Арина Амстердам - День последней капли

Однажды я спросила у него «Пап, а я красивая?» Он ответил «у тебя обостренное чувство истинного и ложного, это прекрасная, но не всем видная красота. Ее способны видеть только такие же, как ты и полные противоположности – подлые, бессердечные люди. Последнее не очень хорошо».

Я восхитилась его мудростью, но так и не поняла – это ничего, что я такая, а не как мама, например? Меня бы гораздо больше устроило короткое, уверенное «Да!» Но папа есть папа. Я его обожаю, он человечный. Он воспитывал меня так, чтоб в итоге было хорошо мне и маме, потом – окружающим, и в самом конце списка – ему. Он не стал притворяться любящим отцом, когда я только появилась. Просто подготовил всё, что мне может быть необходимо: комнату, развивающие игры, книжки с картинками, осведомился, как лучше меня воспитывать, чтоб не упустить драгоценный возраст, наверстать четыре года блеклого детдомовского прозябания и обучить языку. Но слюней не распускал и не переигрывал. Мы срослись постепенно, на всю жизнь. Возможно, именно потому, что в самом начале он обошелся без имитаций на публику безумной любви к незнакомому ребенку.

Ах, да! Мой папа – врач. То, что он делает, уже не медицина. Он чудотворец ХХI века. Нано-ювелир. Тот, кто знает и умеет больше всех в мире. Он нейрохирург. Множество прооперированных людей продолжают жить именно благодаря ему – но хватит пока о нем.

Эйми.

Девочка-эмо, эмочка, Эйми Клякса, как указано во всех ее аккаунтах. Родственная душа, но, увы, не обремененная никаким иным мозгом, кроме спинного и костного. Она жалеет, что не чернокожая. Потому что слишком белокожая. Ей семнадцать, она дочь подозрительных типов. Они живут на пособие и промышляют спекуляцией ворованными велосипедами. Вот такая банальщина! Брат угоняет велосипеды, отец продает. У нее сережки везде, и это весьма скучно. Словно ее в упор расстреляли гвоздями. Куда ни воткни, уже не покажется, что стало больше. У нее вызывающие надписи на майках, но вряд ли сама она способна написать хоть что-нибудь без ошибки. Ну ладно, свое имя, может, и напишет. Она шлет мне со школьных уроков пошлые любовные sms, от которых одна зевота. В них не бывает знаков препинания. И все слова с маленькой буквы. Она не верит, что однажды вырастет и будет смеяться над собой нынешней, но какие-то зачатки здравомыслия позволяют ей иногда к месту промолчать. В ее пустой голове не укладывается, что взрослые – это те самые подростки-бунтари, только уже поплывшие. Для нее это слишком сложно, и я не требую понимания. Даст бог, лет она будет в состоянии что-то понимать, и, несомненно, придет к осознанию непреложности законов природы. Если же не придет, мир не станет хуже или лучше. А я уже буду далеко.

Эйми – та какашка, в которую обязательно вляпаешься, если забредешь ночью в безликий переулок, куда выходит задняя дверь второсортного ночного клуба. Там наверняка ревет перемазанная тушью малолетка, и трагедия ее только в отсутствии мозгов, а не в чем она там думает. Я забрела, и у нас случилось знакомство. У меня были сигареты, это причислило меня к лику святых. Мне тогда пришло в голову, что я никогда, между прочим, не имела секса с таким вот типом женщин – и случился наш случайный, экспериментальный секс. Лишенный всех достоинств, угловатый, неуклюжий и банальный, самый банальный трах при свете фонаря. Без травки он бы не случился, но вечер был не без травки. А так как после этого мы почему-то проснулись в моей постели, то теперь она мнит себя моей бывшей с некоторыми правами нынешней. Типа, королева в изгнании. Самозванный этот титул дает ей, например, право звонить мне среди ночи с вопросом «где ты? Почему не спишь?», слать сообщения без повода, и из-под парты фотки писи без трусов. Безвкусица, зато от чистого сердца. В общем, после того случайного секса мы так и не расстались до конца. А «писи» ее я удаляю сразу.

Ее полная противоположность – моя официальная девушка. Ее зовут Лу.

Луиза Д., ей двадцать два – и у нее большое будущее. Это понимаешь с первого взгляда. Она самоуверенна не напоказ, она ни в чем не знает отказа, она в весьма панибратских отношениях с Богом, более того, я бы сказала, он у нее под каблуком. Она набожна, но молитвы ее – это практические указания Богу, как ему лучше устроить ее дела. По-моему, ее раздражает, что умение творить чудеса дано этому старому маразматику, а не ей. Она молится ему регулярно, но как-то снисходительно: видно, что он ее подбешивает. У нее есть четкий план на жизнь, он амбициозен, и она его выполнит. Ей не надо быть ни дерзкой, ни отчаянной, чтобы получить свое. Достаточно незыблемой уверенности, что все блага мира созданы именно для ее величества. А уж она-то возьмет, пройдет твердым шагом по планете и соберет все бонусы. Как сантехник Марио, только на каблучках. Если ей это нужно, она припаркует свою карету на велосипедной дорожке и даже на тротуаре – и не поздоровается с соседкой. С нее станется. Можете не сомневаться. На людей это действует гипнотически, ей не отказывают. К тому же никто не умеет так высокомерно носить свои бровки, как эта не самая одаренная, в общем-то, пигалица. Лу стрижется в сдержанное каре и одевается в стиле английской королевы. Она обожает дебаты и конференции. Она отличница во всем, хуже всего, что и в постели тоже. Нет, с Лу нормальный секс, на твердое «неплохо», я бы сказала. Потому что в сексе высший балл ставят всё-таки не за амбиции.

Наши отношения начались чинно, с какой-то беседы об искусстве режиссуры. Если с Эйми Кляксой можно поболтать, можно потыкать ее носом в подростковое невежество и ощутить себя взрослой, можно посмеяться вместе, посидеть на крыше и даже вместе принять крайне не рекомендованные к употреблению препараты, то с Лу, конечно, исключительно «вести беседу». Да и секс с ней – типичное «половое сношение». Так вот, мы беседовали о режиссуре, о глобальном потеплении, Международном валютном фонде и как-то постепенно она меня деловито поцеловала, потом так же деловито уложила, и произошло то, что можно назвать только соитием. Трахом там и не пахло. Пока я с отвисшей челюстью наблюдала за ее манипуляциями, она с присущей ей солидностью сделала нас официальной парой. Вот именно сделала, потому что ни страсти, ни, тем более, любви нет по сей день. Только нечто удерживающее нас рядом и минимально необходимая доля секса, какая должна присутствовать в солидных отношениях приличных людей. Примерно 2% от времени, проводимого вместе. Мне больше и не хочется, с Лу – точно. Вообще, единственный плюс романа с Лу – это возможность посмеяться от души в ее отсутствие. Над ней, ее лишенной выражения речью и аккуратными жестами будущей Ангелы Меркель. Я понимаю, что эти отношения надо прекращать, что это пустая трата времени, но как-то так вышло, что на данный момент она есть. Ее родители знают о нас и искренне рады за наш союз. По-моему, они нездоровы. Она умудрилась так отрекомендовать меня родителям, что они души во мне не чают. В ход, конечно же, пошли мои заслуженные мама с папой, не мной же ей было хвастаться. Но ее предки в восторге. Если бы моя дочь встречалась с кем-то вроде меня, я бы хоть переживала, а скорее всего, отвадила бы эту неуравновешенную швабру чем-нибудь тяжелым. А эти только умиляются. Я – хорошая партия. Лучше не придумаешь. Дочка таких родителей.