Екатерина Вайсфельд - Май

Май считал, что драки с ребятами – его личное дело, так называемый экзамен, аттестат зрелости. Он должен был пройти через это, не сломаться, научиться давать отпор и выйти победителем. Зачем мать? Она никогда не примет его сторону, не поймёт, насколько ему это важно. Был бы другой человек, способный всем объяснить, что эти драки – ерунда… Что он сам справится… Кто-то, кто поддержит и поймёт. И мысли плавно перетекли к Аслану. Но было безумием поверить, что азербайджанец может за него заступиться. И Май это с грустью понимал.

За день до намеченного собрания мать начала ворчать:

– Ты, наверное, думаешь, что мне делать нечего, кроме как по школам ходить? Что ты там натворил?

– Обычное школьное собрание, – ответил сын.

– Не вспомню, чтобы сюда хоть раз звонила твоя классная.

Мальчик пожал плечами.

– Я к Свете в школу никогда не ходила, проблем не знала. А ты как всегда… Выдумал, наверное, что-нибудь или двоек нахватал?.. А ну-ка, принеси дневник.

Май сходил за рюкзаком. Мама положила дневник на подоконник кухонного окна и при тусклом свете уходящего дня стала листать.

– Ничего не пойму, – бубнила она. – Ты что, пятёрочник? А ну, включи свет! Это вообще твой дневник? Когда ты успеваешь, болтаешься же всё время без дела? – Женщина посмотрела на сына, пытаясь уловить в его лице лукавство. – Ты же никогда не учишься… Так зачем меня вызывают?

– Не знаю, – ответил сын, утыкая глаза в пол. Ему претило врать. И чтобы не кривить душой, он предпочитал отмалчиваться.

– Тогда я не пойду. Что мне там делать? Народ пугать своей клюкой? У меня сын отличник, чего ещё они хотят от тебя? Надо же… отличник, дожила. Какие у меня дети умные.

При этих словах у мальчика вырвалась невольная улыбка. Он был готов вопить от радости и выскочить на улицу, нестись сломя голову с криками: «Мама не пойдёт! Свобода!» Но улыбка быстро улетучилась. На собрание всё равно кому-то придётся идти, иначе мама всё узнает. «Надо бежать за Асланом. А вдруг согласится? Если он сходит, если я скажу, что он мой отец, то всё успокоится. Он заступится. Кому какая разница, кто он мне», – рассуждал мальчик, завязывая шнурки на кроссовках. Судорожные мысли бегали в голове, от волнения и нетерпения тряслись руки, пальцы не слушались, дыхание перехватывало, мыслями он был уже далеко, на рынке, в палатке обожаемого друга.

«Лишь бы не отказал», – вертелось в голове. Как же он в него верил!

И Аслан не отказал. Он беззлобно посмеялся над глупой проблемой мальчугана:

– Скажи им, что дядя Аслан запрещает на тебя ругаться.

Азербайджанец сидел у палатки, откинувшись на спинку стула, со скрещенными на груди руками, широко расставив ноги, и весело посматривал на взволнованного подростка.

– Вы придёте? – Май умоляюще смотрел на своего спасителя.

– Приду! – вдруг резко выпрямившись, ответил Аслан и, поднявшись со стула, приобнял мальчишку.

Счастливый паренёк возвращался домой, окрылённый предстоящими событиями. Он знал, что Аслан его поддержит и всем докажет, что Май – не трус, что ему не нужна помощь классного руководителя, что на самом деле его не задирают и он не слабее остальных.

На следующий день в назначенный час Май топтался у входа в школу. Он нервничал, боясь, что Аслан забудет, или перепутает время, или, что ещё ужаснее, передумает вовсе. Ходил взад-вперёд по крыльцу, несколько раз сбегал вниз и снова поднимался по ступенькам наверх, часто выскакивал на тротуар, вглядываясь в дальнюю часть улицы, наматывал круги перед крыльцом. И наконец завидев знакомую фигуру, угомонился. К тому времени на третьем этаже школы, в маленьком кабинете, уже слышались голоса классного руководителя и присутствовавших родителей. Одна активная женщина постоянно выделялась из общего шума громким голосом, словами: «Нет… было-было…» – и фразами, которые непонятно к чему относились, потому что голос учителя был тихим, и нужно было как следует поднести ухо к двери, чтобы понять, о чём идёт речь. Изредка по классу прокатывались волнения, потом наступала тишина – и снова раздавался голос всё той же женщины. Аслан зашёл с мальчиком в самый разгар собрания.

– А вы кто? – вежливо спросила Ольга Юрьевна, глядя на вошедшего мужчину.

– Считайте меня отцом Мая, – заявил азербайджанец, скользнув по учителю усталым взглядом.

Все удивлённо посмотрели на вошедших. Повисла тишина. Аслан всегда одевался в чёрное: кожаная куртка, водолазка, штаны – всё было чёрным, и этот цвет в полной мере подчёркивал мрачность его образа.

– Хорошо, – неуверенно кивнула Ольга Юрьевна. – Тогда, пользуясь такой честью, перейдём к проблеме школьных побоев. Невиданная жестокость, которая повергла меня в шок. Ребята из соседних классов и из нашего в том числе избивают нашего ученика, отцом которого является… простите, как вас зовут?

– Аслан, – коротко представился азербайджанец, садясь за свободную парту.

– Это вопиющее и непростительное поведение ребят, которое требует участия директора, о чём я и собираюсь с ним в ближайшее время поговорить. Но предлагаю для начала обсудить проблему внутри нашей, так сказать, семьи. Подумать, как это можно исправить. О причинах драк мы поговорим чуть позже, расспросим мальчиков.

Набрав воздуха в грудь, Ольга Юрьевна продолжила:

– Мне доложили, что в избиении участвуют ученики нашего класса – Антон и Игорь.

Ребята, на которых был направлен взор учителя, дёрнулись и заелозили на стульях.

Далее продолжилось бурное обсуждение вопроса. Родители вышеупомянутых учеников вели себя несдержанно, пытаясь оправдать своих сыновей. Аслан всё это время молчал, подставив массивный кулак под подбородок; рукав его куртки задрался, обнажив широкое запястье с чёрными волосами. Он попеременно посматривал на говоривших родителей, сохраняя невозмутимость. Когда повисла пауза, Аслан, опустив кулак на парту, произнёс:

– Не вижу в этой ситуации ничего плохого. Я бы никого не наказывал, из школы не исключал. Пусть ребята разбираются сами. Моему пацану надо научиться стоять за себя, и это будет для него лучшая школа жизни.

– Ага! Вы, значит, ждёте, когда ему выбьют зуб или глаз, и тогда остальные будут отвечать? – спросила ошарашенная учительница с детской обидой в голосе.

– Я знаю только одно: чтобы стать мужчиной, парень должен пройти школу жизни, в том числе научиться драться. И для этого лучше всего подходят те условия, в которых ему предстоит жить. Подонков всегда хватает, но не всегда рядом будут родители, которые за него заступятся. Я уверен, что всё будет хорошо. Только им надо объяснить, что все последствия спросят с них. Дети должны учиться ответственности за каждый поступок. И если они так подло нападают на одного, значит, цена их храбрости, ответственности равна нулю. Значит, они трусы и подлецы, – с жёсткой убеждённостью произнёс Аслан, сжимая широкий кулак. – Таких никто не уважает, и придёт время, когда будут бить уже их.