Герцель Давыдов - Акива и Рахель. История великой любви

День наступил прекрасный, на небе не было ни облачка. Акива погнал овец на пастбище, а сам, как обычно, сел на камень около реки и стал смотреть на воду. Ягненок, спасенный им вчера, пасся рядом, и Акива время от времени поглаживал его по шелковистой шерстке. Душа Акивы была в смятении. С одной стороны, он с нетерпением ждал появления Рахель, а с другой – боялся встречи с ней, так как понимал, что, увидев ее, услышав ее нежный голос, влюбится с еще большей силой и больше не сможет жить без любимой. Беседка пустовала. Солнце стало опускаться за горизонт, и настала пора возвращаться в имение. Акива встал с камня, держа в правой руке посох, а в левой накидку, готовый гнать овец на ночлег, как вдруг услышал голос из беседки:

– Здравствуй, вижу, ты принес мою накидку. Я сейчас спущусь за ней.

Акива растерялся, волнение охватило его. Он не знал, как себя вести и что делать. Рахель в это время осторожно спустилась вниз к реке, и Акива передал ей накидку. Они случайно встретились взглядами. «Она прекрасна как никогда», – подумал Акива, но через мгновение снова отвел глаза в сторону.

Забрав накидку, Рахель произнесла:

– Я рада видеть тебя в здравии после вчерашнего происшествия. А где ягненок, которого ты спас?

Акива указал рукой на ягненка, которого он целый день не отпускал от себя.

– Он такой милый. Если бы отец разрешил, я бы забрала его к себе в комнату. Я бы кормила его, купала и даже спала с ним. У него такая нежная шерсть, а глаза такие печальные и красивые. Ты так не считаешь?

Акива молчал – то ли из-за слов Шимона, то ли из-за опасения сказать глупость и разочаровать Рахель, он и сам не знал.

– Ты всегда такой молчаливый? – Рахель слегка обиделась. – А мне нравится разговаривать, особенно в такой прекрасный день. Какую ты любишь погоду? Какое твое любимое время года? – Девушка засыпала Акиву вопросами.

Акива ничего ей не ответил.

– А ты меня хоть слышишь?

Акива утвердительно качнул головой.

– Как хорошо, а то я начала уже волноваться. Ты меня порадовал, я уж подумала, что ты глухой. А говорить ты умеешь?

Акива снова покачал головой, не глядя в сторону прекрасной собеседницы.

– Я знаю, что умеешь, – продолжала настойчивая Рахель, – я слышала, как ты несколько раз разговаривал с Эзрой.

Акива молчал.

– Что же ты молчишь? Может, Эзра запретил тебе разговаривать со мной или ты, увидев меня, потерял дар речи?

Акива от волнения снова кивнул.

– Не понимаю, – улыбнулась Рахель. – Ты на все вопросы отвечаешь «да»?

Акива отрицательно покачал головой.

– Вот и первый отказ, – рассмеялась Рахель. Она не собиралась сдаваться: – Имя у тебя есть?

Акива продолжал молчать.

– Вновь превратился в глухонемого? – Рахель было и смешно, и немного обидно. – Ты не хочешь назвать своего имени, не говоришь со мной, не отвечаешь на вопросы и не смотришь на меня. Что такого тебе сказал Эзра? Что если ты посмотришь на меня, то превратишься в статую? – шутила Рахель.

Акива действительно как будто превратился в камень, словно ослеп и оглох.

– Мне пора идти. Отец, наверное, уже волнуется. – Рахель на минуту задумалась и вдруг предложила: – Напиши мне свое имя на песке.

Акива наконец решился заговорить и признался, что не умеет ни писать, ни читать, и после некоторой заминки добавил:

– Мое имя Акива.

Рахель задорно рассмеялась:

– Ты взрослый человек и не умеешь написать даже своего имени?

Рахель ушла, а Акива опустил голову и впал в глубокую грусть. «Зачем я ей сказал, что не умею писать и читать, – думал Акива, – она больше никогда не захочет разговаривать со мной. Конечно, она образованная девушка и первый раз видит такого невежду, как я. Лучше бы я молчал, тогда хоть изредка смог бы видеть ее, слышать ее чудесный голос, но теперь… Теперь она будет сторониться меня».

Следующие несколько дней Акива не видел Рахель и после отдыха в шаббат приступил к своим обязанностям. Он вывел овец из загона и погнал их к реке. Сидя на берегу, он погрузился в мысли о Рахель.

Акива уже не надеялся встретить ее снова, продолжая размышлять о предыдущей встрече. Но в этот день девушка неожиданно пришла в поле. Она набралась смелости и произнесла:

– Мир тебе, Акива. Мне хотелось бы извиниться за свое поведение. Я в самом деле никогда не встречала людей, которые не умеют читать и писать.

Акива с грустью улыбнулся:

– Многие, когда узнают, что я неграмотен, начинают смеяться надо мной. Сначала меня это очень задевало, а сейчас я уже привык.

– Обещаю, что больше никогда не буду смеяться, – заверила Рахель.

– Благодарю тебя. – Акива действительно был ей благодарен за это.

Рахель выглядела немного усталой, и пастух предложил ей присесть на соседний камень. Она с удовольствием приняла его предложение и, постелив на камень поданную Акивой накидку, присела.

– Тебе удобно? – поинтересовался Акива.

– Да, спасибо, – с готовностью отозвалась Рахель. – В прошлый раз ты назвал свое имя, а я забыла. Это невежливо. Мое имя Рахель, я дочь Кальбы Савуа.

– Я знаю, – тихо произнес Акива. – У тебя очень красивое имя, в честь кого тебя назвали?

– В честь нашей праматери Рахель.

– Расскажи мне, пожалуйста, о ней, – попросил Акива.

– Тебе и в самом деле неизвестно, кто такая была Рахель? – удивилась девушка. – Она была женой праотца нашего Яакова. Надеюсь, кто такой праотец Яаков, ты знаешь.

Акива отрицательно покачал головой.

– Я тебе расскажу. Яаков был сыном праотца нашего Ицхака и праматери Ривки. Скрываясь от гнева своего брата, он отправляется к Лавану, брату своей матери. У Лавана было две дочери, старшая Леа и младшая Рахель. Яаков с первого взгляда полюбил Рахель и, чтобы жениться на ней, согласился служить пастухом в доме Лавана семь долгих лет. Семь лет прошли для Яакова как несколько дней, потому что его любовь к Рахель была сильна.

– Семь лет ради права жениться, разве такое возможно? – не поверил Акива.

– Да, Яаков согласился на это, и время пролетело для него незаметно, потому что он очень сильно любил Рахель.

Девушка немного помолчала, собираясь с мыслями, затем продолжила:

– Слушай, что было дальше. Когда срок истек, Яаков пришел к Лавану и попросил отдать ему в жены Рахель. Лаван согласился, назначил день свадьбы и пригласил много гостей. Яаков не доверял ему и договорился с невестой об условном знаке, который она должна была дать ему перед церемонией. Но, когда пришло время свадьбы, Лаван обманул Яакова и подменил Раxель на Лею. Яаков понял это только после свадьбы, когда она сняла фату, но было уже поздно. Позже он узнал от Рахель, что та, чтобы не опозорить сестру перед гостями, поведала ей об условном знаке.