Елена Кова - Ирландская игрушка

– Не скажите! – воскликнула какая-то дама. – Речь её коротка, но она знает обо мне то, что не знает никто!

Ричард Готуэй вышел так же скоро, как остальные, но вид его был мрачен.

– Что она сказала вам? – набросились на него.

Он досадливо отмахнулся от расспросов, ограничившись замечанием:

– Ничего особенного. Глупости. Возможно, дамам это и любопытно выслушивать…

– Вы огорчены? Плохие предзнаменования?..

– Нет, – усмехнулся он. – Ничего ужасного я не услышал.

Юджиния не стала приставать с расспросами, предоставив ему почти сразу удалиться, но вновь обратила внимание, как, проходя мимо Флэйтри, он бросил на того полный ненависти взгляд, который, кажется, остался незамеченным. Принцесса так и не узнала, что услышал от сивиллы её военачальник.

Этим вечером Юджиния вновь позвала к себе в спальню Риана. Скорее из чувства противоречия, чем из желания близости. Ей хотелось, чтобы ни у кого не возникало сомнений, с кем и как она проводит ночи. И она демонстративно направилась после ужина в библиотеку, пробыв там почти час и слушая историю любви кельтского принца и дочери бедного рыцаря, которую Риан читал ей медленно на французском, поясняя непонятные слова и выражения. По своему обыкновению, он сидел в нише окна и сверху вниз поглядывал на Юджинию, расположившуюся в кресле рядом, в то время как она пыталась сосредоточиться на книге.

Её занимали слова Клары. Кто станет её возлюбленным? Знакомы ли они, или он скоро явится? А может, ей суждено полюбить Ричарда? Ведь она уже почти точно остановила на нём свой выбор… Но почему боль? Что касается остального, то, встретив днём не приходившего на встречу с прорицательницей сэра Ральфа, принцесса со смехом успокоила его:

– Клара уверила меня, что долг свой я исполню!

И услышала от него притворный вздох облегчения:

– За одну эту новость я бы вступился за неё, вздумай кто сжечь её на костре за колдовство!

Риан прекрасно видел, как задумчива принцесса, и то и дело останавливал чтение, но она давала знак продолжать. Его тихий бархатный тембр действовал на неё успокаивающе.

А потом она сказала, что ждёт его ночью. И когда он вошёл, молчаливый и готовый делать всё, чего бы она ни захотела, то отдавал себе отчёт, что, как и накануне, Юджиния не знает, как превозмочь переполняющую её тревогу. Одетая в жёлтый шёлковый шенс поверх белоснежной тонкой рубашки, словно и не собиралась ложиться, она подошла к нему, стоящему возле стены, и привычным движением отрешённо принялась снимать с него шерстяное блио. Он прижался затылком к холодному камню и ждал, не отрывая от неё взгляда из-под опущенных ресниц, пока она, избавив его от верхней одежды, а потом стянув с него через голову белую рубашку, безучастно скользила холодной ладонью от его груди к животу и ниже, слегка царапая кожу перстнями, забытыми на изящных пальцах, не обращая внимания, что он накаляется от её прикосновений. Просто мысли Юджинии были сейчас не с ним.

Риан поймал её руку на своём обнажённом плече и поцеловал раскрытую ладонь, согревая, и Юджиния словно очнулась, нехотя приподняв лицо, и он жадно поцеловал её губы, понимая, что вчерашний опыт может повториться. Так и случилось: лениво обняв его и почти не ответив на поцелуй, она отстранилась, глядя куда-то мимо, и направилась к туалетному столику, машинально снимая с пальцев кольца.

– Чувствую, мне придётся снова удовлетворять твоих служанок, – сказал он, сползая по стене не то со стоном, не то со смехом.

Юджиния обернулась, вопросительно посмотрев на него. Полуголый, он сидел на полу возле стены и измученно улыбался ей.

