Стэйси Левайн - Английский сезон

– Ты же приедешь на бал? – спросила я у него, сидя на скамейке возле ворот.

Он сделал тяжелый вздох. Я знаю, как ему тяжело приходится вырываться иногда из колледжа, чтобы навестить меня, в то время, как я навещала его всего лишь один раз на прошлых выходных, чтобы договориться о встрече и провести с ним немного времени. Но радовало меня лишь только то, что бал состоится в выходной день.

– Не знаю, – ответил он, смотря в пол. – Но я буду стараться, – произнес он мягким тоном голоса и взглянул на меня. – На той недели же будут соревнования по лакроссу в вашем университете.

– Я помню, и я уверена в том, что у тебя все получится. Ты уже подал заявку в Йоркский университет?

– Да, давно уже. Кажется, в августе еще. А ты?

– Нет. Осталось не так много времени до окончания подачи заявок, а я еще не сказала об этом своей маме.

– Может, тебе и не надо ехать туда? – предложил он, но его слова задели меня. Вместо поддержки я получила обратное.

– С чего ты так решил?

– Ты боишься сказать об этом маме, но при этом ты ничего не делаешь, чтобы преодолеть свой страх и признаться ей.

– Вовсе нет. Ты же понимаешь, как мне сложно об этом сказать ей?

Мейсон судорожно вдохнул свежего воздуха и посмотрел на время.

– Мне пора, – сказал он, сжав челюсть.

Надеюсь, он сжал их потому что не хочет расставаться со мной, а не потому что не хочет продолжать разговор. Как бы хотелось, чтобы у нас было больше времени, чем оно есть на самом деле.

Я проводила Мейсона до ворот, где его поджидал его друг, у которого была своя машина. Мейсон сел в машину, и они уехали. Мне стало немного грустно от того, что он даже не посмотрел на меня и не помахал мне.

Я вернулась в свою комнату, где меня ждали девочки с допросом и расспросом. Ханна лежала с учебником на своей кровати, а Бренда сидела за своим столом и что-то писала. В комнате горели только две настольные лампы. Я обрадовалась, что они не увидят моего лица, поскольку уже поздний вечер, и на улице уже давным-давно стемнело.

Я прошла по комнате и села за свой стол, включила лампу. Вчера я с трудом составила свои учебники в ряд, чтобы было не так уж бардачно. Проведя пальцем по сенсорной панели, экран ноутбука загорелся. Как назло, вылез сайт Йоркского университета, на котором стоял таймер до подачи проектов.

Осталось два месяца, после чего моя жизнь изменится. Наверное. Я надеюсь, на то, что моя мечта сбудется и мой проект притвориться в жизнь.

– Ты почти весь день была со своим парнем, а лицо такое, будто вы расстались, – заговорила Ханна.

Я повернулась к ним. Бренда тоже.

– Мне кажется, что в наших отношениях с Мейсоном что-то не так, – призналась я и склонила голову вперед.

– Почему ты так решила? Мы же видим, как он смотрит на тебя, – сказала Бренда.

– Я бы очень хотела, чтобы Николас так смотрел на меня, – размечталась Ханна.

Мы с Брендой резко посмотрели на нее.

– Что с тобой, подруга? – спросила Бренда.

Она расплылась в улыбке.

– Он предложил мне стать парой на бал. Представляете?! – воскликнула она на последнем слове и села на кровати.

– Да ладно?! – выпалила я.

– Да!

– О Боже мой, – прокомментировала Бренда, пробурчав себе под нос.

Ханна любительница заводить отношения. И здесь, в кампусе, у нее ломка по отношениям. Но почему-то сейчас, когда речь идет о Николасе, ее лицо совсем другое. Будто это начало чего-то хорошего, великого и радостного. После всего того, что она прожила, она заслуживает счастья. Я искренне рада за нее.

Но в то же время я пыталась понять, что именно происходит в моих отношениях. Столько лет вместе, всегда рядом, три года встречаемся, а в последнее время я не понимаю, что происходит. Как будто между нами образуется трещина.

Коул

Я был слишком удивлен, когда узнал, что у такой идеальной девушки, как Роуз нет отца, а мама с ветряной головой, думающая только об отношениях. В какой-то момент мне стало жалко Роуз. Она всю жизнь росла без отца, а я всего лишь пару лет живу без мамы. Но я иногда слышу о ее жизни в Италии, а она? Вряд ли она общается с мужчиной, который бросил ее и маму.

Я отмотал на поле три часа, тренируясь перед матчем с Королевским колледжем, пока не начался сильный дождь, слишком типичный для Англии, но такой красивый. Около часа я просидел на трибунах, любуясь им. Будь у меня камера под рукой, я бы запечатлел эту красоту на память.

Все мои мышцы ныли от ужасной боли, но я был спокоен и умиротворен, потому что моя душевная боль вышла наружу, пока я тренировался. И в ближайшие время она не будет меня беспокоить.

В мыслях пробегала Роуз, бегающая по полю, усыпанному цветами. Ее улыбка и волосы озарили бы все вокруг. Стоя на своем обрыве, я видел ее где-то вдалеке, но, скорее всего, это был мираж. Она промелькнула вдали и тут же исчезла. Мне хочется выдрать свой разум из головы и выкинуть куда подальше. То, что происходит со мной мне совсем не нравится. В тот раз, когда я пришел к ней, узнать, зачем она прикрыла меня, я не знаю, какой силой меня приволокло к ней. Я бы не стал этого делать, потому что мне было все равно, но я пришел и вошел в ее комнату. Что-то происходит. Это я вижу точно. И это новое ощущение, перемешанное с неизвестными мне чувствами, пугало меня.

Коул

В зеркале я вижу совсем другого человека. Этот старомодный костюм делает меня красивым молодым человеком 19 века. Наверное, все девушки сходили бы от меня с ума. Впрочем, как и сейчас. Челси вертелась вокруг меня, пытаясь подправить каждую деталь моего костюма. В другой части моей комнаты нервничала Кристалл. Ее костюм ей не понравился от слова совсем. Но мне не было никакого дела до нее. В своей голове представлял лишь только то, как прекрасна будет Роуз сегодня на балу. Я бы точно отметил этот день как особенный.

– Все-таки я не пойду на этот ваш чертов бал, – решила Кристалл, и я в мыслях победно сжал кулаком.

– Но это же осенний бал для всех студентов. Там будут твои родители, – напомнила сестра и мне захотелось щелкнуть ей по лбу.

– Да. Я приду лишь на открытие и смоюсь потом через черный вход. Ванесса со своими приятелями тоже сбегут с бала, и мы собираемся устроить что-то типа закрытой вечеринки в их комнате.

– Боже. Ваши куриные мозги больше ни на что не способны, – буркнул я себе под нос. Эти слова услышала только Челси.

Мой телефон пропищал. Взяв его, я увидел сообщение от отца.

– Отец подъехал и ждет в концертном зале, – сообщил я.

Челси закончила поправлять мой костюм и принялась поправлять свою прическу и свой макияж.

Через пятнадцать минут мы уже были в концертном зале. Оргкомитет хорошо постарался над декором бала. Я будто с головой окунулся в атмосферу 19 века. По одну сторону от меня стояли столики с закусками, по другую стояла будка ди-джея, замаскированная так, что и не догадаешься, что там. С потолка свисали длинные люстры, украшенные растениями и цветами.