Валентин Абрамов - Мальчик и Девочка. Очень большая любовь

– Бурков достал! – снимая ботинки, эмоционально из коридора начал Юрка. – Я ему говорю, какой, на хрен, коньяк?! Где ты видел, чтобы в День Победы пили коньяк?!

– Ты сыра купил? – Женька хлопотала на кухне.

– Сыра? Да! Купил, маасдам. Я ему говорю, какой, на хрен, коньяк?.. – Юра притащил пакеты и чмокнул Женьку под ушко: – Привет, котёнок.

– Привет, дорогой. Всё готово, шуруй в комнату.

– А он говорит: «Ну и что?» Спасибо Лацису, он тоже голосовал за вино. О-о-о-о… – Юрка добрался до комнаты. – Моя депрессия скоро меня покинет! Мой любимый креветочный салатик… картошечка… зелень… Депрессия-депрессия! Лети на хрен на сессию! Спасибо, Женечка.

– Ну мы же лечиться собирались?

Женька стояла в дверях, держа бутылки. По виду она только-только вернулась с работы, ещё не переоделась. Та же блузка, та же короткая юбка и те же чёрные колготки.

– Открывай.

Юра выкрутил пробки и разлил:

– Мы же тоже за Праздник выпьем?

– За него.

Чокнулись, пригубили.

– Так что там твой Бурков?

– Я говорю, хотел коньяком накачать, гад, а я ему…

– Погоди! Хлеб забыла.

Женька выбралась из-за стола и выскочила на кухню. Через секунду вернулась, зацепила ногой стул и, рассыпав хлеб, все оба-два кусочка, – хлеб предназначался исключительно Серову, сама Ставрова строго придерживалась диеты Монтиньяка, – рассыпав оба куска хлеба, наклонилась… Юрка захлопнул рот, даже не начав фразы. А ещё через мгновение он пришёл в совершенно неописуемый щенячий восторг.

– Женька… Ты без трусов?.. – шёпотом спросил он. Под юбкой у Женьки оказались только чёрные чулки.

– Да ты что?! Вот блин! Трусы надеть забыла… Представляешь? Ждала-ждала… – Она не спеша выпрямилась. – Пойти надеть?

– Женька, ты коза… – Юрка медленно поднялся с дивана. – Что же ты со мной делаешь?

Лёжа голышом на огромной кровати, Ставрова рассказывала:

– В Вартовске у меня подружка. Лялька. Мы с ней с Самары дружим. Ну, иногда здесь встречаемся – то я к ней, то она ко мне. Мужик у неё больной. Так, ничего особо… но… не может. А она мне ровесница. Представляешь?

– Совсем не может? – Юрка пристроил голову на Женькином бедре.

– Ну, что-то вроде может, но как-то… не стоит, что ли, у него…

– Хочет, но не может.

– Наверное. А она его любит. В молодости, говорит, огонь был мужик. А сейчас какой-то начальник. Короче, выдохся. Лялька так считает. Но она ему всяко там… руками… ртом… А самой-то тоже хочется.

– Ну, ясное море.

– Во-о-от. И заводит она себе любовников. Муж вроде даже знает, но сквозь пальцы смотрит. Она так, не серьёзно заводит. Для здоровья. На работе-то у неё тоже особо не разгуляешься.

– А кто она?

– Учитель. Русский, литература. И вот она заводит разных. В кафе там познакомится, в ресторане, в бассейне. Короче! Завела как-то себе охранника. Мужик здоровенный, красавец, во-о-о-от с таким… но и только. А Ляльке чего надо? А Ляльке того и надо. Встречались они, встречались, и как-то звонит она ему, а он на работе, на охране. Муж, значит, у Ляльки уехал в Москву, а ей приспичило. Звонит она своему охраннику и говорит, мол, ты не против? А она как-то к нему и на работу уже приезжала. А он вроде тебя: что-то у меня нет настроения, что-то я ничего не хочу, бла-бла-бла…

– Соскочить гад хочет? – Юрка начал потихоньку ржать.

