Анна Зенченко-Фарафонтова - Ромашки для Сашки

Нет. Без снотворного сегодня не уснуть. Саша спустила ноги с кровати. Прислушалась. Ветер теребил занавеску, поднимая ее парусом к самому потолку. Она встала с постели, подошла к окну, прикрыла, но не до конца. За окном заливались цикады. Августовская ночь была бархатной, темной. Саша подняла глаза к небу. Месяц легким тонким эскизом наметился над крышей.

– Зачем ты сделала аборт? – Вадик крепко тряхнул ее за плечи. – Ведь мы хотели пожениться! Ты предала нашу любовь! Ты послушала свою маму…

– Не смей! Не смей говорить про любовь! Предатель! На ком ты собирался жениться? На нас! На двоих! Как турецкий султан! Ловко ты устроился! И когда только успевал? На два фронта! Я освободила поляну! Гарем свободен. Можешь еще к нему пару подружек завести! Пошел вон!..

– Послушай, Шурик… Я не люблю ее. Я не знаю, как это получилось. Она сама все устроила.

– Ну да. Мозги в этом процессе не участвуют! С меня хватит!

Сашка вырвалась и убежала в слезах. Тогда была такая же темная ночь. И звезды были те же… Только было это очень, очень давно.

За окном коты устроили разборки – басом, тенором, а потом разодрались и кубарем скатились с крыши. Шлепнулась о карниз с дерева переспелая груша. Заворчал откуда-то из-за соседней высотки гром. Саша закрыла окно, вышла из спальни, спустилась по лестнице на кухню, налила из крана воды в стакан, запила таблетку. Сон накрыл ее через несколько минут. Прерывистый. Беспокойный. Приснился Сергей. Они втроем бегут по лугу, взявшись за руки. Маленькая Катюшка останавливается, тянет ручки, просится на руки к папе. Сережка усаживает дочку на плечи. Катенька смеется, словно маленький хрустальный колокольчик. Папа осторожно ссаживает ее на землю. «Мне пора, – говорит он. – Я скоро вернусь». Саша с малышкой машут ему вслед. Солнце отражается на кокарде Сережиной фуражки, на звездах погон, на нагрудных значках. Саша просыпается от горячих солнечных лучей. Долго не может забыть этот сон. Сережа снится часто. Снится молодым, всегда в форме – она так шла ему! И Катюша тоже была тогда еще совсем маленькой – годика четыре… «Как она? – вернулась к реальности Саша. – Как переносит беременность? Надо позвонить». Хотя разговаривали они с дочерью чуть более суток назад. Скоро будет УЗИ, и она узнает, кто родится у нее. Внук или внучка. А так хотелось бы девочку!.. Ну это уж кого Бог пошлет.

Саша, обжигаясь, пьет горячий кофе, на ходу доедает бутерброд. У нее сегодня трудный день: полный прием, а потом студенты. Надо просмотреть анализы диспансерных деток, позвонить в областную клинику по поводу госпитализации Мельникова Егора. Не нравятся ей результаты анализа крови этого малыша. Креатинин зашкаливает. А ведь накануне все было так хорошо.

Машина плавно выдвигается из гаража, Саша включает поворот и выруливает на дорогу. Прислушивается к звуку машины. Клапаны стучат. Нужно регулировать. Ехать на СТО. Как не хватает Сережи! Вспомнила подробности сна. Обещал вернуться… Сюжет один и тот же. Сережа уходит…Надо бы помянуть его – часто снится. После работы заехать в церковь, купить что-нибудь из продуктов. Зажечь поминальную свечу.

Ах, Сережа, Сережа…

А вечером снова прозвучал телефонный звонок. Саша включила звук, положила телефон на край стола и продолжила свой ужин.

В трубке раздалось какое-то шипение, а потом она услышала Криса Нормана – «i’ll meet you at midnight». Сашка перестала жевать, отодвинула тарелку и зажмурила глаза…

…Ах, это был памятный, незабываемый новогодний вечер у одногруппника Эдика Шнайдера. Пили какую-то дешевую хмельную студенческую бурду, топотали под Криса Нормана, как стадо диких мустангов. Соседи стучали сверху, снизу, в двери!.. А потом они с Вадиком сбежали от всех на балкон и целовались, целовались, целовались… Потом все дружно двинулись на дискотеку. Вадик и Сашка не разнимали рук. Они были до безумия счастливы тогда…Но и ссоры между ними тоже вспыхивали часто и на ровном месте. Сашка была огонь, как отзывались о ней друзья. Лидер по натуре, она никогда не хотела уступать ни в чем. Даже тогда, когда сама понимала, что не права. Из какого-то дикого упрямства. Вадику было нелегко с ней. Они ссорились, а потом мирились. И какими сладкими были эти мгновения, не менее бурными, чем ссоры.

Саша вспомнила эпизод. В ту ночь полная луна стояла над речкой перпендикулярно, словно прожектор ослепляя все вокруг своим фосфорическим блеском. Сашка и Вадик целовались на мосту. Потом о чем-то заспорили, и Сашка, чтобы доказать свою правоту, закрыла Вадику рот ладонью и закричала:

– Замолчи! Иначе я прыгну!..

– Ну и прыгай, сумасшедшая, а с меня хватит, идиотка! – Вадик резко повернулся и зашагал по мосту в сторону берега.

Саша вскочила на перила моста. Стоял октябрь. Дул холодный ветер. Она была в легком пальто и вязаной шапочке. Длинные пряди черных смоляных волос развевались по ветру, как крылья птицы. Глаза дико и решительно сверкали из-под густой челки. Вадик повернулся и остановился.

– Не прыгнешь! Сумасшедшая! Остановись! – Вадик бросился к Сашке, успев пробежать несколько шагов. Он даже успел поймать Сашку за руку, но она вырвала свою теплую ладонь из его руки и шагнула с моста… Не раздумывая Вадик бросился за ней. Хорошо, что в этой части реки было не глубоко. Вадик выловил барахтающуюся Сашку из ледяной воды и вынес на руках на скользкий глинистый склон, скользя и падая со своей тяжелой ношей. Сашка отделалась тогда пиелонефритом и длительным домашним заточением на месяц. Тогда она уже училась в медицинском институте на первом курсе, а Вадик – в политехническом на вечернем отделении, а днем – работал. Пришлось ночами сидеть за учебниками, сдавать «хвосты», наверстывать упущенное.

– А помнишь?

– А помнишь? – перебивали они друг друга весь вечер и не могли наговориться. Такие вечера воспоминаний стали повторяться все чаще, и Саша уже ждала телефонного звонка в одно и то же время – в 20:00. Вадим был пунктуален. Эти виртуальные свидания стали потребностью для двух одиноких людей. И однажды Саша не выдержала и предложила Вадиму приехать к ней. А потом испугалась, когда Вадим с радостью согласился. Но слова были сказаны, хотя она весь вечер потом волновалась – не поспешила ли она с этим необдуманным предложением. Но слов назад не вернешь. И она начала готовиться к встрече.

– Зачем тебе это надо? – вразумляла ее мудрая Лида. – Откуда ты знаешь, каким он стал! Может быть, это уже совсем другой человек. Разве тебе плохо живется одной? Никому не подотчетна. Ты уже привыкла к своему одиночеству. А мужики слабые. Вот он уже 5 лет один – и никто не позарился. Может быть спивается потихоньку. Может быть, жить негде – бомжует. Лида придвинула свое лицо к Сашкиному, при этом глаза у нее из-под круглых очков сузились в щелочки, а потом округлились, как у совы, изображая ужас. – Ты же ведь потом не отделаешься от него! А оно тебе надо?