Валерия Карих - Жена фабриканта

– И всё? – подозрительно переспросила их мать.

– Конечно все, мамочка, – почти одновременно ответили девочки, хитро переглянувшись между собой. Только зря они думали, что мать не заметит их движения. Мать заметила, но вида не подала. Ничего. Скоро и так все вскроется. Все равно их хитрости и шалости скоро станут ей все известные!

– Вот что. Я решила к вам еще одну девицу приставить, чтобы она смотрела за вами на прогулках. Работы по хозяйству много, отец занят фабрикой.

– А кто эта девица? – заблестели глаза у Тани.

– Даша Бармасова, – ответила мать. Она внимательно наблюдала за дочками, желая понять, как они отнесутся к такой новости.

– Я ее знаю, – откликнулась Таня, – она веселая с нами, и всегда такая затейница. Сказки знает и загадки.

Наташа безразлично отнеслась к решению матери и отвернулась. Что же касается, Тани, то та была искренне рада и даже прихлопнула в ладоши.

– Ну вот. Теперь вы все знаете. А сейчас – быстро на улицу умываться! – велела им мать, – и ждите в сенях француженку. Я ее к вам пришлю. Как заплетет вам косы, придете ко мне в столовую. А я поищу m-l Bangui. Что с ней, не пойму! – озабоченно проговорила Ольга Андреевна и пошла впереди дочерей.

Прошло три дня.

Но свой поход на чердак, когда их мать, услышав на чердаке оглушительный грохот падающего сундука и топот чьих-то ног, смешавшийся с шумом внезапно начавшегося сильного ливня, схватила с лавки заготовленную для подобных случаев, а больше для испуга, хворостину, полезла за ними на чердак, не давал девочкам покоя. И после того памятного случая, они каждый вечер возбужденно обсуждали увиденное на чердаке.

Поздним вечером, уже после ужина сестры прошли в свою горницу, и Маруся велела им раздеваться. Строго поджав губы, француженка пожелала воспитанницам доброй ночи и, подтолкнув к кроватям, перекрестила на ночь. Решив, что на этом все ее заботы на сегодня закончились, она вздохнула облегчением и направилась в свою комнату.

– Как думаешь, у нас на чердаке есть нечистая сила? – спросила Наташа сестру, дождавшись ухода француженки и расплетая свою русую косу.

Она готовилась ко сну и восседала на кровати, будто турецкий паша, поджав под себя ноги. И оттуда с любопытством поглядывала на Таню, спрятавшуюся под одеялом.

Свеча медленно и тихо догорала в подсвечнике, стоящем на подоконнике. Через приоткрытое окошко из парка в детскую доносилось хорошо знакомое юным барышням с раннего детства, громкое и умиротворенное кваканье лягушек, живущих в пруду. Только- только пролился сильный весенний дождь, и лягушки, наверно, по этой причине квакали особенно красиво и громко.

Впереди у сестер было почти три месяца летнего отдыха. И Наташе казалось, что не может быть ничего лучше, чем лежать вечером на кровати и слушать через раскрытое окно знакомые с раннего детства звуки. Чистый весенний деревенский воздух наполнял ее душу странным волнением, он будоражил и звал девочку к «приключениям». Но без участия младшей сестры приключения не могли состояться. И Наташа решила подговорить Таню принять в них участие.

Сестры были весьма изобретательны на различные выдумки и забавы. Мать уже давно разрешила им вольно вести себя в деревне, и бывать всюду, где их душеньке заблагорассудится. И девочки пользовались своим разрешением в полную силу.

Здесь, в деревне, им принадлежали два загадочных чердака, один – в старом дедовом флигеле, другой – в доме. И тот, и другой чердак уже давно казались им самыми настоящими сокровищницами: столько там было интересных вещей. И хотя оба, пахнущих старой пылью и сеном, чердака уже давно были изучены девочками до мельчайших подробностей, скрипучие чердаки продолжали их еще манить.

– Что ты? Свят, свят, – как-то смешно и по-старушечьи, быстро отозвалась Таня и перекрестила себя, Наташу, заодно дверь, окна и углы полутемной комнаты.

– А что ты спрашиваешь? Вот наша Дуняша после супрядок (деревенских посиделок) всем дворовым и Глафире всякое разное сказывала. Ты от нее услышала? – спросила она у сестры.

– От нее, – раздался ответ, – еще и Глафира много чего слышала и рассказывала. И знаешь, что?

– Что? Говори уж, – отозвалась Таня.

– Глафира еще слышала, как в углу в чулане кто-то страшно возился. А в чердачном оконце она со двора видела, как чья-то белая тень мелькает. Страсть-то какая! Представляешь, Таня, у нас в доме водится призрак! Может быть, это дух нашего дедушки или прадедушки? – округлив глаза, воскликнула Наташа и прижала руки к груди. Глаза ее блестели от возбуждения. Голос взволнованно дрожал.

– Знаешь, что я решила: раз этот дух у нас завелся, то может место в доме, такое есть, где он живет? И самое подходящее место для него – это наш чердак! Мы его оттуда, если захотим, можем даже прогнать с помощью специальных молитв и заговоров. Мы там сегодня с тобой были, а ничего не заметили. Хотя, если это дух нашего дедушки, то может и не стоит его прогонять? А уж бояться его и подавно не стоит? – стараясь казаться храброй, спросила она.

– Вряд ли, это дух нашего дедушки. Он, ведь, умер в Москве. – Резонно заметила Таня. – С чего бы ему на старое место возвращаться? Нет. Это чей-то другой дух. Но днем его на чердаке точно не бывает. Он может быть там только ночью. Он, наверное, выходит по ночам на наш чердак, потом спускается вниз и осматривает весь дом! И даже заглядывает по очереди во все комнаты, попадающиеся ему на пути! Слышишь? За дверью кто-то уже стоит! – Тане и самой отчего-то сделалось страшно, и она накрылась одеялом с головой.

Наташа округлившимися от страха глазами посмотрела вначале на спрятавшуюся сестренку, потом на дверь. Потом тихонько позвала ее:

– Тань! А… Тань…. Вылези, мне страшно.

– Ну, ты же не одна, – Танина голова высунулась из-под одеяла. На лице сияла веселая улыбка, – я же с тобой. Вот видишь, как ты сама на себя страх наводишь. И меня пугаешь, – сокрушенно вздохнула она, постепенно осваиваясь с их страшным разговором о таинственных духах, живущих в доме.

– Нечисть любит сырость и темноту. О ней и говорить-то страшно, не то что идти искать! – спокойно подытожила она страшный разговор и, махнув на сестру рукой, широко и сладко зевнула, собираясь спать.

Ее глаза уже закрывались, очень хотелось спать. Прошедший день оказался для нее насыщенным всевозможными событиями. И сейчас, когда усталая Танина голова, наконец-то, оказалась на такой любимой, знакомой и мягкой подушке, ей хотелось только одного – не разговаривать больше с сестренкой и поскорей сладко уснуть.

– Ах, ты соня этакая, – раздумчиво проговорила Наташа. Она взглянула на сестру и вслед за ней также сладко, во весь рот, зевнула:

– А я вот, придумала, как мы с чердака прогоним духов!