Андрей Звонков - Ворожея

– Может, не будем пока брать кислород?

– Ага, а потом ты сам за ним побежишь? Туда и обратно! – ответил Носов. – Пошли уже.

Он взял ящик, отдал Вилене карточку и помог Морозову навьючить на себя сумку с кислородной аппаратурой.

Поднимались медленно, уже сказывалась усталость, накопившаяся за сутки… Подошли к двери.

– М-м-м-да, – сказал Морозов. – Замок здесь выбивали раз… пять, не меньше, и кнопки нет, одни проводки, и в них двести двадцать вольт.

Вилена спросила:

– Может, не пойдем? Мало ли, что там?

Носов толкнул дверь коленкой, и она, отвисая на одной верхней петле, медленно отворилась. Глазам бригады предстал темно-коричневый тусклый мрачный коридор трехкомнатной квартиры.

Из кухни справа слабо доносился приглушенный свет сквозь грязное или замазанное чем-то стекло двери. В сумраке и пыли угадывался массивный шкаф, а где-то в глубине еще две закрытые двери комнат. Из-за ближайшей двери, – а Носов знал, что обычно это самая маленькая комната по планировке, – доносился мощный храп.

Кроме этого звука, ничто не нарушало тишину, в которую Носов тихо бросил:

– Есть кто-нибудь не спящий? Скорая приехала!

Тотчас же открылась дверь дальней комнаты, коридор немного осветился, и им навстречу побежала, кренясь, как Паниковский, немолодая или какая-то уж очень сильно изнуренная женщина. Она не добежала до бригады, свернула в ближайшую комнату, из которой доносился храп.

– Идите сюда! – позвала она. – Посмотрите!

Из комнаты ударил мощный запах водочного перегара, коричневый свет прорвался в коридор, еще немного осветив обстановку. Морозов укоризненно посмотрел на Виктора и, вздохнув особенно тяжело, обрушил свои вериги на пол. Носов пожал плечами (откуда я мог знать?) и решительно прошел в комнату.

Обстановка не поддавалась описанию. В приглушенном несвежими серыми шторами свете видна фигура лежащего ничком на кушетке одетого мужчины. От фигуры раздавался храп, совершенно не похожий на хрип… Женщина квохчущей курицей налетела на спящего:

– Вставай, вставай, врачи приехали…

Носов, прошел к окну и раздернул шторы, впуская свет, спросил тихо:

– Вы нас зачем вызвали? Нам что, пьяных на улице не хватает? – и замолчал, остолбенев.

«На него смотрела поразительная харя…» Слова Ильфа и Петрова лучше всего характеризовали то, что предстало перед ошеломленной бригадой. Морозов и Вилена застыли в двери.

Опираясь на багрово-фиолетовые руки, совершенно пьяный мужик смотрел ярко-голубыми, как у фримена Аракиса 6 6 Житель планеты Арракис из романа Ф. Херберта «Дюна». глазами, причем голубыми у него были белки, из-за чего зрачки казались черными, кожа лица отливала густой синевой, переходящей в фиолетовый на шее. Пробудившийся нетрезвый человек открыл рот, чтобы что-то сказать, может быть, что-то важное… и Носов увидел черный, как у чау-чау, язык.

– Дура ты! Шкло… – выругался синий мужик, шевеля черным языком и фиолетовыми губами. Он потянулся к большой алюминиевой кружке, на дне которой плескалась какая-то коричневая жижа. Отхлебнул, облизнулся и продолжил: – … пендра! Кто тебя просил людей беспокоить, собака енотовидная?

Он привстал на кушетке и попытался замахнуться на женщину кулаком.

Отчасти солидарный с ним Носов только сейчас обратил внимание на характерные пигментные пятна вокруг глаз на лице у женщины, отчего та действительно немного напоминала енота. Он спросил:

– Да что случилось-то?

– Вы посмотрите, что он пьет, – закричала женщина и, уже адресуясь к синему мужчине, зло бросила: – Алкоголик! Пьянь ты синюшная! Ты посмотри на себя, до чего допился!

Она вцепилась в его плечо и стала трясти.

Действительно совершенно синий мужик отмахивался от нее, словно от надоедливой мухи.

Носов отобрал у мужика кружку и понюхал. От жижи шел отчетливый запах спирта. Вот только какого? Если метиловый, то за прошедшие часы пьяный реально пересек грань между жизнью и смертью и уверенно шагал на кладбище…

– Мужчина! – сказал Носов. – Ты меня видишь?

– Вижу, – уверенно кивнул синий мужик, не глядя на Носова, и потянулся за кружкой. Носов помотал ею из стороны в сторону, и синюшная рука с голубыми ногтями уверенно переместилась в пространстве, не выпуская из виду кружку. – Ты тоже хочешь? – догадался синий мужик. – Там еще есть… – Он качнулся в сторону окна, но тут силы оставили его, и синяя рука, покрытая жгутами вен, легла на когда-то белую простыню. – Не могу… доктор, она все соки из меня выпила.

Женщина распахнула занавески максимально широко.

На подоконнике в ряд стояли три полные бутылки и одна почти пустая с коричневой жижей. Бутылки не обычные, а весьма привлекательные, чем-то напоминающие многогранностью стакан. Запечатанная сургучом пробочка сбита, а горло закупорено скрученным обрывком газеты. Носов взял ее и стал разглядывать этикетку. «МОРИЛКА спиртовая. Для окраски дерева под дуб. 83% этилового спирта», – значилось в самом низу.

Морозов спросил:

– Кислород отнести?

– Да, – сказал Виктор, – и давай, принеси желудочный зонд. Будем его отмывать…

Морозов зачем-то подмигнул и потащил кислородные баллоны вниз.

Вилена оторвала от синего мужика опять вцепившуюся в плечо женщину и увела на кухню, расспрашивать фамилию, имя, отчество, прочие данные из паспорта.

Мужик еще раз попытался хлебнуть из кружки, но Носов уже не дал.

– Пить хочу! – сказал нетрезвый синюк и вывалил язык, задышал часто-часто, отчего еще больше стал похож на безумную собаку чау-чау, – сушняк долбит!

– Вилена! – крикнул в кухню Носов. – Приготовь воды! Литров пять!

Синий мужик покачал головой:

– Не, я столько не выпью… Дай кружку! – вдруг потребовал он.

Прибежал запыхавшийся Морозов, сунул Носову желудочный зонд с воронкой и сказал:

– Толик там нервничает, до конца смены меньше часа осталось. Я сказал, что еще долго, мол, попали мы крепко… быстро не получится. Пусть себе ждет…

– Правильно, – одобрил Носов. – Сажай этого на стул и придержи руки за спиной, чтоб не мешал.

Вилена, сгибаясь пополам, принесла из кухни пятилитровую кастрюлю с водой и таз. Носов выплеснул из кружки жижу, зачерпнул воды и протянул синему мужику.

– Пей!

Тот принял кружку и стал пить, кряхтя и морщась, будто ему дали какую-то невероятную гадость. Носов легко приподнял его и пересадил на стул, завел руки за спину (мужик совершенно не сопротивлялся), снова кивнул Морозову: держи – и сказал ласково:

– Открой рот и покажи язык! – однако любоваться на географические красоты черного языка не стал, а ткнул мокрым зондом прямо в горло – в фиолетовое жерло, из которого вырывался спиртовой дух, хоть поджигай, как бунзеновскую горелку! Мужик поспешно глотнул, и зонд провалился в пищевод.