– Что ж, значит, я вновь сорю золотом, – мелодичным холодноватым голосом промолвила Юджиния, складывая драгоценности в шкатулку.

Он поднялся и подошёл к ней. Коснулся щеки. Спросил:

– Я золото для тебя?

– Ты больше, – она улыбнулась устало.

Он засмеялся, но прежде задержал на её лице пристальный взгляд вдруг потемневших глаз. И отошёл, наливая себе вина. Юджиния не хотела близости, но и не хотела, чтобы он уходил. Пожалев, что отослала служанку, она неловко принялась вынимать заколки из волос и заметила в зеркале, как Риан приблизился и встал за спиной, мягко отстранив её руки, и осторожно, чтобы не дёрнуть, освободил роскошные волны, упавшие ей на спину. Затем распустил шнуровку платья и обнажил плечи.

– Хочу, чтобы ты расслабилась, – он наклонился, целуя шею почти неосязаемым касанием губ, легко освобождая её от одежды, и она ощутила, как его горячие ладони легли на её в одно мгновение наполнившееся томительным ожиданием тело. Это было чудо – его руки и его губы. И ритмичное их движение. И дыхание. Как он мог так ласкать её одним дыханием?..

Риан поднял её и отнёс на постель, оставив её платье и остатки собственной одежды на полу, уложил её навзничь и лёг сверху, гибкий, сильный, упираясь локтями в перину и усилием воли подавляя порыв овладеть ею немедленно.

– Хочу, чтобы ты забыла обо всём, – сказал он, продолжая дотрагиваться до неё нежно и трепетно, искушённый и робкий одновременно.

Она и вправду забылась, разрешив ему всё, и, когда в третий раз за этот долгий час к ней приблизился взрыв наслаждения, услышала срывающийся шёпот, и его рот поглотил летящий из её груди крик, и она ощутила, как его тяжёлое тело свела томительная судорога, а живот её покрылся горячей влагой. Потом они молча лежали, глядя в темноту, пока впервые за несколько ночей она не уснула крепким сном, измождённая и счастливая, и не услышала, как он вновь ушёл перед рассветом, тихонько поцеловав её волосы.

И всё-таки сэр Бэкуорт в какой-то мере был прав: невозможно проникнуться симпатией к одному мужчине, когда накануне засыпаешь после ни с чем не сравнимого наслаждения в объятиях другого. И он, и отец Томас, настаивая на её так называемом целомудрии перед вступлением в брак, всего лишь проявляли практичность. Юджиния это осознавала и не упрекала их. Ну каково ей было соглашаться на прогулку по крепостному валу с Ричардом Готуэем, собирающимся, разумеется, говорить с нею отнюдь не о делах армейских, когда она ещё хранила на своём теле печать страстных поцелуев и прикосновений Риана?

Она добросовестно шагала рядом с Ричардом, позволив ему взять её за руку, но рука горела огнём – она помнила недавнее пожатие других ладоней. Она слушала и отвечала, улыбалась, с любопытством всматривалась в карие глаза, оценивала высокую мужественную фигуру… И перед мысленным взором её вставали картины вчерашней ночи: упругие твёрдые мускулы, стройная спина, широкие сильные плечи, в которые она впивалась ногтями…

Юджиния шумно вдохнула прохладный ветреный воздух и повернула голову в сторону города, расстилающегося перед нею, как на ладони. Бранс располагался в скалистой местности, но само побережье было ровным и гостеприимным, а бухты – уютными и удобными для пристающих к берегу кораблей. Из-за неровности ландшафта улицы то бежали вверх, покрытые буйной разнообразной растительностью, скрывавшей крыши низеньких домов простых горожан, то тянулись почти ровными рядами, гордясь внушительной архитектурой окружённых садиками домов побогаче. Вглубь острова – за крепостным валом и рвом, через который был перекинут мост, уходила небольшая равнина с посевами, защищённая густым лесом и высокими горами от непрошенного вторжения соседей.