Юлия Ковалькова - ~ А. Часть 2. Найти тебя

– Саш, я тебе футболку нашел и еще спортивные брюки, извини, конечно, если ты из них выпадешь, но…

Оборачиваюсь. На пороге с кипой одежды в руках замер Сечин и смотрит, как я раскрываю полотенце. При виде моего обнаженного тела с его лица исчезает улыбка, взгляд темнеет, и без того четко выраженные скулы обтачиваются еще резче, а под кожей щек начинают ощутимо гулять желваки. Но мне уже на все наплевать, так что я, чуть нагнувшись, бросаю полотенце на спинку кресла и разворачиваюсь к кровати. Кровать почему-то очень высокая, и я ставлю на нее колено. Опираюсь руками о матрас, подтягиваюсь и ложусь на живот. Опустив голову на скрещенные руки, смотрю в окно, занавешенное шоколадными шторами – туда, в сумерки, накрывающие город бархатным черным мешком.

Скорее догадываюсь, чем слышу его шаги. Подходит, точно сама судьба. Внезапно вспоминаются слова Марго о том, что Сечин может трахнуть глазами. «Да он не может, он именно это и делает!» Поеживаюсь, всей кожей чувствуя тяжелый тягучий взгляд, который буквально припечатывает меня к кровати и, медленно двигаясь вдоль по телу, начинает исследовать мою беззащитную шею, лопатки, окружность прижатой к матрасу груди, линию позвоночника, по которому уже разливается знакомый потрескивающий холодок, и перебирается на мои ягодицы, а оттуда – на мои чуть раздвинутые ноги, которые я машинально поднимаю и скрещиваю.

Зарываюсь лицом в руки, когда Сечин все в той же убийственной и неторопливой манере подходит к кровати, и над моей головой со свистом проносится в кресло принесенная им одежда. Краем глаз наблюдаю, как Арсен, не сводя с меня взгляда, от которого я внутри уже позорно сжимаюсь, заводит назад руки и стаскивает футболку. Из-под руки кошусь на поджарый торс, хорошо развитые плечи и дорожку ухоженных темных волос, опоясывающую коричневые соски и узкой лентой уходящую под низкий пояс джинсов. Без одежды Сечин кажется крупней и выше, на руках играют мускулы, а до меня наконец доходит, каким образом этот стройный мужчина в свое время так легко подсадил меня на стол в ординаторской.

Между тем Сечин расстегивает две верхних пуговицы джинсов и садится на кровать. Матрас прогибается по его весом, когда он, чуть откинувшись на руках, опирается пяткой одной ноги в носок другой, скидывает мокасины, которые звучно шлепаются на паркет, и одним движением перекатывается ко мне. Вздрагиваю, когда изящная мужская ладонь приближается к моему лицу, отводит мне за ухо прядь волос и ложится мне на затылок. Массируя кожу и пропуская между пальцами мои волосы, он медленно начинает:

– А я-то все думал, и как ты собираешься решить эту проблему? Ну что ж, интересный ход.

– А ты против? – прячу в руках лицо.

– Нет, почему же… Ты же умная и красивая. И очень находчивая, да? – Одновременно с этим вопросом Сечин внезапным движением скатывает кончики пальцев на ямочку под моим ухом, от чего по моей спине разбегается стая мурашек, ладонью накрывает пространство между лопатками и медленными, поглаживающими движениями ведет руку вниз. – И что же я теперь должен сделать? Сыграть с тобой в джентльмена и отвалить от тебя? Или же взять тебя прямо здесь и сейчас, мм?

От этих слов – мороз по коже. Я слышу его дыхание, чувствую теплые вздохи на своих губах – и на плече, когда он внезапно пропускает одну руку у меня над грудью и, надавливая ладонью другой руки мне на поясницу, заставляет меня прогнуться. Пока я, сглатывая, повисаю на локтях, он впивается мне в шею, целует в плечо и перемещается ниже. Щетина мягко царапает изгиб бедра, когда он языком принимается выписывать иероглифы на моей коже, ухитряясь при этом одновременно накрыть ладонью мою правую грудь и ритмично ее сжимать.

