Лилия Максимова - Вселенная вас услышала. Продолжение романа

– Аня, я люблю тебя… Анечка…

Губы скользнули от ее рта… ниже… В ее зрачках сверкнуло испугом. О, Господи! Еще пару мгновений назад она думала, что готова осуществить план, который вынашивала весь сегодняшний день, а теперь… Теперь у нее между ног оказался парень, а у него… В Аниной груди забилась паника. Ой, мамочки, нет! Наверное, и вправду «не сейчас»!

– Олег! Олег! – задохнулась она, захлопав ресницами. – Олег, пожалуйста! Я не…

Он шумно выдохнул в ее шею и замер на целую минуту, которая показалась Ане вечностью.

– Я знаю.

Его голос дрогнул и снова стал спокойным, как будто Олег усилием воли щелкнул выключателем желания. Приподнявшись над ней, парень легко коснулся ее губ своими.

– Аня, ты просто еще не готова, – еще раз поцеловал он ее пылающее лицо. – Пожалуйста, Малыш, дай себе еще немного времени! Я обещаю – ты не пожалеешь!

Он перекатился через нее и лег рядом на подушку, подставив девушке свое плечо. Аня спряталась у него под подбородком.

– Я – глупая дурочка, да? – произнесла она оттуда, кусая губы, чтобы не разреветься.

Олег улыбнулся и погладил ее по кудрявой голове.

– Нет, конечно… Ты – Аня Лучинская! И я тебя очень люблю.

2020 год

Интересно, а Аня это помнит? Олег достал телефон и все-таки набрал жене сообщение в приватном чате:

«Малыш, я хочу тебя так, что у меня просто скулы сводит!»

Если она спит, то, наверное, не ответит, а если… Точки, означающие, что она пишет ему ответ, запрыгали в мессенджере почти моментально.

«Но ты самому себе обещал, что дашь мне повзрослеть?»

Олег рассмеялся и сел на кровати: конечно, помнит, с чего он засомневался? Точки продолжали прыгать и выдали еще пару сообщений:

«Ты сдержал обещание: я ни разу не пожалела»

«Где ты насмотрелся эротических сцен: в кино или?..»

Набирая ответ, он искренне поверил, что сегодня удастся, наконец, заснуть:

«Во сне. Приснись мне еще, ладно?»

«Да, милый, спи. Люблю тебя больше жизни!»

Немного поспать все же удалось, но снилась ему совсем не Аня. Снилась девочка с тромбозом. Она спрашивала перед операцией:

– Олег Анатольевич, Вы же обещаете, что все будет хорошо? Мне кажется, что я не готова… Но если Вы обещаете…

Она плакала. Он говорил ей что-то утешительно-ободряющее, что обычно говорят пациентам: в ее шестнадцать лет такая операция – это не опасно. Гладил по голове.

Потом, уже в кабинете завотделением, кричал Ерохину, тыча пальцем в некачественно сделанную допплерограмму:

– Я не вижу этот тромб, Вася, но я чувствую, что он где-то тут! Обещаю, что найду эту сволочь!

В ответ ему вместо Васи смеялось лицо Марь Санны:

– Дурацкое обещание, Анатолич! Не стоило тебе обещать!

Потом из шлюза «красной зоны» возникли Вика и Ника и наперебой закричали:

– Мам! Пап! В холодильнике есть мороженое. Принести его сюда?

А он вдруг запаниковал, что на них нет защитных костюмов, но дочери дружно отмахнулись:

– В шестнадцать лет – это не опасно!

– Нет, опасно! – закричал он, что было сил.

И резко проснулся, не понимая, где находится, где граница сна и реальности. Его вдруг затрясло: так вот, что ему хотела сказать Вселенная! Вот, почему он так волновался именно за ту девочку с тромбозом! Она ассоциировалась у него с дочками, с Аней в том возрасте, когда он относился к ней как к неприкосновенной богине, оберегая даже от себя! А кто бережет эту, чужую, девочку? У нее в анамнезе – прием оральных контрацептивов. В шестнадцать лет! Возможно, именно они спровоцировали образование тромбов?

Олег оперся спиной о стену и подтянул колени к груди: «Надеюсь, я не вслух кричал? Ерохин, вроде, спит…»

Черт, да почему из головы не идет эта операция? Все же обошлось, все в порядке! Девочка должна уже отойти от наркоза, надо утром сходить, проведать ее. Познакомиться. Его вдруг удивило, что он не запомнил ее имени. Обычно Олег помнил всех пациентов до самой выписки, а тут… Будь проклят этот вирус! Этот конвейер операций! Эти смерти! Когда в острый период ему казалось, что он сам умрет – и то было легче! Полтора месяца он работал как заведенный, делал, что мог. Иногда чудеса. Но люди все равно умирали! Низкая сатурация, высокая температура, гангрены как последствия тромбоза… Вселенная, да как это вынести-то? Прекрати забирать жизни! Лучше создавай … Олег почувствовал, что он – на пределе: руки тряслись, как с похмелья, голова гудела. Утро наступило быстро.

– Олег, ты что – опять не спал? – послышался голос Ерохина после звука запищавшего в телефоне будильника. – Старик, ты меня пугать начинаешь. Нельзя так, я серьезно…

– Тук-тук-тук, к вам можно? – в палату призрачной тенью просочилась Даша. – Уже не спите, я свет включу?

Подъем по плану – за час до смены: привести себя в порядок, позавтракать. Медсестры разносят свежие хирургические костюмы и новые защитные «боекомплекты»… Медкарты новые, медкарты на выписку. Все как обычно, вот только Даша прячет глаза.

– Олег Анатольевич, Вы просили девочку прооперированную утром проведать… – она помедлила, Олег уронил мокасин, который пытался надеть на левую ногу: ему показалось, что он уже услышал то, что скажет ему Даша. – Она умерла сегодня ночью: тромб дошел до сердца.

Звон в ушах чуть не оглушил Клементьева насовсем. Олег снова откинулся на стену и закрыл глаза. Он больше ничего не чувствовал.

– Старик, я сейчас все узнаю, посиди пока тут! – почти приказал другу Ерохин, впрочем, Олег и так понимал, что не сможет сдвинуться с места.

Выходя, Василий Федорович сделал Даше жест в сторону коллеги: «Поговори с ним, не молчи!» Даша в нерешительности остановилась перед Клементьевым. Господи, что с ним? Глаза ввалились, лицо осунулось, светлые волосы – дыбом… Руины, а не человек! Ей вдруг очень захотелось спасти его от этой реальности! У каждого врача – свое кладбище. Но что же делать? Врачи ведь – не боги!

– Нельзя так, Олег Анатольевич, – тихонько присела она на кровать и погладила его по руке. – Нельзя… Вы не виноваты! Вы сделали все, что могли… Я уже узнала у ночной смены: Вы все правильно сделали… те тромбы, которые Вы удаляли… Вы все дочистили. Это другой тромб, в другой совсем вене, его не видно было на допплерограмме…

Из-под ресниц Олега потекли слезы. Ручьями. Он с трудом поднял руки и, надавив на глаза, уронил голову в раскрытые ладони. Плечи беззвучно затряслись.

– Олег Анатольевич… Олег… – Даша встала на постель на колени и прижала его голову к своей груди.

Он молча рыдал, а она шептала что-то невнятное и гладила его по всклоченным волосам, как ребенка: не надо так, не надо… Наконец, он упокоился и, чуть приобняв девушку за талию, отстранил ее от себя.

– Спасибо, Даша, – глубоко вздохнул он, возвращаясь со своего врачебного кладбища. – Ты не знаешь, как ее звали? Не могу вспомнить…