Рут Харрис - Последние романтики

– Ваша следующая книга будет посвящена Африке? – спросил кто-то. Интервью началось, появились блокноты и карандаши.

– Будьте уверены в этом! – ответил Ким. – Именно в Африке мужчина может убедиться в том, мужчина он или нет.

– Что чувствуешь, когда охотишься на льва?

– Расскажите нам, как вы подстрелили буйвола!

– Мы слышали, вы застрелили трех антилоп импала ради их красивых голов!

– Есть ли среди ваших трофеев газели?

Они выкрикивали вопросы, мешая друг другу.

– Как вы узнали о буйволе и о газели? – спросил Ким изумленно.

– Африканские барабаны донесли до нас эту весть, – ответил Пит.

– А как поживает Николь? – выкрикнул кто-то. – Мы слышали, что вы собираетесь заключить с мадемуазель брачный союз.

– Откуда у вас подобная информация? – Ким потерял бдительность.

– Вы и мадемуазель будете жить в Париже или в Нью-Йорке?

– Как они прознали о Николь? – спросил Ким Пита.

– Парижские барабаны бьют так же громко, как и барабаны немецкой армии.

– Я расскажу вам все, что вы хотите об Африке, но прошу не упоминать имя мадемуазель Редон, – начал торговаться Ким. Он не хотел, чтобы Салли была поставлена в неловкое положение, но больше всего ему не хотелось, чтобы Салли разозлилась. Вопрос о разводе еще не был урегулирован. И он не хотел, чтобы она поменяла свое решение. – Я хочу пощадить чувства Салли и не хочу, чтобы она узнала, что в Африке я был вместе с Николь.

– Уже поздно, – сказал Пит. – Информация просочилась на страницы парижской прессы. Нью-йоркские газеты обязательно подхватят новость, вопрос только, как скоро это произойдет. Ведь вы оба очень известны.

– Но у нас есть право на личную жизнь, – сказал Ким, обеспокоенный тем, как воспримет весть о его романе Салли. Для нее это станет публичным унижением.

– Не стройте из себя невинность, – заметил Пит. – Вы – знаменитость, и люди хотят знать о вас как можно больше.

– Черт подери, но я не хочу этого, – запротестовал Ким, хотя и не слишком убедительно. Ему нравилась известность, он получал нескрываемое удовольствие от того, что находился в центре внимания прессы, а его наигранное возмущение никого не убедило в обратном. – Почему бы вам не написать о ком-нибудь еще?

– Но вы действительно собираетесь жениться на мадемуазель Редон? – настаивали на своем журналисты.

– А как насчет развода? Что говорит ваша жена?

– Вы уже наметили дату бракосочетания?

– Ладно, – вынужден был сдаться Ким. – Вы загнали меня в угол. Мадемуазель Редон и я говорили о возможном браке. Но окончательно еще ничего не решено.

– А развод?

– Моя жена сказала, что не будет мне мешать.

– Вы сделала предложение мадемуазель Редон в Африке? – выкрикнул кто-то очередной вопрос.

– Днем? Или под звездами? – крикнул кто-то еще.

– Или в палатке? Валяй, Ким, дай нам несколько ярких деталей.

– Нет-нет! Больше ничего. Я сказал вам все, что собирался сказать, есть вещи сугубо личные.

Глаза его блеснули. Ему льстило внимание, он с трудом мог сопротивляться прессе; журналисты получили все, что он собирался им рассказать. Необходимо только, чтобы отношения с Салли остались ровными. Газетная история о его романе с Николь могла ему крупно повредить. Он стоял на платформе, улыбаясь, загорелый и жизнерадостный, производя впечатление самого счастливого человека на свете. Этим наблюдением и начиналась большая часть статей о намеченном браке известного американского писателя и известной французской модельерши.

Ким поехал в Нью-Йорк просить Салли о разводе, К этому времени во многих газетах появились фотографии и статьи, посвященные очаровательному роману между Кимом и Николь. Одна из статей так и называлась: «Медовый месяц во время сафари».

Салли была преисполнена горечи и боли, она была унижена и хотела отомстить за унижение.

Она рыдала и кричала, она умоляла Кима не сходить с ума. Она клялась, что никогда не даст ему свободы. Она постоянно возвращалась к тому, что они давно женаты. У них общее прошлое, у них дети – Кимджи и Кристи, у них многообещающее будущее. Они дали друг другу обещание перед Богом и обменялись кольцами. Не было никакого основания бросать все ради какого-то романтического приключения.

Ким просил, спорил, угрожал. Салли отказалась даже думать о разводе. Ким, у которого уже было все, чего он хотел, вдруг всерьез понял, что сейчас он может не получить того, чего жаждет. Это привело его в бешенство. Его мучили, и он сам стал мучителем.

– Ты хочешь остаться замужем за человеком, который тебя не любит? – спросил он. – За человеком, который никогда тебя не любил?

– Никогда? – Салли побледнела. Ее как будто ударили. На это Ким и рассчитывал.

– Я встретил Николь еще до женитьбы на тебе. Я был влюблен в нее, когда стоял перед алтарем рядом с тобой! Я жил во лжи долгие годы. Я не люблю тебя сейчас, и я не любил тебя раньше.

– Я не верю тебе, – сказала наконец Салли. Голос ее звучал как хриплое карканье. – Ты сошел с ума.

– Верь мне, – сказал Ким. – Это – правда.

Салли выглядела как побитая. Ее лицо скривилось. Глаза помертвели и вдруг зажглись безумным огнем.

– Я ненавижу тебя! – закричала она. – Я тебя ненавижу!

– Очень хорошо, – сказал Ким. – Я очень рад. Теперь у тебя есть все основания для развода. – Он повернулся, чтобы выйти.

Они спорили на кухне в доме на Чарльтон-стрит. Салли вдруг схватила нож, острый, как бритва, и бросилась на пего.

– Я убью тебя! – завизжала она не своим голосом. – Я убью тебя за то, что ты хочешь отшвырнуть меня, как мусор!

Ким в ужасе отпрянул. Он был напуган за себя. За Салли.

– Нет! – закричал он, пытаясь поймать ее за руку. – Не делай этого!

– Я убью тебя! – рычала Салли, вновь бросаясь на него, движимая только своей яростью. Неожиданно – как будто это был совершенно другой человек – она посмотрела на нож в руке – это не была ее рука. Она не сразу отвела взгляд от ножа, потом увидела свое лицо, отраженное блестящей поверхностью оказавшегося рядом утюга. Рот ее кривила уродливая гримаса, ее волосы были растрепаны, тело ее содрогалось от гнева, в ее руках было оружие, взятое с ужасным намерением. Она подумала, что похожа на сумасшедшую.

– Боже мой! – вымолвила она в ужасе. Она положила нож. – Ким, уходи. Просто уходи, – сказала она, напуганная тем ураганом чувств, который она с трудом обуздала. Она боялась оставаться с Кимом в одной комнате.

Он повернулся, чтобы выйти, напуганный и обескураженный тем, во что превратились их отношения.

– Запомни только одно, – добавила Салли, когда Ким уже был в дверях. – Запомни: я никогда не дам тебе развода. Никогда!

Ким вернулся в Париж. У него было все, кроме развода. Только этого не хватало для полноты счастья. Всего было в изобилии: таланта, свободы, жизненных сил, успеха, Николь была рядом. Может быть, Салли передумает. Может быть, по прошествии некоторого времени… Он старался не вспоминать то, как она произнесла «Никогда!».