Аристарх Барвихин - Королева мегаполиса

О небо! К тебе, к тебе я взываю со дна своей бездны. Неужели моя единственная доля – плутая в лабиринтах бесконечного отчаяния ощупывать в непроглядной тьме нестерпимо одинокого существования слепыми пальцами изверившейся души последнюю стену перед пропастью? Неужели так и останусь я трусливо стоять на расстоянии всего лишь шага от главного источника всех блаженств? Эх, открыть бы окно, встать на подоконник и прыгнуть прямо из окна на асфальт… А что? Промелькнет этаж… еще… и еще… и еще… и еще… и еще… Асфальт примет меня такой, какая я есть… Оставлю ненадолго красный след на его черной поверхности… Зато будет так, как поет Винни-пух в мультфильме – «конец моим страданиям и разочарованиям…»

Что ж, опустятся, словно театральный занавес, мои веки, слипнутся в последний раз ресницы, а тело станет не нужно ни мне, ни кому-то еще, ведь из него уже вылетит душа, став, наконец, обратно небом… а потом среди старых могил появится еще одна, свежая с новеньким крестом, раскинувшим пару деревянных рук в разные стороны…

А ведь только вчера был такой шанс, а я его, дуреха, упустила.

Стояла я на краю платформы и ждала электричку.

А неподалеку стоял полицейский с кобурой на поясе.

Эх, был бы у меня тоже пистолет – подумалось мне…

Но, увы, я не полицейский и пистолета у меня нет как нет.

Так, выходит, что застрелиться мне не удастся.

Гибель в автокатастрофе тоже отпадает – такой способ требует автомобиля, которого у меня в личном пользовании тоже нет… Можно, конечно, купить, чтобы на нем – в пропасть… но денег для этого у меня слишком мало.

Хотя можно самой под автомобиль броситься… но кто даст гарантию, что меня собьют насмерть…

Да и шофера-бедолагу жалко – вдруг у него семья, детишки голодные останутся… Папа, папа, где наш папа? А папа в тюрьме, он одну придурочную сбил, что не могла под другую машину броситься, сволочь. А мне в аду за это – еще угольков под чан с кипятком, еще угольков…

Нет, автомобиль пока отпадает.

Так, какие еще есть варианты?

Под электричку пригородную или скорый поезд.

Но это тоже не даст стопроцентной гарантии.

Да и там машинисты всякие. Семейные и вообще…

Еще что?

Бытовой несчастный случай.

Например, дома в окошко прыгнуть. Можно и просто в парадном окно открыть и кувыркнуться.

А вдруг упадешь на прохожего? На какого-нибудь честного трудягую или на ребетенка. Но я никого убивать не хочу. Себя разве что, но это совсем другое дело. А так, чтоб другого кого – нет, это ведь грех.

Так, можно умереть на пожаре, ждать подходящего пожара, а потом туда бегом и в огонь? Да, дождешься тут пожара. Как назло ни одного пожара кругом. А самой поджигать неприлично – вдруг да спалишь кого?

Есть еще утечка газа. Это уже более подходящий сценарий. А если все-таки спасут?

Хорошо бы погибнуть при случайной перестрелке на улице, мало ли сейчас происходит криминальных разборок! Но для всего этого требуется точно знать, где у них там стрелка забита, а еще, чтобы она пальбой закончилась. Тут еще попробуй к ним в этот момент подойди поближе – взашей вытолкают, не станут на меня зря патроны тратить.

А если мне какого-нибудь бандюгана-братана обматерить как следует?

Хотя и в этом случае, скорее всего, будет пинок под мой плоский зад или пара ударов кулаком в морду лица.

Так что не вариант, ох, не вариант.

Тогда сто таблеток от поноса и – готово дело.

Если все-таки повезет умереть, то будет лучше, если меня сожгут в печке крематория. Стану пеплом, его развеют где-нибудь. Осяду на землю, всосусь, растворюсь, впитаюсь в корешки какие-нибудь, а потом стану травинкой, цветком или деревом. Придет время, и развеюсь я по миру семенами или пыльцой. И снова прорасту и снова развеюсь. И не будет мне больше Смерть начальницей и властительницей, увернусь я от нее, буду жить вечно и никогда больше не умру. Это куда лучше, чем лежать в гробу и ждать когда же тебя слопают, переварят и выделят червячки. Признаюсь, неромантично это как-то.

Стою, думаю обо всем этом и вдруг слышу:

– Девушка, не надо.

Я не врубилась поначалу кто это и о чем, поскольку была полностью погружена в себя, но потом все-таки инстинктивно посмотрела в сторону говорящего. Это был высокий симпотный парень, нет, скорее даже не парень, а молодой мужик. Стоит рядом на платформе и так внимательно на меня смотрит, что я даже смутилась.

– Чего не надо? – промямлила я.

– Сама знаешь чего.

– И ты тоже знаешь? – попыталась огрызнуться я, но как-то все это неубедительно у меня получилось.

– Не прыгай под поезд, это глупо.

– Глупо – НЕ прыгнуть, – возразила я.

– Тогда лучше уж с моста в реку.

– Или из окна на асфальт.

– Нет, это тоже глупо.

– Почему? – искренне удивилась я.

– Потому что так можно упасть на кого-нибудь и зашибить. Зачем тащить за собой остальных?

– Тогда почему глупо прыгнуть сюда? – спросила я и показала рукой на отполированные до блеска лезвия рельсов, терпеливо поджидающие меня внизу.

– Испортишь настроение машинисту, его начнут пытать насчет того, мог ли он успеть затормозить, то, се… и вообще, пришлось бы останавливать движение, доставать из-под вагона твое уродское месиво. Не вмешивай в это дело других, разберись с собой культурно, без драм.

– Это как?

– Не знаю, как-нибудь по-другому. И вообще…

– Что вообще?

– А ты не боишься, что и ТАМ тоже окажешься лишней и никому не нужной… Вот будет номер!

Этим он меня застопорил: никаких ответов на этот вопрос у меня не было. Поэтому я ничего умнее не придумала, как нагрубить этому парню-мужику. Говорю ему:

– Затрахал ты меня энвироментальной энтропией.

Это мое коронное средство отвязаться от человека. Запомнила вычитанную где-то фразу и щеголяю ей в такие вот неловкие моменты, когда надо от человека вежливо отделаться.

А мужик глянул на меня удивленно и говорит:

– Как все научились красиво изъясняться! Нет бы сказать «пошел ты, придурок» или на худой конец «я хочу повысить степень сопротивляемости индивида разрушительному воздействию окружающей среды», так нет же «энвироментальная энтропия», мать твою! Умные шибко все стали, зато огрызки под ноги кидают, да вон бутылки да банки пивные везде валяются. Презентация, бьеннале, экзистенциализм, эгрегор. Трусы чаще меняй, дура шибко умная, Нефертитька!

Мужик в сердцах сплюнул, а тут как раз подъехал поезд, распахнул двери, выпустил-впустил народ, потом гильотина дверей захлопнулась, отсекла мирок вагона от станции, и поезд укатил, увозя в своем брюхе и этого мужика. А я осталась на платформе переваривать его слова.

Господи, парень, мужик, человек! Ну, зачем ты меня тут бросил со всем этим?! Ну, нагрубила по глупости, так что? Взял бы и простил. А то перебил охоту прыгать на рельсы и смылся. Хорош гусь! А как же я? Что мне-то делать теперь?