Светлана Гребенникова - Мерцание зеркал старинных. Наташа – рождение яркой кометы

– Не хочу я от тебя никуда ехать!

Была еще одна важная причина, почему я не могла покинуть этот дом: я ждала свою маму! Служанки говорили, что она была очень хорошая, я и сама помнила ее, правда, очень смутно… Не лицо даже, а те тепло и доброту, которые от нее исходили. И верила, что она уехала, но обязательно вернется за мной. Конечно, я боялась, что она не сможет меня найти, если я буду жить где-то в другом месте.

Я поведала Григорию о своих страхах, но он только вздохнул, вытащил меня из постели, крепко обнял и усадил на колени.

– Будет тебе, Наташка, убиваться… Не вернется она, не жди.

Я зарыдала.

– А будущее я тебе заготовил – лучше не придумаешь… Сама матушка-императрица мне особняк с землями, к нему прилегающими, подарила. Туда я тебя и отправлю, там жить будешь… Ну-у-у, не робей, Наташка, ты же у меня смелая! Тебе обязательно понравится: озеро там большое, и парк не чета нашему. Ты лучше поди скорее, личико свое прекрасное умой и в гостиную спускайся. Давно уже тебя люди хорошие ожидают, с самого раннего утра ждут, пока ты проснешься. Я к ним пойду, а ты не задерживайся, приводи себя в порядок да спускайся.

Услышав про большой дом, про озеро и парк, я как-то сразу перестала плакать, смирившись со своей долей. Ничего мне не оставалось, кроме как сползти с Гришиных колен, и я нехотя побрела умываться. Кое-как пригладив руками волосы, я посмотрела в зеркало и зачем-то показала язык своему отражению. Мне хотелось выглядеть грязной, неумытой замарашкой и ничем не отличаться от дворовых ребятишек, с которыми я проводила очень много времени. Делала я это намеренно: «Авось я им не понравлюсь, и не захотят они брать меня к себе».

Я изо всех сил тянула время и делала всё очень медленно, отгоняя от себя горничную девушку, которая пыталась помочь. Но тут раздался громкий окрик Гриши:

– Ната-аша-а-а! Ну сколько можно? Мочи нету ждать тебя! Скорее иди, скорее!

Я начала спускаться по лестнице, медленно перебирая маленькими ножками по ступенькам. Сойдя вниз, тихонечко подошла к Грише и спряталась за его стройными длинными ногами.

Но тут я услышала свое имя. Кто-то ласково позвал меня:

– Наташенька, ну что же ты прячешься? Ведь не съедим мы тебя… Да и не страшный я вовсе, ну же! – подбадривал меня чей-то незнакомый голос.

Тут Григорий наклонился и сказал:

– Чего оробела? Посмотри, кого я к тебе привел! Это Дмитрий Валерьянович и его жена Мария.

Я тихонько выглянула из-за ног Гриши и увидела очень приятного мужчину в мундире с орденами и в начищенных сапогах; волосы его уже начали серебриться, а густые бакенбарды и вовсе были седые. А подле сидела маленькая тихая женщина… уж больно худой она мне показалась. Бледное лицо выглядело болезненным, я бы даже сказала – безжизненным. Она протянула в мою сторону руку и позвала:

– Подойди, деточка. Плохо вижу издалека, хочу личико твое прекрасное получше разглядеть.

Григорий тихонько подтолкнул меня в спину. Но я застыла на месте, словно приросла к нему, и не решалась сделать хотя бы шаг к этим людям. Кем они были для меня, почему ждали и звали – я не понимала. Неизвестность пугала, и я не хотела шагать ей навстречу.

Женщина поднялась со стула, опираясь на тонкую тросточку, и прихрамывая пошла в мою сторону. Я ужаснулась… Странно было видеть сравнительно молодую еще даму, ковыляющую как старуха. Мария медленно дошла до меня, и это далось ей с огромным трудом. Она опустилась на колени и провела сухой маленькой рукой по моим волосам.

