кивнул.

– Ты меня поймал, папа. Только с тобой я ещё решаюсь быть ребёнком и искать защиты. Да Лара иногда вытаскивает из меня своими маленькими нежными пальчиками детские страхи, и утешает на своей груди.

– И мы оба гордимся твоим доверием. Всё будет хорошо, мой мальчик. И у Тома тоже. А теперь я хотел бы сделать несколько звонков. Спенсер, будьте любезны подать чай сюда.

– Слушаюсь, сэр Артур, – тут же вытянулся в струнку дворецкий, и лишь после того, как хозяин вышел из гостиной, вернулся к своему занятию.

Джеймс присел в кресло у камина и задумчиво смотрел, как пылает на буковых поленьях весёлый огонь.

Я закончила распаковывать подарки и вызвала Джейн, чтоб она помогла мне аккуратно разложить их. Карточки из коробок я сложила на серебряный поднос для писем, чтоб потом передать Джейку, а открытку, подписанную профессором Дугласом Перишем, сунула в бювар Джеймса, чтоб он не забыл лично написать ответ. Джейн заверила меня, что уберёт упаковку и коробки из комнаты и наведёт здесь порядок. Уже выходя, я бросила взгляд в камин и увидела серебряную рамку. Стекло лопнуло. Фотография сгорела. Я вдруг пожалела, что позволила Джеймсу сжечь её. Я бы просто обрезала часть с физиономией этой стервы, а остальное припрятала. Вспоминая его лицо на той фотографии, я невольно испытывала странное чувство тревоги и щемящей нежности. Нет, я не влюбилась в того мальчишку с ледяным взглядом, каким он когда-то был. Скорее, разглядела в лице своего мужа черты этого самого мальчика, мятущегося и страдающего от ревущих в его груди слишком взрослых страстей. И ещё сильнее влюбилась именно в него, своего Джеймса, взглянув на него с иной, незнакомой стороны.

– Туда что-то упало? – услышала я рядом озабоченный голос Джейн.

– Мистеру Джеймсу не понравилась фотография, – объяснила я. – Немного кардинально…

– Такое с ним случается, – неожиданно улыбнулась Джейн. – К этому все привыкли. Я достану её, когда буду чистить камин.

– Только не обрежьтесь стеклом, – попросила я.

Уже спускаясь по лестнице, я вдруг подумала, что в доме наверняка есть старые альбомы с фотографиями, где я найду много снимков Джеймса. Такой обязательно должен быть у тёти Роззи. Может быть, для фотографий своего любимого племянника она завела особый альбом и с удовольствием покажет его мне.

Я сразу же прошла в большую гостиную, откуда слышались голоса, и застала там Джеймса, Тома и Дэбби, которые обсуждали вновь прибывших гостей. Сев рядом с мужем, я прислушивалась к разговору и скоро поняла, что старая виконтесса очень мила, непосредственна и ранима, виконт по виду – славный малый, а от мистера Симонса всех, кроме сэра Артура, пробирает дрожь. Он даже выгнал в задние помещения собак, что было воспринято как вопиющее кощунство. Тем не менее, Джеймс призывал брата и сестру к сдержанности и терпимости.

– Нам нужно его расположение, иначе с браком могут возникнуть проблемы, – увещевал он, и его слова, судя по всему, были обращены более всего к независимой и прямодушной Дэбби.

– Какие могут быть проблемы? – пожала плечами она. – Если Вэлери любит Тома, если они хотят пожениться, что он может сделать? Мы имеем вес в обществе, наша семья богата. Даже если он будет возражать, хотя не знаю, с чего бы ему это делать, они всё равно поженятся, и он не сможет им помешать!