– Да! Соскочить хочет. Вот как некоторые.

– Не будем показывать пальцами.

– Не будем. Что она тогда делает. На голое тело надевает песцовую шубу – дело было в январе, на каникулах – туфельки. Вызывает такси и едет к этому депрессивному. И вот…

– …Когда она приехала и распахнула…

– Да! Распахнула и сделала пируэт, оп-па! – Женька картинно махнула рукой. – Раскрылась прямо перед камерой…

– Да ты чё?!

– То, таксист охренел!

– Таксист?

– Таксист.

– Бедный таксист.

– Ну почему? Может, он в тот момент тоже от депрессии излечился. Ты же вот, когда я нагнулась, излечился?

Юрка перевернулся и чмокнул Женьку в живот:

– Как рукой сняло.

– Ты, если чё, заходи.

Он зашёл. Вскорости. И не просто зашёл, а впервые остался на ночь. Чего не нужно было делать, ну совсем! Ну ни при каких обстоятельствах!

11 мая, всё ещё в выходной, Серовы поехали на шашлыки. Погода, как бывает на Севере, разгулялась, за снегом и пургой вдруг выглянуло солнышко. И народ Северного, как ящерицы весной, повылезал на тёплые проталины погреться, пожарить на костре мясо и сосиски.

Вернулись домой часов в десять вечера, Влада ещё не было. Последнее время он приходил поздно. Мальчик вырос. Явился уже к одиннадцати и подшофе… Юрка на него наехал: мол, почему так поздно, почему никого не предупреждает, в доме телефона, что ли, нет? Влад отвечал дерзко, что скоро совсем уедет и уже не будет ни перед кем отчитываться. «И перед бабушкой?» – «И перед бабушкой!» – «Ну, это уже положительно свинство!» И тут вмешалась Соня: «Ты чего на ребёнка орёшь? Ты последнее время не даёшь ему жить спокойно! Ему нужно готовиться к экзаменам». – «А он готовится?» – «Готовится!» – «С вином или водкой?» – «Ну, знаешь!» – «Знаю! Хочу как лучше!» – «Ах, как лучше? Да ты нас просто гнобишь!» – «Я?!!» – «Ты!!!» – «Да пошли вы… Гноблю я…» Юрка схватил телефонную трубку, ушёл в комнату, набрал Женьку, без прелюдий выкрикнул: «Щас буду!», вернул трубку на базу и отправился ловить такси. По дороге к стоянке в «Стекляшке» накупил вина и водки. Когда приехал, Женька встретила его взъерошенная, растерянная и даже как бы не в себе. Дома у неё, спрятавшись в маленькой комнате, тихо, как мышки, сидели Аня с Полинкой Яблочкиной. Юрка прямо в обуви протащился на кухню и, пообещав, что буквально одна рюмка и сразу к Славке, брат жил в соседнем доме, уселся за стол.

«Рюмку» пили долго. Женька сказала: «Куда ты? Ночь уже». И Серов остался.

Позже Женька в аське писала: «Ситуация хороша, откуда ни глянь… Ты звонишь среди ночи, моего мнения не спрашиваешь, просто сообщаешь: я приду. Я тоже принимаю это как должное, несмотря на детей и вообще… Я просто понимаю, тебе плохо, и это становится главным в тот момент. О себе и о ситуации я даже не думала. Как по-глупому всё получилось…»

После той ночи у Женьки состоялся разговор с дочерью.

– Мама, ты дядю Юру любишь?

– Наверное, Ань.

– А как же папа? – Аня принимала Андрея Ивановича как отца.

– Не знаю, дочь…

– Мам. Ты не бойся, я ничего не скажу папе. А… Дядя Юра, он ничего! Пола говорит – интересный.

– А ты что говоришь?

– А я с ней согласна!

Так впервые их близкие оказались в круге их рая. Или, может быть, ада?