– Ну что же ты такая лохматая, Наташа?.. – дыхание ее было прерывистым, словно она быстро бежала. – Али никто тебя не причесывает? Трудно, наверное, без мамы? Трудно… Солнышко ты мое златокудрое… А я ведь тебя совсем крошечкой на руках держала. Ты не бойся меня, Наташа, я тебе хорошей матерью буду, на сколько хватит меня. Я всему-всему тебя научу! Истинно верю, будешь ты послушная ученица и любящая дочь для меня, ведь правда? – она улыбнулась. – Ты похожа на маленькое солнышко, на ангелочка. А глаза у тебя какие красивые, зеленые, точно малахит…

Она обернулась к господину, сидевшему напротив:

– Посмотри, Дмитрий, какая красавица нам досталась, – она подняла голову. – Что же ты раньше не отдал нам это сокровище, Григорий? Давно умоляли тебя об том. Дождался ведь, чёрт, когда мне уже и времени-то почти не осталось. Ведь только теперь осчастливил… Сколько бы я могла девочке передать! Эх, Гришка, как не было мозгов в твоей голове, так и нету!

Григорий опустил голову и, ничего ей не ответив, поспешил выйти из комнаты. Я осталась наедине с гостями. Мария оперлась на мою руку, тяжело встала и подвела меня к седовласому господину, а сама опустилась в кресло, шумно выдохнув. Что-то страшное происходило с этой женщиной: от нее веяло могильным холодом, и руки ее казались ледяными… Но она смотрела так ласково, что мне захотелось обнять ее. Как будто не она пришла, чтобы заботиться обо мне, а я должна была ее пожалеть. Я прижалась к ней и молча уткнулась носом в ее плечо, Мария тихонько заплакала, и я тоже отчего-то заревела… Приятный господин кашлянул в кулак:

– Будет вам, будет! Чего воду льете? Радоваться надо!

– Прости, Дмитрий, не буду…

Женщина поспешно вытерла платком мои слёзы и приложила его к своим глазам. Дмитрий ласково взял меня под руки и усадил рядом с собой.

– А чего худая такая? – улыбнулся он. – Али Гришка тебя голодом морит? – он тихонько засмеялся: – Ты не думай плохого! Не по злобе он, Наташа, а по забывчивости, по безалаберности по своей!

Он ласково потрепал меня, но не жалеючи, а словно ободряя, и спросил:

– Собраться тебе нужно, дочка… А может, ты уже собралась?

Он нравился мне даже сильнее, чем утирающая слёзы Мария. С самого детства я не любила, когда меня жалели, и слабых тоже не любила…

Я покачала головой и, вздохнув, развела руками. Но вдруг нашла, как мне показалось, самое правильное решение:

– А давайте вы здесь останетесь?! Уж если вы так хотите видеть меня дочкой, то и живите со мной, в этом доме. Ох, как не хочу я его покидать!

– А почему? – ласково спросила меня Мария. – Почему ты не стремишься за его порог? На твоем месте я бы бежала отсюда без оглядки.

Я удивленно посмотрела на нее, не понимая смысла сказанных слов.

– Я маму жду… Она обязательно вернется за мной. Мне все об этом говорили, да я и сама знаю. Она во сне ко мне приходила. Я жду ее, понимаете? Если я уйду, то она меня не найдет, и я не узнаю, что она приходила. Как вы не понимаете?! Мне без мамы никак нельзя! А вы… коли я вам приглянулась, оставайтесь. Ты добрый, – я погладила по руке приятного господина, и он смущенно улыбнулся. – И ты, – я указала на женщину, – вроде добрая, хоть и худая. Если вы будете жить в этом доме… – я поспешила их успокоить: – вы не сомневайтесь, тут места всем хватит. Я вам покажу моего любимого пони, мне Гриша подарил. У меня и лошадки есть, только я до них еще не подросла, и кошечки, – похвасталась я. – Гриша мне много подарков привозит, только не играет со мной никогда… Палаша не велит к нему приставать. Он теперь стал ва-а-ажный господин, во как! Зато тут ребятишек много дворовых, я с ними дружу… Вы оставайтесь, пожалуйста, вместе маму мою будем дожидаться. Вот она вернется, я ей расскажу, какие вы хорошие… и вы ей обязательно понравитесь! Мама у меня добрая, красивая, и все говорят, что я очень сильно на нее похожа. Я бы пошла с вами, только я не могу, никак не могу отсюда уйти, не заставляйте меня, пожалуйста.