Надежда Волгина - Молчаливый разговор

Ксения раскрыла меню и придвинулась к Паше. Она что-то шептала ему на ухо, периодически чертя ногтем по ламинированным страницам. Он иногда соглашался, а чаще мотал головой, отвечая ей так же – шепотом и на ухо. Казалось, они забыли о его присутствии, сидели, мило улыбаясь друг другу и перемигиваясь. Глеба кольнуло чувство ревности, только вот кого и к кому он ревновал, определению не поддавалось. С одной стороны, он завидовал Ксении, что та завоевала все Пашкино внимание, которого он так упорно добивался вот уже полгода. С другой стороны, ему так хотелось, чтобы хоть раз она посмотрела на него так же, как на племянника – с теплотой и участием во взгляде. Определенно, эта девушка интересовала его все сильнее.

– Что будем заказывать? – спросил Глеб, когда заметил официанта, направляющегося к их столику.

– Нам вот это и это, – ответил Паша почти чисто, чему Глеб сильно удивился, но постарался не подать виду. Детский пальчик ткнул в солянку и жаркое в горшочках.

– Ну, значит, и мне тоже, – кивнул Глеб. – А что будем пить?

Паша перевернул несколько страниц, посоветовался с Ксенией в установившейся между ними манере и указал на томатный и апельсиновый соки.

– Ну а я тогда… мультифруктовый закажу. А то еще подумаете, что повторяю за вами. – Глеб подмигнул Паше, и был награжден улыбкой, которую посчитал на вес золота.

Заказ принесли быстро. Расправились с ними они еще быстрее. На десерт Пашка попросил мороженого.

Глеб откинулся на спинку стула, как сытый кот, и наблюдал за племянником. Ксения вышла в дамскую комнату – припудрить носик, как иронично решил он. На самом деле ему показалось, что в какой-то момент она начала испытывать неловкость, словно вдруг поняла, что находится в компании совершенно посторонних ей людей. Их общество ее тяготило, но она не знала, как вежливо уйти.

– Вкусно было? – спросил Глеб, когда Паша съел последнюю ложку мороженого.

Тот лишь кивнул. Опять он стал тем серьезным мальчиком, которого привык видеть Глеб. Эгоистичное чувство, что все встало на свои места, шевельнулось внутри. Глеб отогнал его, понимая, как глупо себя ведет, ревнуя Пашку к Ксении.

Она вернулась в зал в тот момент, когда он попросил счет у официанта. Оставаться и дольше в ресторане не имело смысла. Да и атмосфера вокруг них стала накаляться. Ксения явно торопилась уйти, Пашка надулся и всем своим видом изображал недовольство, а Глеб чувствовал себя идиотом, что попал в такую дурацкую ситуацию.

– Не надо, я сам… – остановил Ксению Глеб, когда она полезла в сумочку за кошельком, заглянув предварительно в счет. – В нашей семье платят мужчины.

Сказал это и чуть не рассмеялся в голос. В какой семье, какие мужчины? Их было двое – он, да Зоя, пока не появился Пашка. А потом их снова стало двое…

Дождь даже не собирался ослабевать – лил себе, словно решил утопить город. На улице потемнело еще сильнее. Рано и плавно наступал вечер. Они подвезли Ксению до дома и какое-то время не уезжали – смотрели, как она бежит под дождем к подъезду.

– Хочу завтра опять к ней, – раздался Пашкин голос с заднего сидения.

– А чем вы там занимались? – поинтересовался Глеб, поворачиваясь к нему, прежде чем тронуться.

– Болтали…

«Представляю…» – усмехнулся Глеб, выруливая со двора.

***

С некоторых пор воскресенья Ксения не любила больше других дней недели. С самого утра она только и делала, что думала об учебе. В последнее время эти мысли отравляли ей жизнь. Не складывались у нее отношения ни с кем в университете. Студенты шарахались от нее, как от прокаженной. Преподаватели косились недовольно. Даже денежное стимулирование, на которое она не скупилась, слабо помогало. Каждый поход в университет становился для нее испытанием. Одна мысль немного утешала – осталось потерпеть каких-то три месяца. Потом зимняя сессия и диплом, когда уже не нужно будет каждый день ходить на лекции, лабораторные, готовить и защищать индивидуальные практические работы. А с дипломом она как-нибудь уж справится.

Она думала о Паше, сидя на кухне и прихлебывая утренний кофе. Какой же он несчастный! Пережить такую трагедию, да в его-то возрасте! Ничего удивительного, что он замкнулся в себе. Даже страшно представить себе такое – увидеть мать повешенной. Маленький мальчик один на один с такой трагедией. Что же твориться у него в душе? И как он все это рассказывал – спокойно, без тени осуждения в голосе, со скорбью и глубокой любовью к женщине, которая решилась бросить его. Он страдает, что не увидит больше мать никогда, а не из-за того, что чувствует себя покинутым. Обиды в нем нет, Ксения сразу это поняла. Удивительный мальчик! И рассуждает, как взрослый, хоть и детскими словами.

Но как она могла?! Какую боль нужно испытывать, чтобы решиться уйти из жизни, бросив своего ребенка на произвол судьбы. Ксения не осуждала мать Паши, понимала, что не имеет на это права. Она пыталась понять ее и не могла. Догадывалась, что тут замешан мужчина, и тем более не понимала. У нее нет детей, но если на секунду представить, что Паша ее сын. Смогла бы она поступить так же? Да никогда! Никогда бы у нее не хватило сил свести счеты с жизнью. Или это напротив проявление слабости?

Ксения тряхнула головой. Не о том она думает с утра пораньше. Да и завтрак затянулся, а нужно спешить. Она убрала со стола, сложила посуду в раковину, решив, что помоет ее, как вернется. Выглянула во двор. После дождя похолодало. Небо хмурилось, значит лучше взять с собой зонт. А то в последнее время она слишком часто попадает под дождь.

Одеться тоже следовало потеплее, чтобы ветер не продувал насквозь. Ксения выбрала свитер с большой горловиной и надела его под куртку. Натянула джинсы. Ноги обула в удобные кроссовки. Теперь точно не замерзнет.

Вера Федоровна сдала смену. Место за столом в холле занимал худенький дедок – Афанасий Петрович. Его взлохмаченная седая голова и торчащие усы всегда напоминали Ксение героя старого кино «Девушка без адреса» – Катиного деда. Он даже в телефонную трубку кричал похожее «але». Смешной дядька, а главное не любопытный – никогда не задает лишних вопросов. Вот и сейчас сидит себе, почитывает газету. Только и сказал:

– Доброе утро, дочка!

И снова уткнулся в свою газету, даже не дождавшись ответного кивка Ксении.

Улица встретила ветром и холодом. Ксения натянула ворот свитера до подбородка, застегнула куртку на все кнопки и направилась к автобусной остановке. Еще минут сорок, если сразу подойдет нужный автобус, и она будет на месте.

В воскресенье утром остановка пустовала. Через пять минут Ксения уже сидела в автобусе и смотрела в окно на проплывающие мимо и по-осеннему тоскливые дома. Почему в такую погоду ей всегда так грустно, что даже слезы просятся на глаза? Небо того и гляди заплачет, и она туда же. И так было всегда, даже в детстве. Только тогда это чувство было замешано на сентиментальности или излишней чувствительности. Ей даже нравилось такое состояние души. А сейчас тоска безысходная и кажется, что уже никогда не будет хорошо.