Юлия Ковалькова - ~ Манипулятор

«Неужели все-таки кинула?» – думаю я и курить тянет уже с нереальной силой.

Людмила, наконец, отлипает взглядом от моего джипа, разворачивается к нему спиной и тянет свою дочь на крыльцо, где располагается вход в здание детского сада.

– Юль, – подумав, я оборачиваюсь, – хочешь, я внутрь тебя провожу, а сам сюда вернусь?

– Думаешь, она не придет? – загадочно сузив глаза, отзывается Юлька. – Она придет, вот увидишь. Ты, главное, па, не волнуйся.

Классно, правда? То есть то, что я нервничаю, уже и пятилетнему ребенку заметно.

– Юль, придет твоя теть Диана – не придет, какая разница? – вздохнув, начинаю я.

– Нет, она придет, раз обещала, – упрямится Юлька, отворачивается к окну – и: – Ну вот же она! Просто ты, папа, смотришь не в ту сторону, – упрекает меня дочь.

Непроизвольно дернувшись, поворачиваю голову туда, куда тычет мне пальцем Юлька, но ощущение неприятного напряжения уже начинает таять внутри меня, рассасываясь, как кубики льда, брошенные в теплую воду. Нахожу взглядом Рыжую, которая быстрой пружинистой походкой приближается к детскому саду, но не со стороны жилых домов, как рассчитывал я, а от уже известного мне «Перекрестка». Сегодня ее длинные волосы собраны в низкий, очень женственный узел. Блестящие обручи в ушах, короткая, кажется, черной кожи куртка. Облегающие, но не вызывающие черные брюки и уместные высокие ботинки на низкой подошве. За спиной у нее болтается рюкзачок, скроенный из квадратов серебряной кожи. И выглядит она на десятку, блин. В общем, умереть – не встать. Диана подходит ближе, и мне начинает казаться, что ей сейчас никак не больше её девятнадцати, когда я впервые привел ее к себе домой и мы с ней там в первый раз переспали.

– Здорово, – затаив дыхание, восхищенно шепчет с заднего сидения Юлька. – Она красивая, правда, пап? А кому цветы?

– Мм… Какие цветы? – не сразу въезжаю я, успев укатиться в свои, скажем так, далеко не детские мысли.

«Какие цветы? Что за цветы? Ах, вот эти цветы…» Только тут я, уплывший во времена моей более-менее порядочной юности, отмечаю, что Диана несет в правой руке небольшой, но довольно пышный букет из красных, желтых и белых тюльпанов, завернутых в прозрачную целлофановую пленку, причем букет включает в себя три ветки чего-то сиреневого, очень напоминающего сирень, но – не сирень, это точно, потому что в марте сирени нет.

«Гиацинты… она всегда их любила», – моментально подсказывает мне память, одарив меня еще и воспоминанием, как одуряюще нежно пахнут эти цветы.

Вот тут-то я и прикусываю губу.

«Кто их тебе подарил?»

– Юль, – задумавшись, я разглядываю приближающуюся к нам Рыжакову.

– А? – наклоняется с заднего сидения Юлька.

– Значит так, сидим и делаем вид, что мы никого не ждем. Ясно?

– А-а… Ну да. Щас. То есть мы ждали ее, а теперь ты хочешь, чтобы она нас поискала? – моментально соображает моя не в меру умная дочь, но в ее голосе уже звучат нотки радостного возбуждения, что «теть Диана» не обманула, не подвела – и вот, явилась.

– Ладно, я передумал. Давай так, ты здесь посиди, а я пойду теть Диану твою встречать. – Стараясь не делать резких движений и вообще вести себя так, точно мне некуда торопиться, выбираюсь из машины и запахиваю пальто. Опускаю кисти рук в карманы и размеренным шагом отправляюсь навстречу Рыжей. Рассматриваю ее запыхавшееся лицо, приоткрытые от частого дыхания губы (Боже, какие у нее все-таки губы!) и искрящийся радостным возбуждением взгляд, который она, явно смущаясь, периодически отводит в сторону.

