Татьяна Денисова - Книга 1. Без названия

Первое, что она увидела, очнувшись, – незнакомое усталое и нахмуренное лицо, склоненное над нею. Мужчина, встретившись с нею взглядом, отошел, сел в кресло и стал, успокаиваясь, рассматривать гостью. Она тоже наблюдала за ним.

Вот оказывается, какой он. То, что это Артур Смит, она догадалась сразу сердцем. Неужели этот человек способен кого-то убить?

Глаза непроницаемые, зашторенные от посторонних. Волевой лоб со складками – много думает – решила про себя Соня. Прямой нос напоминал Юли. Волевой подбородок с ямочкой посередине. Губы плотно сжаты. У этого вряд ли чего допытаешься. Да, пожалуй, он может сделать все. И руки сильные. У папы тоже сильные. Подбросит под потолок, и дух захватывает от полета. Но знаешь, что обязательно снова окажешься в его руках.

Соня с интересом осмотрела комнату, в которой находилась. Хотелось есть и пить. Она села на кровати, расправляя складки одеяла. Что это на ней надето? Чья-то сорочка. Вероятно, его.

– Если ты окончательно проснулась, то я распоряжусь насчет завтрака. Одежду сейчас принесут.

Соня тщательно умылась, даже уши, почистила зубы. Она увидела щетку в стакане, поняла, что это для нее, потому что рядом лежала детская зубная паста. Вряд ли взрослый человек станет чистить зубы детской пастой. Проблема с волосами. Она не могла заплести их так хорошо, как это делала мама, а они топорщились во все стороны. Вот пугало так пугало. Соня смочила щетку и попробовала их хоть чуточку уложить, вроде получилось. Еще раз оглядев себя в зеркало, осталась удовлетворенной. Ну, что ж, идемте знакомиться.

Мужчина сидел за столом, но к завтраку не приступал. Человек помог ей придвинуть стул. Интересно, это что – лакей?

– Нет, это не лакей, а мой помощник.

Соня вздрогнула. Она не задавала вопроса вслух. Надо быть осторожней. Завтракали молча. Соня не привыкла к такой звенящей тишине, но ей так хотелось есть, что все вопросы она оставила на потом. Она сидела на противоположном от Смита конце стола, помощник посередине. Он периодически пододвигал ей блюда. Когда она взяла последнее пирожное, он встал, сходил на кухню и принес целую тарелку.

Артур уже давно закончил свой завтрак и с неподдельным испугом смотрел на маленькую троглодитку, заставившую его бросить все дела и прилететь в Россию.

– Не боишься лопнуть? – спросил он, видя, что и с новой тарелки пирожные исчезают все с той же быстротой.

– А ты положи и отойди… – Соня облизывала испачканные пальчики.

Артур улыбнулся первый раз со времени ее появления.

– Можно с собой? – спросила она, показывая на оставшиеся пирожные.

– Можно. Правда, вряд ли они куда-нибудь денутся. Мы с Карлом не питаемся пирожными.

– И коробку, если можно.

Карл принес коробку. Соня со знанием дела уложила в нее оставшиеся пирожные.

– А где мой рюкзак? – спросила девочка.

Карл принес и его. Соня аккуратно положила коробку в рюкзак, застегнула его. Встретив непонимающий взгляд Артура, ответила:

– Очень вкусные. Сейчас я больше съесть не могу, а когда вы меня выгоните, они мне очень пригодятся.

– С чего ты взяла, что я выгоню тебя?

– Не знаю, но все может быть. Я теперь уже ни в чем не уверена. Папа выгнал меня и велел пристрелить, если я вернусь снова.

– За что?

– Я спросила его о встречи с вами.

Артур молчал. Его поразила эта детская неподдельность чувств. Не имея опыта общения с детьми, он не знал, как следует вести себя в их обществе, тем более в таком случае.

– Я не выгоню тебя, что бы ты ни сказала и о чем бы ни спросила, – сказал он.

– Честно?

– Да. Карл, отнеси рюкзак в ее комнату. Ну, а мы, мадмуазель, идемте ко мне в кабинет. Там и поговорим.

Соня уютно расположилась в кресле, забравшись в него прямо с ногами. Она смотрела на язычки пламени в камине и ждала. Артур откинулся на спинку кресла, перекинул нога на ногу, закурил сигару.

– Итак, молодая особа, что бы вы хотели знать?

– А как же вы из Дании к утру успели? – вдруг вспомнила Соня.

– Очень просто. Я прилетел три дня назад. Когда Карл привез тебя, ты спала непробудным сном и плакала. Ему не удалось тебя разбудить, он позвонил мне. Я распорядился, чтобы тебе сделали укол, после которого ты отдыхала несколько суток.

– А если бы я дальше отдыхала, как вы говорите?

– Не скрою: я начал беспокоиться. Обычно этот укол легко переносится людьми. Похоже, что ты необычная. Тем не менее, ты проснулась бодрой со зверским аппетитом.

– Тогда ясно.… Начну по порядку.

И Соня рассказала, как они с мамой и ребятами оказались у бабушки, как имя папы стало табу, как она нашла странные, на ее взгляд, документы, как решила жить с папой, как спросила у папы о нем, Артуре Смите, как папа выгнал ее.

– Это правда, что вы папин брат?

– Да, правда, мы не родные. Но по паспорту, настоящему паспорту, я – Бланки. Меня усыновили в четыре года. Так же, как и Стива.

– А то, что вы убили папину жену и ребенка?

– И это правда.

– Послушайте, просто так ничего не бывает. Значит, была какая-то причина?

– Нет, причины убивать не было.

– Ну, тогда не знаю. По неосторожности… У папы тоже вечно пистолет заряжен. Мама ругается, а он не слушается.

– Я осторожно обращаюсь с оружием.

– Послушайте, – не выдержала девочка. – Вы что думаете, мне больше делать нечего, как смотреть на дураков взрослых. Я – ребенок. Я хочу в куклы играть, а не бродить ночью по улице и думать, правда или нет мой родной дедушка убил папину жену и ребенка. Я хочу жить с папой и мамой, потому что очень их люблю! И они меня! И друг друга любят! А из-за вашего молчания они тоже молчат и мучаются, и меня мучают!..

Девочка упала в кресло и заплакала. Артур подошел к камину, поправил кочергой горящие поленья. Он стоял совсем близко от девочки и не знал, как ей помочь: не умел. Она сотрясалась от рыданий.

Никто никогда не спрашивал его, а что, собственно, произошло. И меньше всего он ожидал, что подобный вопрос задаст ему семилетняя девочка, его внучка, его кровь и плоть. Меньше всего он рассчитывал на ее понимание. Она не удовлетворилась ни одной из предложенных им версий. Она, дочь Юлиуса Бланки, пришла защитить его Артура Смита, убийцу и смертного врага своего отца. Нонсенс! Артур снял пиджак, осторожно прикрыл им трясущегося ребенка, сел рядом на ковер.

– Не плачь, пожалуйста, – по-доброму сказал он. – Я расскажу, а верить или нет – твое дело.

И непроницаемость спала, шторки исчезли. За ними оказался свет. Не ослепляющий, а мягкий, покойный, ровный. Свет вечности. Он не отпугивал, а давал надежду. Через глаза Сонечка заглянула в душу, необычайную и безграничную. Она дарила теплоту солнечного дня, успокоительную прохладу звездной ночи, свежесть морского бриза. Не требуя ничего взамен, отдавала без возврата самое сокровенное, самое срединное.