Мила Сербинова - Черно-белые ангелы

К пятнадцати годам девочка поняла, что ни отец, ни мать ее попросту не слышат. Ее мнение никогда не спрашивали. Даже одежду ей выбирала мать на свой вкус, не интересуясь мнением дочери. Ники в душе кипела от бешенства. Она не понимала, почему ее родные предки совсем офигели в последнее время. Они словно ополоумели. Им не нужно ничего объяснять. Они и так все знают. Им не нужно понимать. Они ведь старше и намного умнее! Только весь их ум почему-то вытекал в простую формулу: либо ты все делаешь по нашим нехитрым, но железным правилам, либо тебе не место в нашем маленьком сообществе высококвалифицированных лжецов с многолетним опытом. Ложь стала нормой жизни, а талантливый ребенок во всем превзошел своих двуличных учителей, превратив жизнь в театр с каждодневной сменой масок.

Ники рискнула как-то раз задать отцу провокационный вопрос:

– Папа, вот ты все время говоришь, что я обязана и что должна делать. А у меня хоть какие-нибудь права имеются?

– У тебя есть право хранить молчание! – без тени улыбки ответил он.

– Пытки военнопленных запрещены Женевской конвенцией, – огрызнулась Ники, когда за отцом захлопнулась входная дверь.

Мать рассмеялась. При муже она не позволила бы себе такую вольность. Георгий Львович был старше Светланы на двадцать четыре года. По-сути, она для мужа являлась такой же девочкой, которую по жизни нужно правильно воспитывать, как и Ники. Только семнадцатилетняя девочка Света, по уши влюбившаяся в маминого ухажера, выросла, а взрослой, тридцатипятилетней женщине стало невыносимо тесно жить в узеньких рамочках семейных правил и наскучивших объятиях старика.

С тех пор, как Светлана увела у матери любовника, между ними установились очень прохладные отношения. Услуги адвоката Инессе Павловне понадобились, когда она разводилась со своим мужем – отцом Светланы, и пыталась доказать свое исключительное право на трехкомнатную квартиру в центре Москвы. Георгий Никольский почти никогда не проигрывал. Он виртуозно выиграл дело, а, заодно, и воспользовался возможностью развлечься с красивой одинокой женщиной. Из этих отношений, скорее всего, ничего бы серьезного не получилось, и вскоре он переключился бы на другой подзащитный объект, но Инесса на всю жизнь затаила обиду на дочь. Свете Георгий напоминал ее отца, которого из-за легкомыслия матери она потеряла навсегда. Оставшись в Москве без жилья и семьи, раздавленный изменой и вероломством жены, Сергей Ершов решил вернуться к себе на родину в Архангельск. Там он влип в какую-то неприятную историю, окончившуюся пьяной дракой и ударом ножа в сердце.

Вот тогда-то Светлана и возненавидела свою мать по-настоящему. Ей было чуть больше, чем сейчас ее Ники, когда она самым бессовестным образом соблазнила любовника матери, Георгия. Он ей вначале нравился своей безупречностью в каждом слове и во внешнем виде, но после нелепой смерти отца, к нарастающей с каждым днем любви к Георгию добавилось еще и дикое желание отомстить матери. Разница в возрасте девушку совершенно не смущала. Светлана сама подстроила ситуацию, чтобы мать застукала их с Георгием в постели. Она умоляла Георгий взять ее с собой и он, вопреки своим пресловутым принципам, согласился жить втайне от всех с семнадцатилетней девушкой. Когда Светлане исполнилось восемнадцать, они, конечно же, поженились.

Рождение Ники в девятнадцать лет стало настоящим проклятием для Светланы. Она еще ничего не видела в жизни, а тут это несвоевременное материнство. Георгий философски отнесся к появлению в семье еще одной девочки, которую нужно воспитывать.

– В конце концов, когда-то ведь нужно остепениться. Почему не сейчас? – вздохнув, подумал он, но детский ор, вонючие пеленки и прочие радости отцовства его сводили с ума еще больше, чем Светлану.

Из своей маленькой Ники Георгий решил сотворить шедевр, поэтому принимал деятельное участие в воспитании ребенка, чем невероятно раздражал свою молодую супругу. Недолгая любовь между Георгием и Светланой освободила место равнодушию, улетучившись вместе с детскими криками и бессонными ночами. Георгий пребывал в блаженном неведении о том, что жена и дочь его втайне тихо ненавидят. Он-то был уверен, что у него идеальная семья, а он все в жизни делает правильно. Уверенность в себе никогда не подводила Георгия и он был счастлив настолько, насколько понимал значение этого слова. Георгий с легким сердцем встречал приближающееся шестидесятилетие. К счастью для себя, он не догадывался, что его жена давно успокаивает расшатанные браком нервы в объятиях молодых мужчин, способных подарить ей страсть и вернуть тускнеющее в семье чувство молодости, а дочь мечтает о том дне, когда она покинет клетку, называемую родным домом.

– Мама, что мы подарим папе на юбилей, – спросила Ники. – Шестьдесят лет ведь не каждый день бывает!

– Парашют и абонемент в клуб самоубийц-парашютистов, – рассмеялась Светлана и, ничего не объясняя, ушла в другую комнату.

– Я бы и тебе это подарила, – прошептала ей вслед Ники.

Она пыталась достучаться до бесчувственного сердца матери, но Светлана держала героическую оборону, оберегая его от скучного брака с ненавистным мужчиной и от слишком быстро выросшей дочери.

– Когда Ники успела так вымахать и до ужаса стать похожей на взрослую девушку? Вся в отца! Ну, просто его копия! – с раздражением думала Светлана, критически всматриваясь в дочь. – Ведь еще совсем недавно Ники была прелестным, хотя и очень шумным, младенцем. А теперь это не ребенок, а живое напоминание о неминуемом возрасте и приближающейся старости.

Светлана настояла на том, чтобы ее дочь назвали Евгенией, то есть вечно молодой. Муж вроде как согласился, но называл дочь исключительно Ники.

– Что за дурацкое имя? – в очередной раз думала Светлана, глядя на повзрослевшую, шестнадцатилетнюю копию своего мужа. – Она на него похожа до безобразия, а я всегда хотела маленькую девочку, похожую на меня в детстве. Это мелкое чудовище вообще не нужно было рожать!

– Никогда и никому не говори, что я твоя мама, – сказала Светлана дочери, полушутя ущипнув ее за персиковую щеку. – Я ведь не выгляжу старше твоих школьных подруг, правда?

– До чего у нее нежная кожа, – с завистью подумала Светлана. – Мне всего-то тридцать пять лет, а у меня дочь выглядит почти как моя ровесница. Девчонка та еще оторва. Я не удивлюсь, если через пару лет стану бабушкой. Только этого не хватало!

– Что ты, мамочка! Ты ведь даже школу еще не закончила, правда? – спросила Ники, картинно похлопав ресницами.

– Она еще и стерва! – косо глянув на дочь, подумала Света. – Эх! Начать бы жизнь заново с молодым мужем, родить хорошенькую малышку и никогда не видеть эту дылду и ее занудливого папашу. Может, тот красивый французик из Ниццы все же созреет до чего-нибудь серьезного?