«Откуда цветы?» – снова жалит меня в мозг ревнивой осой.

– Привет. – Я подхожу к Рыжей почти вплотную. – Спасибо, что все же пришла.

– Привет. Прости, что я задержалась. – Диана довольно мило склоняет голову набок, что кажется мне невероятно притягательным – и злит меня еще больше.

– Поклонники прямо с утра замучили? – все-таки не удержался я.

– Что? В смысле? – Диана растерянно утыкается глазами в букет. – Ах, это… – она смущенно смеется, – нет. Нет, просто… – тут она, как ныряльщик, набирает в легкие воздух, после чего выстреливает мне в голову из гранатомета: – Просто я в «Перекресток» зашла за цветами для Юли. Захотелось купить ей что-нибудь к празднику. Ну и вот. Купила. – Рыжакова зачем-то протягивает мне букет: – Ты не против, если я это ей подарю?

Повисает пауза, которая моментально стирает мое раздражение. Но на смену ему также быстро приходит чувство жуткой неловкости, потому что лично мне даже в голову не пришло сделать ей и Юльке элементарный подарок в преддверии Восьмого марта. Зато мне пришло в голову продемонстрировать Рыжей сразу два своих «лучших» качества: педантичность, оно же занудство, которым Юлька не раз клевала меня, и – ревность. Ревность к женщине, на которую я давным-давно потерял все права.

В общем, я молодец, и хоть по губам себя бей.

– Извини, – выдавливаю я. – Правда, глупо вышло, – неловко кашлянув, скашиваю глаза на машину, из окна которой любопытной кукушкой выглядывает Юлька.

«Черт-те что», – злясь на себя, думаю я.

– Ничего. Не страшно, – тихо произносит Рыжая, отчего я чувствую себя уже не просто идиотом, а идиотом в квадрате. – К тому же, в твоем случае я уже привыкла к подобному, – неожиданно едко добавляет она, чем – и весьма кстати! – не только залечивает уколы моей излишне кипучей совести, но и аннулирует во мне желание продолжать и дальше виртуально избивать себя ушами по щекам. – Ладно, пойдем, Ром. А то мы и так почти опоздали.

Тем не менее, она впервые называет меня по имени, что воспринимается мной как несомненный прогресс и даже как дополнительный бонус. Киваю. Отстранившись, даю ей пройти к машине. У джипа спохватываюсь, в два шага обгоняю ее, открываю заднюю дверцу, за стеклом которой маячит нос моей Юльки.

– Доброе утро, Юля, – очень вежливо здоровается с ней Диана.

– Доброе утро, – не сводя блестящих глаз с букета, завороженно повторяет за ней Юлька и протягивает мне пакет с костюмом. Перевесив его на запястье правой руки, я выковыриваю дочь из глубокого детского креслица и ставлю ее на ноги, на асфальт. В глазах у Юльки – робкое и вместе с тем отчаянное предвкушение, что цветы все-таки предназначены ей, что и подтверждается соответствующей сентенцией Рыжей:

– Юля, прости, что я опоздала. А это тебе, к празднику. От папы – и от меня.

«Пять баллов. Нет, все это мило, конечно, только… Причем тут я?» И я, чуть склонив голову набок, смотрю на Диану.

«Отвяжись от меня и не порть праздник ребенку», – настоятельно советует мне её взгляд.

– О-ой, – подхватив тюльпаны, Юлька расплывается в широчайшей и самой счастливой улыбке, которую я видел у нее за последнее время, и тут мне становится совсем тошно, потому что она восклицает: – Папа, теть Диана, спасибо вам! – после чего прячет нос в ближайший к ней гиацинт. Зажмурившись, затягивается его ароматом, хрустит целлофановой оберткой, краснеет, смущается и, окончательно забыв о родном отце, протягивает ладошку Диане: – Теть Диана, пойдемте, я вам такое сейчас расскажу! Мне бабушка сшила костюм. Я буду в нем выступать. А еще… – и начинает тащить Диану за руку к детскому саду.