Юлия Ковалькова - ~ А. Часть 2. Найти тебя

Мы стали классическими противоположностями: он – слишком взрослый и сдержанный, привыкший все держать под контролем, я – необузданная и спонтанная, предпочитавшая скорей застрелиться, чем принять его точку зрения. Мы ругались с ним до смерти. К тому моменту я уже поняла, что он отчаянно мне нравится, но раньше перекрасила бы волосы в зеленый цвет, чем согласилась с тем, что у нас может случиться что-то серьезнее, чем обычный спонтанный секс – тот самый, после которого вы остаетесь либо друзьями, либо знакомыми, которые идут по одной улице, но при виде друг друга предпочитают перейти на другую сторону, чтобы просто не встретиться.

Секс случился вчера, и наш космос вдруг сузился до понимания, что так, как было у меня с ним, с другими уже не будет. Мы совпадали с ним идеально, до миллиметра кожи, до такта дыхания, до децибела стона, и, если бы у желания не было названия, я бы дала ему его имя. Затем пришло утро и мой первый осознанный страх, что сейчас все оборвется, и мы станем просто знакомыми. Но мы не стали знакомыми, и не стали друзьями: «мы» вдруг переросло в нечто большее. Вдруг оказалось, что влечение и влюбленность всегда начинаются одинаково. Вдруг обнаружилось, что путь от полных противоположностей до единого целого может быть меньше месяца. Вдруг оказалось, что ты почти в него влюблена и готова драться с соперницами. И, подустав отгонять от него девиц, ты пускаешься на маленькую провокацию, чтобы он сам разогнал всю свою девичью галерею, хотя и дураку ясно, что последнее, что ты сделаешь, это ему изменишь.

Он меня зацепил. Очень сильно. Сильнее, чем я сама думала. За несколько дней прочитал меня, разобрал и вдруг сложил заново. Я стала другой с ним и наконец поняла, что сначала я просто женщина. Страсть, ревность… вдруг обострившееся во мне чувство собственницы, которое до этого молчало с другими. Он смотрел на меня так, словно за то, чтобы быть рядом со мной, он отдал бы полцарства. Он глядел так, словно не замечал ни моей бледной кожи, ни отсутствия макияжа, ни утренней хрипотцы в моем голосе. Но я все-таки видела: он не влюблен в меня – он увлечён мной. Да, жадно, да, остро, но он всего лишь увлекся. В нем оставалось нечто такое, из-за чего он продолжал не подпускать меня близко. И это чувствовалось даже в том, как он строил фразы. Я стала говорить «мы». Он предпочитал оперировать такими понятиями, как «я» и «ты». Да, как ни горько это осознавать, но он всего лишь увлекся, а любое влечение, как известно, проходит, и это вам скажет каждый второй мужчина. И каждый первый тоже…

«Мы знаем, где все закончится. Если ты скажешь мне, что устала от отношений или что завтра выходишь замуж, то я тебя отпускаю, и ты больше не возвращаешься». И это тоже его слова. Да, он закрытый, он разный, он сложный, но он ни разу мне не соврал. И как бы мне не хотелось поверить в сказку о доброй фее и happy end романа, я тоже знаю, где все это закончится. Через месяц, максимум через два, когда «заяц» поднимется на ноги, я должна буду вернуться к неоконченной истории с Игорем, и Сечин, узнав об этом, уйдет. Уйдет сам, первым. Такие, как он, не прощают измен – таких, как он, не бросают.

Ополоснула кисти и бросила взгляд на себя в зеркало. Напряженное лицо, припухший, еще не отошедший от его поцелуев, рот, и лихорадочно блестящие глаза женщины, которая сходит с ума по мужчине и боится его потерять. Я запуталась в сотканной мною же паутине… Но если мне так больно сейчас, то что же будет после, когда мы расстанемся и все оборвется?

«Господи боже, – вихрем проносится в моей голове, когда я утыкаюсь взглядом в отражение своих застывших зрачков, – здесь, в реанимации, в паре метров от меня лежит мой больной ребенок, которого я не видела целые сутки, а я думаю только о Сечине». Стыд – нереальный, моментально смявший меня, наваливается с такой силой, что я зажмуриваюсь и приваливаюсь к умывальнику, чувствуя, как лицо начинает пылать. Холодеют кончики пальцев.

Скажите мне, я вообще – нормальная, если вместо того, чтобы сидеть с ребенком, отправилась из «Бакулевского» на квартиру к Сечину и полночи там развлекалась? Я нормальная, вообще, или у меня нет ничего святого? Нет ничего, ни в мозгах, ни в душе? Сорвалась… куда, зачем? Похоть одолела? Полгода не было секса – и поплыла? Господи, да что же я за человек-то такой, а?

«Данька, мальчик, пожалуйста, прости меня!»

На лбу и висках моментально проступают капли холодного липкого пота, и мне уже отчаянно хочется сунуть в рот кулак, чтобы не закричать.

– Саш, полотенце возьмете… Саша, что с вами? – пугается Наталья Павловна, которая, бросив совать мне полотенце, с тревогой вглядывается в меня.

– Ничего… Не надо, – трясу головой, провожу рукой по лицу. Боясь, что эта женщина сейчас начнет пичкать меня лекарствами или, что еще хуже, бросится звонить Сечину со словами, что «Саше плохо», отклеиваюсь от умывальника. – Все нормально, – сглотнула комок, вставший в горле. – Наталья Павловна, скажите, пожалуйста, а вы Данилу Кириллову сегодня видели?

– Видела, – кивает она и, кажется, чуть успокаивается.

– И как он?

– Нормально.

«Что-то сухо она отвечает…»

– А скажите, ночью с ним кто-то сидел?

– А вы, Саша, простите, но – кто вы этому мальчику? Просто, – она неловко мнется, – я так поняла, что вы собираетесь здесь передачу снимать, а к мальчику вас пускают, потому что Арсен, как лечащий врач, за вас попросил, – неожиданно заключает она, чем и ставит меня в тупик.

– Да, передачу… – бормочу в ответ я, лихорадочно пытаясь сообразить, каким образом Сечин из консультанта-хирурга вдруг превратился в лечащего врача? Ну ладно, предположим, я еще могу поверить в то, что Арсен вместе с Литвиным операцию вчера проводил, но то, что он стал лечащим врачом Данилы – это уже нечто новенькое.

«Он же, по его словам, не лечит детей!.. Так, интересно… И что тут вчера было?»

– Вы, Саша, с Арсеном на эту тему поговорите, – мягко советует Наталья Павловна, но голос у нее непреклонный.

«Нет, это не „Бакулевский“ – это какая-то тайная организация, где все нити заговора ведут исключительно к Сечину», – раздраженно думаю я, еще не отойдя от жаркой волны стыда, испытанного мной при мыслях о «зайце», на которую уже накатывает порция привычной злости на Сечина, в очередной раз ухитрившегося провернуть все дела за моей спиной.

– Саша, а вы с Арсеном как договаривались? – отвлекает меня голос Натальи Павловны, успевшей протянуть мне кипельно-белый халат.

– О чем? – изгибаю бровь я, машинально просовывая руки в широкие рукава халата.

– Я имею в виду, вы с Арсеном где договорились встретиться: у реанимационной или у палаты ребенка? – терпеливо объясняет мне Плехова.

– А-а… А мы никак не договаривались, – надев халат, оглядываюсь в поисках своего мобильного. – Сейчас я ему наберу, и мы с ним это выясним.