Лариса Тимофеева - Утопия о бессмертии. Книга третья. Любовь и бессмертие

– Макс найди отца. Эдвард, полагаю, нам лучше уехать, вашим родителям сейчас не до приёмов. – Я встала. – Катюша, сделка отменяется.

– Простите, Лидия, – промямлил Катин жених, – мне жаль, что так…

– Пустое, Эдвард, не извиняйтесь.

– Мама, его цена не устроила?

– Нет, думаю, причина в другом. Ты, Котёнок, домой поедешь?

– Конечно! Я дедулю должна отвезти и, мам, мне поговорить надо, хотелось бы сегодня.

– Хорошо, детка.

Подошёл Андрэ, поставил недопитый бокал с вином на столик, обнял меня за плечи и повёл к выходу. Я покаянно шепнула:

– Прости, Андрей, за вояж наш бестолковый.

– Детка, что ты могла сделать? Котик, догоняй!

Катя пристроилась к нему с другой стороны, он и её обнял за плечи, и мы вышли из мужского салона. Эдвард, как сидел в своём кресле, так и остался сидеть.

Никого не встретив по дороге, мы вышли из дома во двор – безжизненный в своей асфальтовой серости.

– Катя, у них тут люди пропадают. Ни Серёжи, ни Максима. Ни хозяина, ни хозяйки. Эдвард абсолютно безучастный, как будто в трансе. Может, ты нам что прояснишь?

– У них семейная драма. Алевтина была девушкой художника, старшего брата, а женой стала младшего, Виталия. А с ним, я так понимаю, она несчастлива. А теперь ещё выясняется, что её любимый вовсе не бездарность, а талант.

– Ясно. То же, по-видимому, и с Виталием – он всегда чувствовал себя успешным, ответственным, более достойным, чем брат. А теперь узнал цену работ брата. А с Эдвардом что случилось?

– А с Эдвардом… я ему сказала, что пока не готова к браку.

– Ясно, – повторила я. – У меня ещё два вопроса, где твой отец и где твой брат?

– Папа успокаивает Алевтину. – Катя пожала плечом. – Она вниз спустилась как раз в тот момент, когда все рассматривали картину, и всё поняла. Убежала, а папа бросился за ней. Куда Макс делся, я не знаю.

– Придется подождать. Может, в машину сядем?

На последних словах дверь дома резко распахнулась, вероятно, от удара ногой. На пороге возник Виталий с картиной в руках. Пройдя мимо нас, он положил её на крышу Катиного спорткара и, тяжело отдуваясь, воскликнул:

– Заберите эту чёртову мазню! Бога-ради, Лидия! Чтобы её не было в моём доме!

– Хорошо, Виталий. Катя, займись картиной.

Едва Катя отошла, Виталий начал извиняться:

– Бестолково так… вы простите, мы с супругой ждали, готовились и…

– Не беспокойтесь, всё в порядке, – поспешила заверить я.

Мне было жаль его – он растерял весь свой апломб, всю горделивость, взгляд его напоминал взгляд пса, отвергнутого хозяином. Я подошла ближе и, понизив голос, сказала:

– Даже самые тяжёлые поражения ведут к новым возможностям, Виталий. Если кажется, что жизнь рушится, знайте, уже готова дверь, ведущая к новому счастью, надо только позволить себе открыть эту дверь.

– Маленькая! – окликнул Серёжа. Он и Макс спускались по ступенькам крыльца. – Поехали домой, Девочка.

Я кивнула и, вновь обратившись к Виталию, добавила:

– Если вам потребуется помощь, я буду рада помочь. Друзей много не бывает, я предлагаю вам дружбу. До свидания.

– Благодарю, Лидия… Лида, – прочувствованно произнёс он, обеими руками пожимая мою руку. – До свидания.

