Лина Мур - Выбор за тобой

– Ари, ключ у меня. Был под кроватью, – неожиданно Терло чмокает меня в щёку и тянет за собой, но я не хочу… мои пальцы скользят по золоту, и я с печалью смотрю на канделябры, пока парень тащит меня к самой последней двери. Я здесь практически ничего не осмотрела, хочу остаться… никуда не хочу, а желаю быть здесь и изучать каждый уголок. Мне мало… мне так хорошо здесь было. Мало… нет, пожалуйста, ещё пару минут.

– Отлично, надеюсь, ещё две комнаты, и мы будем первыми, а если нет, то найдём чем себя утешить. Да, Ари? – Я подпрыгиваю на месте, когда Терло, привычным жестом, хлопает меня по ягодице, но мне плевать на то, что он говорит. Я не желаю уходить. Здесь очень красиво, и, вероятно, такого я больше не увижу никогда в жизни. Не притронусь. Не прочувствую.

– Вот это да. Это казино! Ари, скорее, – бросаю взгляд на дверь, которую открыл Терло, а затем обратно на величественную кровать с мёртвыми куклами.

– Ари!

– Не хочу… – шепчу я и делаю шаг назад.

Запрещено возвращаться.

На моих глазах дверь сама закрывается, а я медленно и с опаской пячусь назад. Пульс подскакивает, и пусть меня накажут или же что-то ещё, но я исполню одно из своих желаний, и в полной мере получу наслаждение от эпохи Барокко.

– Прости, – выдыхаю я, когда дверь закрывается и оставляет меня в этой спальне. Терло ушёл, так и не проверив, рядом ли я.

Но детская радость и счастье от появившейся возможности попроказничать полностью затмевают здравый смысл. И это на меня не похоже вовсе. Но сейчас я хочу быть именно такой, или же всегда была такой, боясь показать им, что мне мало скучных ужастиков, мне нужна настоящая история. И в эту самую секунду я могу ощутить себя кем-то другим, помечтать, как маленькая девочка, и покружиться в шикарной комнате, в которой когда-то жили короли. Конечно, последнее я придумала, но ведь так хочется верить…

Скрип двери за моей спиной заставляет замереть и сглотнуть от страха. Чёрт, всё, мы дисквалифицированы, и меня сейчас выведут отсюда. Удручённо поворачиваюсь и вижу, что самая крайняя дверь справа открыта, и оттуда вновь появляется белый дым, точнее, это туман стелется по полу и достигает моих ног, окутывая прохладой.

Если бы они хотели показать мне на выход или вычеркнуть из программы, то здесь появилась бы охрана и не позволила мне находиться здесь ни минутой дольше. Ну а если они хотят наказать за ослушание, то мне следовало бы направиться к той двери, за которой скрылся Терло, и, конечно, я выберу абсолютно глупую вещь – пойду прямо туда, куда меня тянет и манит белесый туман. Разве можно меня винить в этом? Нет, я никогда в жизни не встречалась с подобным, и впереди меня ждёт самая пресная и скучная жизнь, как ещё у миллиона таких же, как я. И может быть, это и есть мой последний шанс обрести хоть какое-то личное воспоминание, которое будет помогать мне двигаться дальше.

Медленно вхожу в новую комнату. Это снова спальня, но по размеру она немного меньше, первой, и напряжённо ожидаю того, что сейчас получу выговор или же нагоняй с сильным пинком под зад, но… я не знаю, можно ли испытать большее восхищение, чем уже есть.

Прижимая руки к груди и улыбаясь оттого, как пестрит великолепием убранство, окружающее меня, поворачиваюсь вокруг себя, тихо смеясь. Замечаю, как дверь, пропустившая меня в новый мир красоты, мягко закрывается, отрезая мне путь к выходу. Да я и не собираюсь никуда уходить отсюда.

За всю свою жизнь я видела лишь самые обычные кровати, самые обычные дворы, самые обычные кухонные гарнитуры, самый обычный мир и могла только мечтать о том, чтобы прикоснуться к невероятным по своей эксклюзивности вещам. Я читала про них, представляла в голове, любовалась ими в музеях… мне сложно передать тот восторг, который я испытываю, дотрагиваясь до золотистых узоров на стенах, обитых бархатистой белоснежной тканью. Я не в силах даже полноценно дышать, изумляясь, насколько элегантен и изыскан бывает дизайн в стиле барокко. И дело даже не в том, сколько денег на воссоздание элементов этой эпохи затрачено, а как тонко и изысканно дизайнеры передали весь шик и аристократизм того времени.

С улыбкой двигаюсь к кровати, застеленной покрывалом, переливающимся серебром и золотом. Вижу лежащее на нём бальное платье, словно хозяйка всего этого богатства буквально на пару секунд вышла распорядиться о карете и дать последние указания перед поездкой. Балдахины, собранные по углам и удерживаемые высокими статуями ангелов, имеют два слоя ткани: один прозрачный с серебристыми длинными нитями, напоминающими дождь, второй из плотного белого материала с узорами схожими с теми, что украшают тканевые обои. Пальцы пробегаются по складкам тканей, и я, в который раз, изумляюсь, в каком неповторимом и первозданном состоянии эти вещи. Нет ни ощущения затхлости, ни вони плесени, ни влажности, ни пыли, наоборот, здесь пахнет косметической пудрой, ванилью, табаком и жасмином.

Я забываю обо всём, даже о Терло, которого бросила, о наказании, ожидающем меня за нарушение правил, растворяюсь в этой красоте и ловлю себя на мысли, что так хорошо мне не было никогда в жизни. Я никогда не была так восхищена, и вряд ли что-то сможет изменить мои воспоминания.

Гуляя по комнате, подхожу к небольшому, но довольно высокому трюмо с мраморной полкой, на которой лежит белая маска, такого же цвета веер и перчатки, а рядом письмо, видимо, недавно вскрытое. И я хочу узнать, что за тайну оно скрывает, но сначала мой взгляд притягивает веер. Из тончайшей материи-паутинки с невероятным ажурным ободком поверху, с позолоченной рукояткой. Раскрывая его, рассматриваю, как диковинку, хотя для меня это и есть диковинка. Держать в руках подобные вещи… бесконечно удивительно.

– Что вы сказали, сэр? – Поднимаю голову и, игриво моргая ресницами, прикладываю веер к лицу, жеманничая и разыгрывая сценку.

– Ох, это так любезно с вашей стороны заметить уникальность моего веера. Да-да, таких больше нет во всём мире. Не волнуйтесь, я одолжу его вашей супруге, чтобы она покрасовалась им перед Её Величеством, – хихикая, мотаю головой, но остановиться не могу.

В голове теперь другой вариант исхода событий, и я резко закрываю веер, издающий хлопок, возмущённо приподнимая подбородок и, сверкая обидой в глазах, смотрю на своё отражение.

– Вы в своём уме, сэр? Я вам не безродная девка, которую вы можете таскать по углам. Никаких поцелуев! Вы мне неприятны! Я старшая дочь герцога Дербхэйла, и не смейте больше подходить ко мне, иначе мне придётся всё рассказать папеньке. Он вызовет вас на дуэль и…

– Примите мои глубочайшие извинения, Ваша Милость, но я был сражён красотой вашего веера, – от внезапно раздавшегося за спиной низкого мужского голоса, подпрыгиваю на месте и издаю сиплый визг, чуть не опрокидывая все вещи на пол. Но вовремя успеваю перехватить их и бросить обратно оборачиваясь.