– Слушай, ты себе, по-моему, не ту профессию выбрал, – с трудом выдыхаю я в то время, как его шершавый подбородок и мягкие пальцы перемещаются на мою ягодицу. – Тебе бы лекции по риторике у нас в институте читать и… а-ах! – судорожно выдыхаю, когда ребро его ладони, лаская, проникает в развод моих ягодиц.

– Был другой вариант: в священники. – Он сжимает мои ягодицы, терзает их языком, а я пробую опереться коленом о постель, чтобы принять более устойчивое положение.

– И что, венец безбрачия ос-остановил? – Теперь пытаюсь не застонать, когда его пальцы вместе с поцелуем моей спины проезжаются по траектории моей промежности.

– Нет, скорей понимание, что прихожанки-журналистки замучают… Саш, можешь расслабиться?

«Расслабиться»? Какое «расслабиться», когда я уже позорно теку, а его рука скользит там, гладит, исследует, трогает и ласкает, не давая мне сдвинуть колени.

Пытаюсь перехватить инициативу – и не могу: он просто меня блокирует. Прячу стон и слышу в ответ его хриплый вздох, возвращенный ко мне. Закидываю руку назад, пробую обвить его шею, и он придвигается ближе. Медленно лаская мои губы своим языком, очерчивает ладонью окружность моей груди, сжимает правую, потом левую. Движение ладонью вверх-вниз по напряженному соску, и я, всхлипывая, трусь щекой о его шершавый подбородок, как кошка, когда его расставленная пятерня съезжает с моей груди на живот, проскальзывает у меня между ног и снизу-вверх ласкающими движениями берет меня.

– Расслабься, слышишь?

Внезапно вспомнился Игорь, который в такие моменты командовал: «Давай, Сашка, давай!» Впрочем, уже неважно.

– Арсен, пожалуйста! – отчаянно кричу я, и этот крик забирает у меня последние силы. Внутри все сворачивается в тугой огненный узел, готовый развернуться захлестывающей петлей – я знаю, что это такое. Сечин, обхватив мой подбородок, с секунду изучает мое лицо, потом с силой впивается в мой рот, загоняет в меня пальцы, и я начинаю кончать. С хриплым воплем, со стоном откидываюсь назад, вцепляюсь рукой в изголовье кровати, другой обвиваю его за шею, и кончаю, кончаю…

Кончаю. Сердце бьется толчками. Тихо постанываю в его объятиях, пока теплые и влажные пальцы медленно поглаживают меня там, давая мне возможность отдать все и успокоиться. Наконец, он отстраняется, и ощущение его теплого тела рядом со мной внезапно сменяется пустотой и щелчком – Арсен выключил свет.

В комнате повисает тишина. Молчание – странное, неловкое и непонятное, от которого я цепенею, потому что после такой прелюдии мужчина не может не хотеть продолжения, но продолжения нет. Перекатываюсь на бок и поднимаю голову: Арсен лежит на локте, и, подперев рукой голову, глядит на меня. В темноте мне не видно выражения его лица (только его глаза блестят), но дыхание у него уже ровное. Почувствовав мое замешательство, он берет мою кисть и подносит к губам.

– Саш, – поцеловал костяшки, лизнул мизинец, – ты прости, но у нас с тобой был очень тяжелый день. – Чуть прикусил кончик пальца, а у меня опять мурашки по телу. – У тебя был нервный срыв, у меня – одна очень сложная операция и еще лучший друг в больницу попал. Понимаешь? – Еще один поцелуй, и он отпускает мою руку. – Не обижайся, но мне надо выспаться. Поспать хотя бы часа два. Если можно, пожалуйста, поешь, бутерброды на кухне. Чай в термосе, остальное найдешь в холодильнике. Все, прости, малыш, но я правда устал. – Арсен кладет голову на руку и закрывает глаза. А я медленно сажусь на кровати.