Андрей Марковский - Проклятие неопределённости. Роман-фантазия

– Никому просто так верить не надо, – миролюбиво согласился Палыч. – Потому всего лишь предлагаю проверить. А для этого женщина нужна, для начала практически любая.

– Вы, я не пойму, сводником что ли работаете? Я несколько раз вам уже сказал, что – непонятно? Я вашими женщинами не интересуюсь! Мы десять лет с женой были счастливы. И никаких потусторонних сил при этом не присутствовало. И свечку никто не держал! У меня дети очень хорошие, мальчик и девочка, – разгорячился Кира, довёл его старик своими разговорами.

– Знаю-знаю, успокойся, – согласился Палыч, Киру по плечу мягко похлопал, руки на животе обратно в замочек сложил и продолжил. – Я всё это знаю, сам проходил. Мы не станем, пожалуй, сегодня в подробности вникать. После, немного после. Однако поверь: я тебя не убеждаю, просто говорю, что женщина – это не прихоть, как бывает в случае некоторых развязных самцов с избытком половых гормонов, а цена твоей жизни. Друг истинную правду тебе открыл, ты, если успеешь найти девушку – свою, только свою, – тогда и поверишь, что не сказка это. Вот я человек сильно пожилой, а потому лучше тебя ощущаю близость конца. Но в поликлинику не для того пришёл, чтобы медициной нашей воспользоваться.

– Тогда для чего? Занятие себе придумали – таких, как я, находить и небылицы им рассказывать? Или развлечения для мужчин предлагать? Очень креативно, нечего сказать.

– Нет, дорогой Кирилл, не во мне дело, а в тебе, – примирительно, по-отечески сказал старик. – Мне-то уж почти ничего не надо. Недавно я сюда, в Петроград, приехал. Ненадолго и по другим делам, но тебя учуял, не удивляйся, некоторые наши умеют. А почему поликлиника и больница – это самое подходящее место, где среди ослабших людей легче всего отличить…, – на этих словах он едва заметно замялся, но продолжил с прежним убеждением, – соплеменника, энергию растерявшего, оттого фоне других заметного. Ещё раз повторю. Болезнь твоя врождённая. Традиционная научная медицина помочь тебе не сможет. Лекарства у меня для тебя нет. Есть лишь слова, которые тебе кажутся неубедительными. Только любовью можно твою болезнь вылечить. Врождённое наше лекарство, между прочим. Ищи свою любовь, ищи и найди. Всё, не буду тебя больше сегодня отвлекать.

– А любовью какой можно лечиться, всякой? Продажной тоже? – Отчего-то развеселился от последних слов старика Кира. – Или временной?

– Ты пробуй – сам всё узнаешь.

– Что пробовать, шлюху купить? – откровенно засмеялся он.

– Не знаю. Всё пробуй, – неопределённо отмахнулся Михаил Павлович и двинулся прочь. – Увидимся. Мне ещё в детский сад надо заглянуть.

Кира вернулся к поликлинике, сел в машину и подумал: сумасшедший всё-таки дед или нет? Поразмышлял – вывел: нет, на психа не похож. Юродствует понемногу, но ум в нём чувствуется, видимо кем-то был когда-то давно. Слова говорит странные. … Квантовая природа болезни. Особенный, шакти-сила, энергия вселенной. Врождённое лекарство. Цель и средство в одном. Надо было телефон хоть попросить у этого старика. Или свой дать, мало ли что. Ещё увидимся, говорит. Где он меня найдёт?

Кирилл поехал на работу, а в голове звучали слова странного нового знакомого, только теперь почему-то он говорил их весёлым голосом старого друга Витьки: «Настоящая, поможет настоящая черноглазка. Вылечит тебя своей любовью».

Медицина на помощь не приходила, а вот встреча и разговор со странным старичком подействовал на Кирилла своеобразно. Кира заметил за собой, что он начал внимательно вглядываться в лица окружающих его девушек и женщин, пристально смотрел им в глаза. Что он мог в них разглядеть – непонятно, однако эффект получался вполне предсказуемый: большинство девушек взгляд отводили, некоторые хмурились и фыркали. Некоторые тайком оглядывали себя – нет ли каких нарушений в одежде. Но какие-то из девушек открыто, с удовольствием смотрели встречно, улыбались, причём иногда как будто явно ожидали какого-нибудь продолжения. Вдруг вспомнилась старая песня. Романсов Кира никогда не любил и не пел, но вот привязалось, как привязываются иногда лёгкие, часто прежде слышанные мелодии. Он пробовал перебить чем-то более для себя приятным, напевая Битловскую «Michelle», но как только переставал контролировать мелодию и задумывался о другом, тут же возникало из ниоткуда: «Очи черные, очи страстные…».

Сегодня он отдал машину на ТО и передвигался, как все нормальные люди – на метро и пешком, это давно забытое ощущение гущи людей вокруг неожиданно привело его к мысли, что жизнь продолжается, несмотря ни на что. Старик внушил ему что-то, странными и необычными словами сказал нечто, но не слова оказались главными, а сам этот странный Михаил Павлович, седой, поджарый, улыбчивый и жизнелюбивый. Даже скорее – жизнеутверждающий. Его слова о женщинах иначе толковать нельзя.

Странным сегодня казалось и другое ощущение: его противный моторчик, его затухающий внутри организма вихрь как-то затих, стало как будто чуть полегче. Или его просто невозможно расслышать в шуме поезда метро и гаме окружающей толпы. Человеку после окончания болезни многое видится по-другому, и Кира, хотя и не выздоровел – ему лишь слегка полегчало, – начал замечать не только красивые глаза некоторых женщин, но и окружающий мир.

Он за своими заботами не заметил, а, оказывается, лето в самом разгаре, люди вокруг загоревшие, весёлые. Со своим кругом обыденных проблем и неурядицами в организме он почти всё это лето пропустил. Не получилось даже в зоопарк с дочкой сходить, не получилось выбраться хоть разок на природу, хотя бы на дачу. Да, кстати о даче. Надо бы съездить проверить, взять с собой Ваню, каких-нибудь его друзей, мяса купить, шашлыки сделать, то-сё, с соседями поговорить, местные новости узнать. С этой мыслью, добавившей ему интереса к жизни, Кирилл вышел из метро и двинулся к своему дому на Кораблестроителей. Он успел достать телефон – хотел позвонить сыну и поделиться возникшей хорошей идеей выезда на природу, как вдруг на углу Наличной улицы увидел свою сотрудницу Динару, ту самую, что он сначала спас от увольнения, а после преобразившуюся в его опору в одном из салонов.

Динара сегодня выходная, и выходной ей на пользу, судя по всему, не шёл. Около кафе она ругалась с симпатичным, но сильно нетрезвым парнем. Другой парень курил рядом и что-то иногда пытался вставить, но парочка на него внимания не обращала. Динара ругалась, судя по всему, со своим молодым человеком, именно тем, про кого говорила: не пьёт, но гордый. Проверить его гордость сейчас не представлялось возможным, за исключением того упорства, с которым он отговаривался от своей подруги. Зато другая характеристика сейчас видна как на ладони: пьян он прилично, видимо с самого утра занят этим важнейшим делом.