Людмила Рыжова - Туман

Через час та самая Надя, широко улыбаясь симпатичному пациенту, вкатила тележку с обедом. Он был совершенно незамысловатый: вермишелевый суп, тушеная картошка с морковью и небольшим куском куриного мяса, чай и кусок белого хлеба. Но какой ото всего этого шел запах! Как говориться – «слюнки потекли». То ли от того, что Он давно ничего не ел, то ли потому, что обед действительно хорош на вкус, несмотря на свою простоту, но такой вкусной еды Он еще никогда не ел. Буквально за несколько минут все тарелки опустели. На подносе остались лишь крошки.

Надя с любопытством все это время наблюдала, с какой жадность Он ел. Потом снова заигрывающе улыбнулась, собрала посуду и укатила тележку из палаты.

Ему стало казаться, что обед прибавил ему огромное количество сил. Вот сейчас бы встал и побежал. Он вздохнул полной грудью, как бы собираясь уже бежать, но ощутил резкую боль.

– Да… Далеко со сломанными ребрами не убежишь, – грустно улыбнулся Он, даже не подозревая, что сейчас повторил слова Натальи Сергеевны, сказанные совсем недавно о Нем.

Но, тем не менее, здоровье Его шло на поправку. Температура перестала подниматься. Рана на голове стала быстро заживать. Голова болела совсем редко и никогда больше не кружилась. Цвет лица потерял серый оттенок болезненности. Ночью Он больше не метался по кровати, а крепко спал. Лишь днем, страдая от скуки и одиночества, Он надолго погружался в забытье, пытаясь вспомнить, кто Он. К сожалению, это не удавалось. Любые попытки терпели сокрушительное поражение. Но Наталья Сергеевна, которая часто заходила к Нему, всегда подбадривала, обнадеживала, и Он тогда не сильно вдавался в унынье, веря в то, что все вспомнит завтра. Когда же «завтра» ситуация повторялась с «завидной» точностью, и Он снова ничего не мог вспомнить, наступало время думать, что в следующее «завтра» все будет иначе.

Так прошла не одна неделя. Просветление в сознание так и не наступило.

В больницу приехала проверка. Два мужчины почтенного возраста в далеко не дешевых пиджаках и, под стать им, немолодая женщина с недовольным лицом, в сопровождении главврача, известного уже нам, как Олега Васильевича, расхаживали по коридорам, заглядывали в палаты, ястребиными глазами осматривали каждый уголок в них, смотря при этом как-то сквозь пациентов, морщились от спертого запаха, хорошо сдобренного медикаментами и хлоркой, и бежали дальше. В их портфеле лежал акт обследования больницы, который в мыслях проверяющих был уже давно заполнен еще до приезда сюда. И было совершенно не важно, что они увидят сегодня. Минимальный размер штрафа был давно определен. Целью было найти еще что-то, чтобы этот размер увеличился в разы. Потому и лица у проверяющих были недовольны, поскольку придраться было не к чему. Последней надеждой для них оставался кабинет главврача, где находились главные документы. Туда наша комиссия и торопилась… Дошли… Долго рылись в бумагах… Тщетно…Потребовали медкарты пациентов, долгосрочно находящихся на лечении… Добрались до карты, где в графе «ФИО» карандашом было помечено – «не установлено». Посмотрели на время пребывания – два с половиной месяца. Детально изучили историю болезни. Оказалось, пациент давно здоров, не считая полной амнезии. Попытки Олега Васильевича оправдаться и защитить пациента привели к крикам, неправомерным обвинениям со стороны проверяющих. Больше всех кричала женщина, временами переходя на визг. По заключению комиссии оказалось, что и койкоместо Он занимает зря, и медицинские препараты тратятся на Него тоже зря, поскольку «человек этот совершенно здоров», и «пристроился он здесь на всем готовом», и «если нравится» Олегу Васильевичу, «пусть забирает его к себе, а здесь ему не место». И вообще, «это превышение своих служебных полномочий» и «ущемление прав других пациентов, в том числе, потенциальных»…Вердикт был неутешительным: выписать сегодня же!

Под вечер в палату зашла бледная, и почему то заплаканная Наталья Сергеевна. Села на край кровати, взяла Его руку в свою. Пыталась что-то сказать. По глазам было видно, что что-то важное. Не хватало духу начать.

Послышались торопливые шаги по коридору. В палату быстро вошел Олег Васильевич.

–Подождите, Наталья Сергеевна! – как бы в продолжении уже начатого разговора выкрикнул он на ходу. – Я все решил! Мы Его оформим дворником, тем более, что Игнат Иванович давно просится на пенсию… У нас в правом крыле есть подсобное помещение. Оно отапливается, вода там тоже есть. Немного отремонтируем. И пускай там живет. Решено!

Главврач говорил как бы сам с собой.

–Да? – спросил он. И тут же сам ответил:

–Да!.. Да! Да! Это то, что как раз нужно.

Наконец он немного успокоился. Оглянулся, посмотрел немного удивленно на своих «слушателей», как бы только что их увидев.

– Вы все Ему объяснили, Наталья Сергеевна? Мы Вас не выгоним, Вы не переживайте, -уже обращаясь к своему пациенту, с жаром сказал он.

–…Да я еще и не успела ничего сказать… Как такое скажешь? -тихо пролепетала медсестра.

– Ну да и хорошо! – не смутился врач. –Значит, решено! Я Вас официально выписываю и оформляю в штат дворником. Не на улице же Вам жить. Я …

– Олег Васильевич, – не дал ему Он договорить. – Уважаемый мой Олег Васильевич! Хорошая, добрая Вы моя Наталья Сергеевна! У вас из-за меня проблемы. Я это понял. Простите меня, Бога ради! -Он незаметно для себя перешел на тон разговора медсестры. –Вы сделали для меня невозможное. Вы поставили меня на ноги. Вы заменили мне семью, хотя, возможно, ее и никогда не было. Не помню. Поэтому вы СТАЛИ для меня семьей. Таких людей встретить мне уже не удастся. Именно поэтому я не хочу, чтобы у вас из-за меня были проблемы. Наверное, мне действительно надо покинуть стены этой больницы. Может быть, это даст толчок моему сознанию, и я все вспомню. Не знаю. Но верю, что все образуется… Знаю точно лишь одно -вас я никогда не забуду. Я вернусь сюда еще обязательно. Но не в качестве пациента… – тут Он наигранно засмеялся, – я надеюсь…. А просто, как человек, у которого все будет обязательно хорошо. И хорошо – исключительно благодаря вам… Спасибо Вам, Наталья Сергеевна!

Он с нежною погладил руку медсестры, которая по-прежнему, во время всего разговора, не отпускала его ладонь из своей. Держала его, как держит мать дитя, оберегая его и боясь отпустить от себя. Ладонь ее задрожала, а из глаз потекли слезы. Уголки губ дрогнули. Она прикрыла рот второй рукой, не смея убрать ладонь из Его теплых, ставших сильными и надежными, рук.

–Олег Васильевич! Вы, наверное, приблизительно моего возраста. Но стали для меня отцом, старшим братом. Вы меня спасли тогда, после аварии, и спасаете сейчас, возможно, подставляя себя самого. Не надо. Я себе не прощу, если Ваш поступок во спасение меня бросит тень на вашу судьбу и карьеру.