Роза Грей - Портрет нимфоманки. 5 дней разврата

Ирина совсем не разговаривает, никогда не моется, со скандалом отказывается менять белье и почти ничего не ест. Черт ее разбери, с чем она лежит, но мы с девчонками регулярно шутили, что ее психическое расстройство связано с чистой водой и мылом. Симпатичная, худенькая, но чокнутая на всю голову девочка.

Она популярна на все отделение своим телесным "ароматом". В нашей палате тоже есть девочка, которая не ходит в душ, но она лежачая. Инвалид. И ее, периодически, губкой моют медсестры. Она вполне адекватная, хоть иногда раздражает нас своей вонью. Но над ней мы никогда не смеемся. Что же мы, не люди, что–ли…

Ирина же совершенно иной случай… особенный, так сказать, фрукт. Она может, но не моется… У нее вечно грязное лицо. Наверное она с таким родилась. В глазах маленькими трупиками покоятся куски сонной грязи, из носа висят какие–то кровоподтеки, а в волосах, кажется давно завелась новая жизнь. Ирина постоянно рисует могилы и всячески намекает, что она покойник.

И стоять рядом с ней в очереди за утренними таблетками– жестокое наказание для нас. В этот раз, попалась я… Боже, как же от нее дурно воняло немытым телом. От плотного запаха этой ебанашки, у меня кружилась голова и неумолимо темнело в глазах. Тошнота стремительно подкатила к горлу.

Я брезгливо поморщилась, и опасаясь за свою жизнь, сделала шаг назад. Но тут же уперлась в чье–то огромное, мясистое пузо. Это была Тамара из дальней палаты. Хмурая, но очень добрая женщина. Кажется она тоже лежит с какой–то затяжной депрессией.

– Здравствуйте, Томочка! – обернулась я, – как Ваши дела? – я приветливо улыбнулась, как обычно, пытаясь вызвать в ней хоть какую–нибудь эмоцию.

– Здравствуйте, Алиса… все отлично! – мрачно ответила она.

Повернувшись обратно, я обнаружила, что в очереди передо мной никого нет. Я подошла к дежурному столу, и взяв свою "дозу", быстро направилась в сторону палаты.

– Стоять! При мне! – грозно крикнула медсестра Татьяна.

Пожилая добродушная дама, она работает в этом отделении со времен сотворения мира.

– Куда же ты Алисонька, собралась? – с улыбкой спросила она, – таблетки пить при мне, забыла? Знаю я вас, сейчас за угол зайдешь и в ведро выбросишь!

– На те, теть Тань, смотрите… – я демонстративно положила таблетку на язык и со вкусом запила ее водой.

Поглаживая живот, я закатила глаза, изображая неземное удовольствие.

– Ммм, какая вкуснятина… – захохотала я и оглянулась, словно требуя от людей поддержки.

Со скуки мы дурачились, как могли. Еще бы! Толпа молодых половозрелых девочек, годами без мужиков… Мы давно свернули с пути здравого смысла. Это утро казалось обыденным и ничего не предвещало беды.

– Вот дурочка, – улыбаясь, покачала головой тетя Таня, – иди уже, артистка! А то клизму сейчас получишь!

– Теть Тань, вы ей клизму потолще подберите, а то она удовольствия не получит… – сказала моя подруга Лариса, запивая таблетку водой.

Она косо смотрела на меня. В ее взгляде была издевка и подкол.

– Ах ты, сучка! – засмеялась я, хватая со стола медсестры линейку.

Подойдя к Ларисе, я с размаха долбанула ее по заднице. И кажется, малость перестаралась. Больничные штаны достаточно тонкие, и видимо, удар оказался весьма ощутимым. На несколько секунд Лариса потеряла дар речи.

– Блять… – сквозь боль и смех, выдавила она, – Алис, ты ебанутая? Теть Тань, сделайте ей укол от бешенства.

Лариса корчилась и сдавленно смеялась, потирая ушибленную ягодицу.

– Так, Савченко! Какого черта ты тут устроила? – все так же грозно выкрикнула тетя Таня, – таблетку выпила? Все! Вперед в палату! И линейку верни!

Я покорно положила линейку на стол и тоскливо побрела прочь. Мне казалось, что это самое обыкновенное утро. По крайней мере, оно так начиналось… все, шло, как обычно: мы пили утренние лекарства, прикалывались, как могли и просто сходили с ума со скуки…

Но именно этим утром, во мне стала зарождаться эта губительная мысль: я поняла, что хочу крови… И я знала, чья кровь должна пролиться по моей душе, чтобы она обрела покой… Эти мысли не покидали мой мозг… И я должна была прогнать их… Но, увы…

После завтрака, я, как обычно, отправилась курить в туалет. Там уже курили Ленка с Викой. Самые веселые девочки из моей палаты. Жизнерадостные, красивые и добрые блондинки. Я мало общалась с ними, но они вполне адекватные. По крайней мере, они не отказываются от душа, регулярно меняют белье, от них не воняет потом и грязными трусами, они не поклоняются мертвецам и не читают молитвы Сатане.

– О, какие люди! – воскликнула Вика, – покурить решила?

– Да… – вяло улыбнулась я и села рядом.

– Алис, есть что из нового? – спросила Лена, чувственно выпуская густой табачный дым.

– Да… есть. Сейчас… – ответила я, держа в руке не прикуренную сигарету.

Я напрягла память, и эмоционально закрыв глаза, на одном дыхании выдала:

"Закончился мой день неравномерный

И грустно вечер нежный провожать…

Опять под одеяло к благоверной

Тоске своей, бессонницу встречать.

А ночь моя взорвала все закатом,

По стенам разливая тишину.

Безнравственно зовет меня куда–то,

Бесстыдно обнажая глубину…

Ей свойственно в полночные мгновенья,

Когда бессмыслен труд ее ответа,

Изгрызть в тоске невольного поэта,

Вгрызаясь в тело пламенным влеченьем.

А мне дары ее пусты и не уместны.

Мне б их продать без капли сожаленья.

Отдать свое желанье за прозренье,

Я б согласилась, если честно.

И Вы, друзья, мне песнь не изливайте.

Лишь боль с моих страданий пейте.

В моей ночи меня не убивайте,

Вы лучше в своем дне меня убейте!

Вам все равно не защитить меня от страха.

Вселенной слишком много для паденья,

А до утра бессонница пустая мнется.

Рукой Вам не коснуться сего праха.

Поэта, право гнусного влеченья,

Слеза без Вашей помощи прольется…"

Я открыла глаза и улыбнулась.

– Круто… – выдохнула Вика, – тебе бы на сцене выступать.

– Когда–то выступала… – улыбнулась я, – правда с гитарой, а не со стихами.

– А, помню, ты же рокерша! – с улыбкой подметила Вика.

Она озорно высунула язык и скривила дерзкую гримасу, изображая пальцами рокерскую "козу".

– Да, были времена, – мечтательно протянула я, наконец закуривая, – я не просто рокер, Викусь… я высококвалифицированный гитарист, один из лучших музыкальных преподавателей в городе.

– Так ты же вроде училка в школе… – удивилась Лена.

– Ну да… Все верно: на основной работе в школе работала и параллельно давала частные уроки гитары.

– Вот оно как… – протянула она, – сколько лет вместе лежим, а не знала, что ты такая матерая гитарюга. Я люблю гитару…