Елизавета Крестьева - По ту сторону пропасти

Они отряхнулись от листьев и побрели по тропинке вверх в сгущающихся сумерках. На крутом подъёме говорить было трудно, поэтому Эля молчала до самого верха сопки. Но уже на вершине всё же не удержалась:

– Слушай, но насколько я поняла, она вовсе не жаждет продолжить знакомство. И она… старше. Ведь старше?..

В голове это как-то не укладывалось. Гришка, звезда курса, умный, красивый, роскошный – по нему сохли, наверное, десятки сокурсниц; да и среди элитной тусовки, где им тоже приходилось вращаться, на Гришку заглядывались не только девицы, но и некоторые их мамаши пускали откровенные слюнки! А тут – какая-то непонятная из второй городской больницы… на врача не тянет, судя по рассказу… как пить дать, медсестра!..

Это ж полная катастрофа…

Но Эля слишком хорошо знала Григория Геловани, чтобы сказать всё это вслух.

– Старше, – ответил Григорий спокойно и подал ей руку там, где нужно было обойти острый скальный выступ. – Навскидку – лет тридцать.

Эля невольно вздрогнула. Григорий заметил и рассмеялся.

– Элька, тридцать лет и двадцать пять – велика ли разница? Да вообще, неужели это так важно? Важно, что это – ОНА.

– Но как, как ты можешь быть так уверен! – Элькино возмущение всё-таки прорвало плотину, она резко повернулась, сбилась с дыхания и закашлялась. – Она… кха!.. даже телефон тебе не дала! Видно, сообразила всё… правильно… кха, кха!..

Григорий, весело ухмыляясь, похлопал её по спине. Силуэты корявых низеньких дубов медленно погружались в тёплые летние сумерки, и Эльвире даже показалось, что всё это сон, ирреальность. Не может Гришка влюбиться в медсестричку из второй городской!.. Из любой городской и не городской!..

– Слушай, Элька, – он положил ей руки на плечи. – Ты чего, опекаешь меня, что ли? Ты с моей мамой контракт, часом, никакой не подписывала? А то я ей тут, душу, понимаешь, изливаю, а через полчаса меня вызовут на ковёр в папин кабинет и начнут выпрямлять мозговые извилины!

Он рассмеялся и крепко обнял её. Эльке немедленно захотелось плакать, и она зажмурилась изо всех сил в его тёплое плечо.

– Я тебя кому попало не отдам, – глухо прошамкала она ему в подмышку. – Ишь, краля выискалась, телефона даже не дала! И кому!

– Богатенькому сынку, ты хочешь сказать, – Григорий мягко отстранил её и ласково убрал с глаз непокорные кудряшки. – Да ведь так оно и есть, милая моя Элька. И это понравилось мне в ней едва ли не больше всего… Я ведь и сам их терпеть не могу, богатеньких сыночков, ты-то знаешь. Ну, пошли, темнеет уже…

Кто угодно мог бы сейчас принять их за влюблённую парочку, неторопливо возвращающуюся с романтического свидания! Но как бы он ошибся!.. Элька ещё никогда не чувствовала себя так одиноко…

– Гриш, – робко позвала она уже у самой калитки, которая вела на задний двор её дома. – Они же тебя убьют, если узнают…

Григорий нахмурился, мечтательная лёгкая улыбка сползла с лица. Он положил руки на металлическую кованую ограду и тяжело вздохнул, будто разом постарел на полвека.

– Эля, я, слава Богу, уже взрослый, хоть пока и не слишком самостоятельный. До осени никто ничего не узнает.

Он посмотрел на неё очень выразительно, и она возмутилась:

– Если ты и впрямь думаешь, что у меня контракт с твоей мамочкой…

– Ну ладно, ладно, – примирительно сказал он и взял её за руку. – Элька, об этом знаешь только ты. И всё.

– И всё, – покорно согласилась она. – Чтоб меня в унитаз засосало, если не так.

Они зажали рты ладонями и захохотали, подхрюкивая и отдуваясь. Потом Эльвира посерьёзнела.

– Осенью тебя отправляют в Англию на стажировку!

– Ну да… – Григорий передёрнул плечами. – Короче, до осени всё будет тихо, а там посмотрим.

– А если… если у неё кто-то уже есть? – выдала она, наконец, то, что грызло её изнутри. – Может, она вообще замужем!

Григорий смотрел чистыми и спокойными тёмными глазами.

– Эля, – сказал он серьёзно. – Эта женщина прекрасна и очень, очень одинока. Можешь не сомневаться. Ну, всё, я пошёл. Если что, пусть звонят мне, я всё подтвержу. Кроме совращения, – подмигнул он весело и крепко сжал на прощание её остренькое плечико. – Спокойной ночи!

Он повернулся и быстрым, лёгким шагом пошёл к своему особняку.

– Гриш! – окликнула она его. Сердце её сжималось в нелёгких предчувствиях, словно на доселе чистом безоблачном горизонте их беззаботной юности начали собираться тёмные холодные тучи.

Гришкин путь не будет лёгким… И пусть она всегда интуитивно понимала это и раньше, осознание того, что для него этот путь уже начался, заставляло её ёжиться от холода несмотря на тёплый летний вечер.

Он развернулся на ходу и посмотрел вопросительно, сведя брови «домиком».

– Спасибо, – искренне поблагодарила она. – Спасибо, что рассказал.

Он улыбнулся, и в почти сгустившейся темноте блеснули крепкие белые зубы.

– Мы ж договаривались, – напомнил он, снова повернулся и бесшумно растворился в тени.

Она брела по длинному и, похоже, мраморному коридору, закутанная в чадру, и на лбу подрагивали золотые монеты, вплетённые в кружево. Куда ведёт этот нескончаемый коридор с редкими, вытянутыми арочными окнами, забранными частыми позолоченными решётками?

Наконец, она оказалась у высоких дверей, покрытых резьбой и инкрустациями. Затейливо изгибались драконы и змеи, гордые львы поднимались на задние лапы. Она хотела потрогать льва, но испуганно отдёрнула руку, потому что животное грозно оскалило пасть. Как такое может быть, в бессильном изумлении подумала она, но тут двери сами собой начали медленно отворяться, и сердце заколотилось где-то у самого горла, неприятно отдавая в гортань.

Тронный зал, ахнула она про себя. А что я-то здесь делаю?..

В высоком и невероятно просторном сводчатом зале было тихо и сумрачно, словно в готическом соборе. Его мощь и величие подавляли, заставляя ощутить собственное ничтожество…

Я не ничтожество, сердито подумала она и храбро перешагнула порог.

В самой глубине пространства, пронизанного отдельными лучами солнца из узких прорезей в куполе, виднелся трон на высоком постаменте из белого камня. Каким-то образом она вдруг оказалась у его подножия, хотя не сделала ни шага. Высокая фигура в одеянии из золотой парчи величественно поднялась с сиденья и начала медленно, шаг за шагом, ступень за ступенью, спускаться к ней… Шуршание парчи и тяжесть шагов заполнили всё её дрожащее, перепуганное существо. Но она стиснула зубы и решительно откинула вуаль покрывала.

На неё смотрел молодой человек неземной красоты. В ласковых тёмных глазах отсвечивали золотые искры. Он нежно обхватил её лицо ладонями и произнёс мягким, чарующим голосом: