Таня Винк - Спроси свое сердце

А потом Маша и Рита временно расстались – Марья поступила в художественно-промышленный институт, и Рита не смогла этого пережить по причине полного отсутствия таланта к изобразительному искусству. Увы, довольствоваться ей пришлось автодорожным институтом. Но судьба обожает крутые повороты, и теперь Маша работает на мужа Риты, ее туда Людмила Ивановна пристроила, она Диму давно знает, он проходил на фабрике практику.

Однако ни один крутой поворот не сблизил Риту с Галей, и их странные с детства отношения так и остались странными – никакими, а временами даже очень прохладными. Галя так и не поняла почему. Она всегда делилась с Ритой игрушками в ущерб себе, потому что Рита младшенькая, потом одеждой. Делилась, не ожидая ответной щедрости. Но однажды – смешно вспоминать – Рите подарили на день рождения какой-то особенный ароматный шампунь. Галя попросила помыть голову один раз, чтобы попробовать, подходит-не подходит, а сестра, не отрывая глаз от страницы любимого романа «Унесенные ветром», сказала: «Не дам».

Галке долго было обидно, ей будто в душу плюнули. Но плевок оказался полезным – он коснулся в ее душе струн, о существовании которых она не подозревала. Струны издали звук, и она его запомнила, как подопытные крысы запоминают удар током в определенном углу клетки и больше в этот угол не суются. Галя больше не совалась к сестре. И со временем перестала рефлексировать по поводу такого вот ее поведения – ах, ей надо все прощать, ах, она несчастная, никак свою жизнь не устроит! В общем, Галю больше не интересовала подобная хрень, выращенная на такой же хрени, мол, родной по крови человек остается родным навеки, независимо от количества и мощности плевков в душу. Конечно, в сердце теплилась надежда, что когда-нибудь она найдет подругу или друга и человек этот станет ей по-настоящему родным. И между ними будет безграничное доверие. Она будет разговаривать с ним, как с собой, не боясь быть непонятой или осужденной. Будет делиться своим миром и своими чувствами. Да, именно таким она видела мир двоих. Не только в паре мама-дочь, сестра-сестра, но и мужчина-женщина. До определенного часа она была уверена, что семейные узы, семейные отношения, преданность, верность, забота, нежность, внимание, душевная теплота и любовь – это как… это как воздух. Его может наполнить ветер, дождь, вьюга, могут раскалывать молнии, но он есть всегда! Так и в семье могут быть ссоры, слезы, обиды. Семья – это живой организм, он может болеть, но обязательно выздоровеет, и от болезни не останется и следа. А оказывается, все не так. Оказывается, как бы ты ни открывала свое сердце, родной отец может уйти и больше никогда не вернуться. Бабушка может разозлиться, затаить обиду и напоминать о ней до последнего дня. Мама может посмеяться, узнав, что ты тайно влюбилась в мальчика, и рассказать об этом всему городку. А сестра – стать твоим врагом просто потому, что не хочет быть твоим другом. Может, врагом – это слишком сильно сказано? Ну хорошо, относиться к тебе со стойкой неприязнью. И еще были пупырчатые вкрапления в судьбу – замужество за Тарасом, дружба с Аленой. Мужчину, которого Алена увела, Галя не брала в счет – любовь к нему, если это была любовь, не имела яркой окраски и по вкусу смахивала на папье-маше. А если честно, то и любовь к Тарасу с самого начала была какой-то неправильной.

И только любовь, вспыхнувшая посреди трагедии в далекой Армении, оказалась тем самым живым организмом. Неподвластный ветру, дождю, вьюге, молниям, слезам, ссорам и обидам, организм этот перетекал из одного времени в другое так же естественно, как само время. Как само время, он не дряхлел, а только изменялся, болел, выздоравливал и становился сильнее.

Галя не заметила, как под звуки телевизора Настя уснула, и тут в дверь постучали. Настя дернулась и открыла глаза.

– Это за мной?

– Не знаю. – Галя направилась к двери.

Она еще не дошла, а дверь распахнулась. На пороге стояла Рита. Решительной походкой, не говоря ни слова, сестра вошла в кабинет, повесила зонт на спинку стула и остановилась у дивана. Под зонтом тут же образовалась крошечная лужица.

– Ну, ты как? – спросила она у Насти, одной рукой держа сумку, другую упирая в крутое бедро.

– Нормально, – буркнула Настя, нахмурилась и погромче настроила телевизор.

Рита обвела кабинет медленным взглядом и уселась в кресло напротив Гали. Несколько мгновений Галя смотрела на сестру, на ее небольшие, но умело подведенные глаза – так, что они казались огромными, в пол-лица; на красиво изогнутые брови, нос с небольшой горбинкой, как у ее отца (фотографии Риткиного папаши в доме не водились, но горбинку маленькая Галя запомнила); на яркие губы – им Рита уделяла особое внимание. Она наносила помаду в несколько слоев, с пудрой, и помада не растекалась, не попадала в тонкие вертикальные морщинки над верхней губой. На косметике Рита не экономила, но при другом способе нанесения летом растекалась даже самая дорогая помада. Галя смотрела украдкой и удивлялась – насколько Риткино лицо изменилось за последние годы. Огрубело, черты лица заострились и, увы, потеряли женственность.

– Я считаю, что надо подать в суд на водителя! – В голосе Риты все то же заскорузлое, надоевшее, скрипучее и до слез смешное высокомерие.

Да, в ее голосе нет жизни, он у нее как у робота. Первым на это обратил внимание Рома – мол, почему это она с Машей разговаривает одним голосом, а с нами совсем другим? «Я не заметила», – удивилась тогда Галя. «А ты послушай, – предложил он. – С нами она говорит так, будто ей горло зажали, будто путь к сердцу закрыли, будто голос из головы идет. А с Машей совсем по-другому, голос идет отсюда», – он прижал руку к середине груди.

Его нельзя было обвинить в предвзятости – просто у него хороший слух, он учился в музыкальной школе.

– Подать в суд? А что написано в протоколе?

– Не знаю. Я не читала протокол.

– Надо сначала прочесть, а потом решать, что дальше делать. А вообще, надо поблагодарить судьбу, что все вот так закончилось, и забыть.

Сестра посмотрела на Галю одним из своих отработанных взглядов – будто видела ее впервые и будто Галка появилась здесь внезапно и ниоткуда и была размером с мышь или вошь. Она поднялась на ноги, подошла к письменному столу и принялась рассматривать горы папок на столе.

– Я так поняла, это кабинет твоего Юры?

– Это кабинет Юрия Ильича Яроша.

Она вытащила что-то, лежащее между папками:

– А это кто? – В ее руках была небольшая фотография в рамке.

– Я не знаю. – На Галку смотрела красивая молодая женщина, и сердце заныло. – Думаю, не стоит рыться в чужих вещах.

Рита сунула фото обратно.

– Где я могу покурить?