Маргарита Мартынова - Одиссея Атани Дюбарри. Начало

Нарочито сильно махая руками, она двинулась в сторону леди Хьюстон, забавно прыгая по камням. Заметив ее, та подняла голову, заулыбалась и крикнула

– Упадете же!

– Кто, я? – Атани остановилась. – Да что вы! С детства приучена к таким штукам! Это совсем несложно и не страшно… – она сделал паузу. – Хотя, наверное, леди трудно понять девчонку, выросшую на море и островах…

– Я не всегда была леди, – ответила та с легкой улыбкой. – Разве что последние десять лет. Я всегда помню о своих корнях, мать моя была дочерью кабатчика и история её брака с сэром Далласом достойна лучших традиций даже прошлых столетий…

Атани на секунду задумалась:

– Года четыре назад мы были в Лондоне, видела я тамошних… кабатчиков…

Это было сказан как-то странно, леди Хьюстон засмеялась:

– Не лондонского в моем случае, а йоркширского. И, когда этот кабатчик сказал одному своему посетителю, что если не женится на его дочери, которой расточает столько внимания, то получит пулю в зад… – она хихикнула, прикрыв рот ладонью.

– Не умаляю чувств вашего отца, – пошутила Атани. – Но все-таки пулю в зад никому словить не хотелось бы, я думаю! – и спросила. – Надеюсь, брак ваших родителей гармоничен и по сей день?

– Мамы нет давно… – грустно сказала леди Хьюстон. – Больше восемнадцати лет её нет со мной… Воспоминания…

Атани помрачнела

– Мои такие же, миледи… Я была слишком мала, чтобы хорошо помнить её. Рассказы… рассказы… – она вдруг встрепенулась. – Вам не холодно так сидеть?

– А вам – стоять с поднятой юбкой? – снова улыбнулась та.

– Ох, уж эта юбка! – крякнула Атани. – Она мне мешает! Я в ней себя ощущаю порой, наверное, как вы в слишком затянутом корсете… – она спрыгнула с камней и повертела головой по сторонам. – Никто не видит, надеюсь, а то и правда, эта юбка…

И прежде, чем леди Хьюстон успела что-то сказать, она прошлась колесом по каменистому берегу, сверкнув панталонами, потом выпрямилась, убрала с раскрасневшегося лица волосы и быстро опустила подол.

– А то леди ужасается…

Та снова засмеялась.

– Я восхищена и не менее того, мадемуазель…

– Атани. – сказала та. – Меня зовут Атани. Атани Дюбарри. Не люблю эту парижскую официальность! И Париж тоже не люблю!

Леди Хьюстон хотела что-то сказать, но вдруг сменилась в лице, чего-то испугавшись, и встала.

– Вы извините… то есть, Атани, я пойду… кажется, я слышу голос мужа. Не стоит ему…

Она замялась.

– Не стоит что? – шевельнула бровями та. – Видеть свою супругу в компании дикарки, да ещё и французских кровей…? Идите, леди Карла, все нормально!

Она проводила взглядом леди Хьюстон, которая устремилась наверх в сторону гостиницы и снова осталась одна. Пнув ногой гальку, Атани села на прибрежный валун и подперла подбородок кулаком, вглядываясь в морскую пену. Однако насладиться своим одиночеством в полной мере она не успела. За её спиной зазвучали шаги, и девушка резко обернулась.

– Мадемуазель… – выдохнул Филипп Суронте, замирая, и расстегнул воротник рубашки, словно ему не хватало воздуха. Он тряхнул кудрями и набрал воздуха в легкие.

Атани приподняла брови.

– Что не так? Вам дурно в моем присутствии или без меня? Вы меня объявили в розыск, любезный? – в голосе ее была здоровая насмешка.

– Просто хотел сказать вам, как вы прекрасны! – воскликнул молодой человек.

Атани молчала несколько секунд, потом облизала губы.

– Я думаю, что тебе ответить. Начистоту, Филипп… Филипп же, верно? – тот кивнул. – Мне лень ломать комедию. Благодарю за комплимент, но нечто подобное я слышала десятки раз…

– Это ещё более подкупает! – воскликнул тот, откровенно любуясь ею. – Понимаю, что вас не удивить, но…

– Удивить? – она подняла указательный палец. – Хочешь удивить меня – избавь меня от паданий на колени и слов любви. Мне неинтересно – честно! Я не хочу слушать про твою любовь. В другой раз.

Молодой человек приблизился:

– Я не могу отказать себе в счастье хотя бы попытаться растопить это сердце! – сказал он восторженно. – Ваше очарование лишает меня рассудка!

Атани посмотрела на него, отвернулась и демонстративно подперла щеку рукой.

– Что и требовалось доказать… – негромко сказал она, ни к кому не обращаясь. – Когда нормальных слов не понимают, я стреляю по ватерлинии!

Филипп подошел ещё ближе и, немного подумал, медленно присел на одно колено перед ней.

Простонав «Тысячу акул мне под киль!», девушка резко встала с места и, не обернувшись, пошла прочь по берегу со словами:

– Ещё один, что видит, туда и стреляет..! Уже даже терпения нет!

Филипп Суронте провожал её взглядом до тех пор, пока она не скрылась из виду, потом встал, пожевал губами и прошептал.

– Все равно будешь моей! Все равно!

– Что там?! – нетерпеливо бросил Филипп Пунш спускавшейся по лестнице служанке.

– Месье… – в изумлении развела руками та, явно волнуясь. – Мадемуазель Аврелии нет в комнате!

– Это ещё как? – замер тот.

– Нет… Комната пуста, постель не тронута… – развела руками горничная. – И вещи её частично отсутствуют. Мадемуазель пропала!

– Дьявол! – выругался Филипп и заметался по гостиной, брызгая слюной. – Что тут происходит?! Куда вы все смотрите, черт возьми! Что значит, пропала!? – его голос приобрел хриплый оттенок. – Как?! Сбежала?! Куда?! – он остановился, озаренный мыслью. – Боб! Немедленно найдите мне её мальчишку, сейчас же! Выпорю! Запру! Обоих! – он отчаянно замахал руками.

Словно в подтверждение его слов из коридора для прислуги выбежала вторая служанка:

– Месье Филипп! Боба нет! В его каморке пусто, койка не мятая, пожиток нет…

– А! – зарычал молодой человек, снова начав метаться по комнате. – Готовьте экипаж! Нет, одну лошадь! Плащ! Ни слова отцу! Найду… догоню… Убью!

Он уже бросился к дверям, на ходу натягивая плащ, когда снаружи прозвучали лай собак, шум, много голосов и в дверь несколько раз тяжело постучали, потом пронзительно прозвенел звонок. Филипп сам в нетерпеливом бешенстве распахнул дверь. За дверью стояло около десятка жандармов с собаками и несколько человек в одежде тюремщиков.

– Прошу прощения, месье! Позвольте осмотреть дом и участок…

Филипп Пунш в ужасе отпрянул:

– Что…?

– Сегодня ночью из острога сбежало несколько заключенных…

Окончания фразы молодой человек не расслышал, ему казалось, что он в панике бегает по дому, но на самом деле, он, белея на глазах, прижался к стене и медленно оседал, сминая рубашку на груди.

Лорд Хьюстон положил салфетку и покосился в сторону Атани:

– Мадемуазель, – презрительно бросил он. – Я – политик и знаю, что говорю!