Рут Харрис - Последние романтики

– А меня интересуют лишь такие духи, которые пахнут необычно, – сказала Николь. – Вы понимаете? Мне нужно то, чего нет ни у кого. Если вы сумеете сделать ваш запах устойчивым, так, чтобы и через полчаса, и через час, и дольше он оставался таким же, что и в первую минуту, тогда меня это заинтересует.

– Очень трудно добиться такого, – сказал Нуаре. – Этого еще никто не смог сделать.

Но он был явно польщен проницательностью Николь, и теперь они поменялись местами – он выглядел жаждущим исполнить ее желание и, вернувшись в лабораторию, попытаться усовершенствовать формулу. До конца 1923 года Нуаре трижды приносил Николь пробирки с образцами, но ни один из них не удовлетворил Николь, и она всякий раз вновь отправляла Нуаре в лабораторию. Она уже стала терять надежду, но Лео убеждал ее сохранять терпение.

– Производство духов – очень сложный процесс, а вы, Николь, требуете от Нуаре того, чего до сих пор еще никто не добивался. Надо уметь ждать.

– Терпения у меня не всегда хватает, – ответила она.

– А сейчас как раз отличный случай попрактиковаться в отношении терпения, – сказал Лео. – Это улучшит ваш характер.

Николь пожала плечами и вернулась в свое ателье, где она лучше знала, что ей делать. После первой «очаровательной сорочки» костюмы и платья, которые делались у Николь, почти не изменились. В отличие от других модельеров, то опускающих, то поднимающих линию проймы, перемещающих талию то вверх, то вниз, а в этом году, под влиянием находок в гробнице Тутанхамона, придававших всему «египетский вид», Николь сохраняла в своих моделях постоянство и чистоту линий. Подобно работам в Биаритце, ее модели отличались от любых других своей строгостью и были всегда узнаваемы. В 1923 году клиенты фирмы Николь включили ее в список самых выдающихся женщин Парижа, куда входили актрисы, писательницы, художницы. Пока остальные дизайнеры создавали экстравагантные модели для светских дам, считавших неприличным дважды появиться в одном и том же платье, Николь могла не задумываясь двадцать раз повторить в разных вариантах одну и ту же модель. Николь делала повседневную одежду похожей на униформу, и те, кто носил эти модели, входил в избранное общество авангардистов моды. По мере того как росло ее дело и она становилась все более знаменитой, успех приносил ей все больше денег и большую свободу, но это не делало ее счастливой. Впрочем, она и не ожидала этого, зная, что только любовь может принести счастье.

ЦАРЬ ЭДИП

ПО ПЬЕСЕ ЖАНА КОКТО

ДЕКОРАЦИЯ ПИКАССО

МУЗЫКА ОНЕГГЕРА

КОСТЮМЫ РЕДОH

Щит с афишей стоял перед Монмартрским театром, старым и ветхим зданием, вызывающе расположенным между Сакре-Кер и увеселительными заведениями Пляс-Пигаль. Постановка была объявлена как свободная вариация, и поскольку авангард в ту пору был еще молод и не вполне признан, художники работали без коммерческих ограничений. Театральные кулисы были доступны всем, кто соприкасался с искусством. Мэн Рей писал портреты актеров. Фрэнк Крауниншилд в «Ярмарке тщеславия» и французский «Вог» публиковали изображения и эскизы масок, выполненные Пикассо, и костюмы землистых оттенков, смоделированные Николь Редон. Журналисты, артисты и их любовницы, музыканты и дирижеры повсюду слонялись во время репетиций. В будущем многие из них станут знаменитостями, но тогда, в 1923-м, их пренебрежение правилами приличия оскорбляло людей. Кубисты вызывали шок своими картинами, писатели-экспериментаторы сочиняли книги без сюжета, поэты писали стихи под впечатлением своих опиумных снов, композиторы творили атональную, немелодичную музыку. Для Николь все эти эксперименты сыграли положительную роль – она еще никогда не шила костюмы для театра, когда вдруг сам Кокто пригласил ее к себе на работу, сказав, что ее модели единственные, которые отвечают современным требованиям в Париже.

Николь стала ходить в Лувр и изучать там искусство и одежду Древней Греции; после этого она смоделировала платья и туники, накидки и… классические драпировки. Единственное, что осталось общего между костюмами, сделанными ею для Кокто, и одеждой, которую она шила для своих обычных клиентов, – это их удобство – в них можно было и работать и развлекаться. Вечерами, после работы, Николь отправлялась в маленький театр, помещение которого неравномерно отапливала железная печь в углу, и подолгу стояла за перегородкой, расположенной за задним рядом кресел, смотрела репетиции, внимательно следя за тем, как сидели на актерах ее костюмы.

Она увлеклась игрой ткани, когда вдруг почувствовала, что кто-то стоит у нее за спиной. Это был молодой человек, высокий, светловолосый и очень элегантный. Николь вспомнила, что встречалась с ним на одной вечеринке во время заключения мира. Она была там с Кимом, и позднее Ким ревновал ее к нему.

– Моя подруга так обожает вашу одежду, что готова дюжинами покупать новые туалеты, – сказал он. Бой Меллани проходил мимо театра на Монмартре, идя в ночной клуб на Пляс-Пигаль, где его любовница-бразильянка танцевала в ревю у Жозефин Баке. Увидев имя Редон на афише, он заглянул в театр. – Но я никак не ожидал вас увидеть в этом месте, – продолжал он, обводя рукой обшарпанное, плохо натопленное помещение театра. Николь слегка обернулась, и Бой почувствовал запах ее духов. – Я представлял вас в вашем ателье, создающей новый элегантный туалет.

– Будь я поумней, я там бы и находилась, – сказала Николь. – Актеры без конца капризничают: «Я в этом выгляжу слишком тощим…», «Это меня так полнит!», «Я в этом выгляжу, каким-то коротышкой!» – сказала она, изображая актеров.

– Я вижу, вам уже не очень-то хочется работать в театре, – заметил он уверенным тоном.

– Нет, это со мной впервые, – сказала Николь, – и надеюсь, что в последний раз. Актеры поистине невыносимы! Гораздо капризнее обычных клиентов. Хотя в это трудно поверить, – добавила она, вспоминая ужасные скандалы в примерочных дома высокой моды. – Простите, а что вы здесь делаете? – Она отметила изящный покрой его костюма и то, как отлично он был сшит, и попробовала представить себе фигуру, которую этот костюм одевал. – Никак не могла себе представить герцога где-нибудь, кроме как у «Максима» или в «Опера»…

– Герцоги тоже люди, – пожал он плечами, – моя любовница танцует в ночном клубе на Пляс-Пигаль. Я хотел посмотреть сегодня представление с ее участием. Между прочим, у нее до сих пор нет ничего от Николь Редон.

Она улыбнулась, рисуя на эскизе платье в блестках и перьях.

– Когда премьера «Эдипа»?

– Через восемь дней, – ответила Николь.

– В таком случае до встречи через восемь дней, – загадочно промолвил Бой.

Он ушел так же неслышно, как и появился.