Рут Харрис - Последние романтики

– Я думал о тебе, Николь, – сказал Бой, когда она поблагодарила его за очередной подарок. – Думал о нас, о нашем будущем. Я бы развелся и женился на тебе.

Николь задумчиво следила за дымом, поднимающимся с кончика ее сигареты.

– Ты делаешь мне предложение? – наконец спросила она.

– Ну, – замялся Бой, которому всегда было нелегко облекать чувства в словесную оболочку, – в общем, да. Да, это предложение.

– Если бы ты только знал, как я хотела выйти за тебя замуж в свое время, – в голосе женщины прозвучала тоска.

– Ты можешь сделать это сейчас, – сказал Бой. – Николь, такты принимаешь мое предложение?

– Ты помнишь, что ты сказал, когда первый раз вернулся ко мне? – спросила Николь.

– Нет, – слова Николь застали его врасплох. – И что я сказал?

– Ты сказал: «Есть только одна Николь на свете, и все знают, кто она», – процитировала она его собственные слова.

– Не понимаю…

– Я не выйду за тебя, Бой, – мягко сказала Николь. – Герцогинь Меллани было уже много. А Николь Редон – одна. Это твои слова: все знают, кто я такая.

К своим сорока годам Николь славилась тем, что ее окружало большое количество блестящих изысканных мужчин, каждый из них был бы рад жениться на ней, но все их предложения отклонялись. Это лишь усиливало всеобщее восхищение.

Также она славилась своей коллекцией драгоценностей, которые были подарены воздыхателями, и тем, как она их носила, надевая на себя сразу и рубины, и чистейшей воды бриллианты, и изумруды. «Настоящие драгоценности тоже могут казаться поддельными» – этот афоризм Николь цитировали. Он даже попал в газеты, и Ким прочитал его. Кима тогда поразило ее безразличие, и он подумал, что за ним скрыта настоящая боль. Можно ли сравнить эту боль с его собственной?

Илона была любящей и преданной женой, но после пяти лет совместной жизни она не могла не признаться самой себе, что кое-что в поведении Кима угнетает ее. Даже самым близким друзьям она не сказала бы того, что узнала лишь она. Ким далеко не тот человек, которого знает общество. Она защищала его образ героя и творческой личности перед всем миром и сегодня, но сама-то чувствовала, что он далеко не пример для подражания. И уж конечно, она ни за что не сказала бы, что все чаще она и Ким подумывают о разводе.

Виноватым же в этих изменениях в первую очередь был сам Ким, его постоянные, ему самому не нужные измены, пугающие ее, непредсказуемые периоды депрессии. А также пьянство. Сколько Илона его знала, он всегда поглощал огромные порции спиртного: он был в состоянии перенести несколько коктейлей перед едой, вино за обедом и большое количество рюмок коньяку после. Принадлежность Кима к категории людей, умеющих «держать удар», не вызывала сомнений, и Илона никогда не задумывалась о влиянии алкоголя на мужа. Он оправдывал свою любимую присказку: человек поглощает алкоголь, а не алкоголь поглощает человека. Илона даже представить себе не могла, что причиной самой большой ссоры за время их семейной жизни станет именно спиртное, а не его постоянные увлечения женщинами.

Случилось это жарким воскресеньем в конце августа 1939 года. В начале сентября должна была появиться последняя книга Кима, роман «Время шампанского», и два десятка людей решили отметить это событие у них дома. Буфет был уставлен бутылками джина, виски, рома и шампанского, составлявшими основу хозяйского бара. Сам Ким отдавал предпочтение коктейлю, рецепт которого, как он сам говорил, узнал в баре отеля «Риц». Это была смесь рома, полынной и апельсинового сока – «для витаминов», говаривал Ким, – остальное пространство хайбола заливалось холодным шампанским. Ким вылил себе в бокал остатки рома из бутылки и пошел в кладовую, где хранились запасы спиртного, чтобы принести еще рома.

– Рома нет! Куда делся ром?! – заорал он, снова входя в комнату. В руке у него было небольшое льняное полотенце бармена. Используя его как кнут, он неожиданно ударил по столу и стал сметать все подряд с низкого коктейльного столика. На пол полетели стаканы, подносы, пачки сигарет, его золотая зажигалка, ваза с нарциссами и блюдо с его любимыми фисташками. На ковре образовалась лужа из спиртного и воды из вазы, в которой плавали маленькие орешки, кубики льда и осколки посуды.

– Что же это такое! – рычал он. Лицо Кима было белым от гнева. – Я, самый знаменитый писатель современности, не могу сделать свой любимый коктейль в собственном доме!

Гости застыли и молчали. Молчала и Илона.

– Ну ответьте мне! – орал Ким. – Скажите хоть что-нибудь! – Он стоял посреди комнаты, его трясло от возмущения. Раскачиваясь с пяток на носки, он, казалось, искал глазами, что бы еще сокрушить в гостиной.

– Нет рома! У нас! Хотел бы я знать, куда он девался?

– Я заказывала ром в начале недели, – наконец, вымолвила Илона. Она точно помнила, как ей пришлось ждать, пока принесут спиртное из магазина, она даже опоздала к парикмахеру в этот день. Перед ее глазами всплыла картинка: вот парнишка сгружает две коробки – одну с джином, другую с ромом – и несет их в кладовую. Она тогда еще дала ему на чай пятьдесят центов, и парнишка счастливо заулыбался, получив такие щедрые чаевые. – Ром должен быть в кладовой.

Она сама туда пошла. Ким был прав. Рома не было. В обеих коробках был джин.

– Мне очень жаль, – сказала Илона, возвращаясь в комнату, – в винном магазине перепутали и прислали только джин. Может, выпьем джина с тоником?

– Я не хочу джина с тоником! – тихо, но злобно прошипел Ким. – Я пил ром и хочу дальше пить ром.

– Тогда пойдемте куда-нибудь, выпьем рома, – предложила Илона.

– Правда, можно сходить в бар «Грэмерси-парк-отеля», – поддержал ее один из гостей.

– Выпивка там отвратительная, – выдавил Ким.

– Тогда в «21». Ты же любишь бывать там.

– Джек Криндлер – жалкий бутлегер, а не бармен, – снова возразил Ким.

– Ты же еще на прошлой неделе говорил, как тебе нравится у него в баре, – тихо напомнила ему Илона.

– Знаю, что говорил, – сказал Ким. На лице у него появилась застенчивая улыбка. «Вспышка гнева прошла», – с облегчением подумала Илона.

Все сели в такси и отправились в «21». Там Ким заказал сайдкарс, коктейли, которыми славился бар. Казалось, он забыл, что совсем недавно настаивал на роме, никто ему и не напоминал об этом. К пяти все стали расходиться, Ким и Илона тоже отправились домой.

– Я себя отвратительно чувствую, – сказал Ким, когда они пришли, и тут же лег в постель.

На следующее утро «Нью-Йорк таймс» опубликовала статью о «Времени шампанского». «Ким Хендрикс, снискавший славу своими изумительными ранними романами и вращением в высшем обществе, судя по новой книге, решил жить в собственном мирке, в котором нет места чувствам большинства людей, переживающим горькие события Депрессии… подъем фашизма… аншлюс, чехословацкий кризис, политику попустительства агрессии, Мюнхен… нарастающую опасность мировой войны…»