Николай Чепурных - Прости мне мои капризы

От всего этого у меня и у Ирины возникало удивительное ощущение, что из конца двадцатого века мы вдруг попадали в другое – гораздо более отдаленное время, в сказочное «Берендеево царство», и что из-за каждого куста, или дерева за нами внимательным своим оком наблюдает сам царь Берендей – мудрый и добрый, в царском одеянии, с длинной, до пояса, бородой.

Иногда встречались душистые, медоносные липы.

Полной грудью дышали чистым, слегка остывшим, после дневной жары, воздухом. И вели пространные, представлявшиеся нам архиважными, не терпящими ни минутного отлагательства, беседы о всякой всячине.

Для расширения географии прогулок и обретения полноты ощущений, в дневные часы, при хорошей погоде – совершали захватывающие поездки на велосипедах. Передвигаясь: то рядом друг с другом, бок о бок – если позволяла ширина дороги, то я впереди – в труднопроходимых местах (к примеру, на узких, извилистых тропинках…), Ирина (раскатывавшая на женском, с открытой рамой, велике…) за мной, то впереди Ирина – по ровной, прямой дорожке, я за ней. Последний вариант был для меня более предпочтительным, нежели первый и второй. Потому что для поездок Ирина надевала практичные и удобные, а в моем восприятии еще и очень привлекательные, в своем роде, вещи: черное, эластичное трико, плотно облегавшее крепкие ее бедра, гибкий стан, который и сам по себе неизменно притягивал мой взгляд, но намного выразительней представлялся, когда она, с усердием и азартом, прогнув спину и подав вперед корпус, крутила педали, или бежевые спортивные шорты. Я не мог отвести от велосипедистки глаз, следуя за ней почти наугад, не обращая внимания на дорогу. Так, что однажды, засмотревшись на двигавшуюся впереди меня девушку, я не заметил возникшую перед колесом кочку, на которую и наехал. Колесо круто вывернулось. Велосипед встал колом. И я, перелетев через руль, с маху шлепнулся на землю. Мне повезло, что я приземлился на четвереньки, ничего не сломал и не вывихнул. Поездка наша на этом завершилась. С колесом пришлось потом изрядно повозиться, чтобы его выправить.

Один раз мы с Ириной оказались в самой что ни есть экстремальной ситуации. Во время катания – как-то очень быстро, почти внезапно налетела громадная, свинцово туча, и разразилась гроза. Такой силы, которую трудно вообразить. Свинцовое небо – как будто «павшее на землю». Беспрерывно следовавшие одна за другой молнии, озарявшие все вокруг. Оглушительные раскаты грома. Плотная стена дождя, которая буквально смела нас с наших неустойчивых машин. Картина была жуткой, устрашающей… Но одновременно и – потрясающе красивой! Как будто неземной! Хорошо, что низвергавшаяся с непроницаемых небес влага была теплой, и мы не заболели. О том, что молния могла в кого-то из нас (если не в обоих) попасть – мы подумали потом…

Посмотрели еще два художественных фильма: японскую страшилку «Легенда о динозавре» режиссера Дзюндзи Курата и югославскую мелодраму «Пришло время любить» Зорана Чалича.

Картины произвели на нас впечатление! В одной – громадное доисторическое, с длинной, как у жирафа (или еще длиннее) шеей, чудовище, объявившееся вдруг на прекрасном, живописном озере Страны восходящего солнца, откусывало огромными и острыми зубами у находившихся в водоеме людей ноги и руки, перекусывало их пополам, обильно разбавляя водоем кровью несчастных купальщиков – отчего непривычная к подобным зрелищам публика то и дело замирала в страхе, эмоционально, общим гулом и шумом выражая свои чувства… В другой показана романтическая история первой любви между парнем и девушкой – десятиклассниками; не без острых моментов.

– На ее месте я, наверное, не стала бы делать… ну… этот самый… аборт, – выйдя после просмотра югославского фильма из Дома культуры на улицу, задумчиво произнесла Ирина. – Тем более, с риском для жизни.

– А как бы ты поступила?

– Что значит – как? Кроме двух вариантов, есть еще другие?

– Кажется, нет…

– Кажется…

Ирина рассмеялась.

– Значит, ты решилась бы родить ребенка?

– Возможно.

– В шестнадцать лет?

– А что?

– Ничего, наверное, просто рано.

– Бывает, рожают и в более раннем возрасте. Стала бы молодой мамой.

– А потом и молодой бабушкой.

Про молодую бабушку я сам не понял – зачем сказал?

– Может, и бабушкой, – спокойно восприняла мои слова Ирина. – Но, вообще-то, – прежде чем… заняться «динь-динь» (вероятно, Ирина вспомнила комедийный фильм «Синьор Робинзон» итальянского режиссера Серджио Корбуччи, который я смотрел в городском кинотеатре…) – следовало подумать о последствиях. То есть – принять меры предосторожности.

– Все-то ты, Иринка, знаешь…

– Этодолжен знать каждый!

– Как: кто не работает, тот – не ест?

– Угу…

Больше – ни фильмов, ни мультиков мы с Ириной в Доме культуры не смотрели.

Почти все имевшееся в нашем распоряжении свободное время – мы проводили вместе. Только однажды я встретился с Ириной не днем, как это обычно происходило, а когда солнце склонилось ужу к горизонту. Накануне она предупредила меня, что будет помогать дяде с тетей копать на огороде картошку.

– Какая картошка? – удивился я.

– Обыкновенная. Круглая, такая, по форме, или овальная, с коричневой кожурой, как у нас. Очень вкусная, если ее испечь в костре, то есть на углях, когда костер прогорит…

– Это мне известно! – перебил я ее. – Только для картошки вроде бы еще не пора…

– У нас сорт особенный – скороспелка. Она созревает быстрее. К тому же, в этом году, из-за ранней весны, посадка была на три недели раньше, чем в прошлые годы. Да мы не весь огород будем выкапывать, большую часть оставим на потом.

– Хорошо, я тоже найду себе какое-нибудь полезное дело.

Этот день, несмотря на занятость – я занимался починкой забора, отделявшего наш дом от улицы, который (забор) в некоторых местах обветшал – показался мне очень длинным! Я постоянно думал об Ирине. Испытывая неодолимое желание – поскорее с ней встретиться.

Из головы не выходило одно выразительное словечко, выпорхнувшее из уст Ирины.

Скороспелка!

В определенном смысле – звучное это слово, по моему разумению, вполне подходило к самой Ирине. А заключался смысл – в быстром физическом (в широком значении данного понятия…) ее развитии. Хотя «посажена», то есть зачата она была не ранней и теплой весной, а, как я успел уже подсчитать, поздней и холодной осенью…

При встрече – Ирина выглядела уставшей. Вялой. Похожей на сорванную с клумбы и утратившую первозданную свежесть и аромат, розу. В движении и разговоре была медлительной. Каждое слово произносила так, словно, играя на гармошке, с усилием растягивала меха. Как ни странно, но эта медлительность, «заторможенность» – удивительным образом – были ей к лицу.