Я повернулась и скорым шагом направилась к машине. Обе передние дверцы альфа ромео были открыты, Сергей ждал меня с пассажирской стороны. Максим уже сидел на водительском кресле суперкара Кати и уже завёл мотор, Андрэ устроился там же на пассажирском сиденье, а хозяйка дорогущего авто, высунув руку над плечом брата, махала ею с неудобного заднего сиденья. Сергей усадил меня, закрыл дверцу и пошёл проститься к Виталию.

Когда машина выезжала из ворот, я оглянулась. Ссутулившийся Виталий смотрел нам вслед. Ворота тихонько поползли на место, в безуспешном стремлении укрыть от мира несчастье, много лет проживающих вместе людей. Я тяжело вздохнула. «Сегодня я, как хороший хирург, умело вскрываю многолетние нарывы. Обнаружила талантливого художника, заодно и кое-как слепленную семью разрушила».

– Тебе он понравился. Почему? – спросил Серёжа, когда мы выехали из посёлка.

Весна вытопила снег на открытом поле, и жирная, влажная земля нежилась в лучах заходящего солнца, томясь паром в готовности принять в себя семя.

– Он тёплый.

– Он отбил женщину у родного брата.

– Он любит эту женщину. Он всю жизнь служит этой женщине. Он заботился и продолжает заботиться о сыне этой женщины и своего брата.

– Он что, знает?

– Если и не знал, сегодня, думаю, узнает. Сегодня она расскажет ему всё. Со всей жестокостью, на какую способна.

– А ты откуда про Эдварда знаешь?

– Не знаю, откуда. – Я пожала плечами. – Поняла. И Эдвард, думаю, тоже знает, и узнал не вчера.

– Алевтина расстроена.

– Что так? У неё есть шанс возродить любовь, конечно, если там есть что возрождать! Это Виталий полный банкрот.

Я повернулась к Сергею, взгляд его был устремлён на дорогу. «Серёжка! – позвала я мысленно, – Сережа, я тоскую». Он головы не повернул.

– Катя Эдварду отказала. И, знаешь, я рада! – сообщила я и сделала паузу, надеясь, что он посмотрит на меня. Этого не случилось, и я вновь отвернулась к окну. – А Виталия мне искренне жаль. Думаю, брат был его кумиром. Потому и женщина брата стала самой желанной. А поскольку брат о женщине не очень заботился, а точнее, совсем не заботился, Виталий с готовностью взял это на себя. А она, за брошенную к её ногам жизнь, даже в благодарности ему отказала. И имя для сына, наверняка, из какого-нибудь романа вычитала. Какой-нибудь литературный герой-любовник головку её мечтательную вскружил.

Серёжа съехал на обочину, и машина встала. «Ну вот! Теперь и мой час настал», – подумала я.

Но Сергей скрестил руки на руле и молчал, так долго молчал, что я не выдержала:

– Серёжа, ты не беспокойся, я постараюсь держать себя в руках и не устраивать драмы. Я пойму, если ты решил оставить меня.

Он посмотрел на меня удивлённо. Потом усмехнулся и вкрадчивым голосом спросил:

– Ты хочешь расстаться со мной? Да, Маленькая?

Я замотала головой.

– Не хочу. Я не хочу. Но не это главное. Какая разница хочу я или не хочу, если ты соскучился. Ты когда-то соскучился от разгульной жизни. Исчерпав тягу к развлечениям до дна, ты стал вести жизнь респектабельного бизнесмена, создал себе имя и статус в среде богатых и преуспевающих людей, овладел навыками светской жизни, достиг больших результатов в бизнесе и, в конце концов, соскучился и от этих достижений. Встретил меня и реализовал другую часть себя – стал замечательным мужем и отцом, воспитал замечательных детей, которые любят тебя, но они выросли и теперь живут самостоятельной жизнью. Ты подарил мне счастливую жизнь, и мне очень хорошо в этой жизни с тобой. Мне хорошо. Но ты скучаешь. Скучаешь потому, что всё уже изведано и дальше только повторение.