Эли Фрей - Жизнь на Repeat

– Это из чего? – спросила я.

– Куриное филе, йогурт, шпинат и морковка. – Мама села напротив со своей тарелкой.

– Просто вкусняшка, – мрачно сказала я и взяла вилку.

Никаких макарон и картошки. Никакого мяса, похожего на мясо. Так и живем. Мама всегда тщательно следила за нашим здоровьем и фигурами. Конфеты я ела только в гостях, дома сладкого просто не бывало. Когда я начинала возмущаться, мама приводила мне веские аргументы: я сильнее других склонна к набору веса из-за приема гормональных таблеток – у меня повышенный тестостерон. Если я перестану пить таблетки, по всему телу полезут мерзкие волосы, а лицо покроется жуткими угрями, зато я смогу есть тортики. Продолжу пить таблетки, но дам слабину в еде – и тут же стану огромной бочкой. Выхода нет. Жизнь – это мрак, тлен и шпинатные котлеты.

Мама сделала фото – со мной, Никой и котлетами – и уткнулась в телефон. Это было неожиданно, думаю, рожа у меня вышла та еще. А вот Ника успела не только улыбнуться в кадр, но и тряхнуть волосами, чтобы придать им объем. Эта засранка, в отличие от меня, ужасно фотогеничная, позировать и красоваться она просто обожает. Конечно, мама выложит эту фотографию в сторис, как всегда. Я закатила глаза и раздраженно вздохнула.

– Мам, у нас хоть раз в жизни будет нормальная еда?

– Это – самая нормальная еда! – возмутилась мама.

– Нет, я имею в виду еду .

– Чем же это не еда?

– Своим наполнением.

– А мне нравится мамина еда. От такой не потолстеешь, а то я уже в дверь нормально не могу зайти, вечно грудью бьюсь о косяки, – сказала Ника.

Я с завистью посмотрела на нее. В четырнадцать лет – третий размер груди! Мне бы ее проблемы… у Ники красивые формы: большая грудь, широкие бедра, ярко выраженная талия. Она вся такая кругленькая, аппетитная и упругая. А во мне – одни углы…

– Хм. Мам, а ты умеешь готовить блюда, от которых растет там, где надо?

Я взяла в одну руку Никину вилку, в другую – свою, зацепила на каждую по котлете и приставила их к тому месту, где у нормальных людей находится грудь. Ника хихикнула в ладошку. Я выпрямила спину и эротично потрясла котлетками. Ника прыснула.

– Так, дочки, прекратите играть с едой.

– А что не так? Может, снимешь видео для своего «Инстаграма»? Твои подписчики оценят, – издевалась я, потряхивая котлетками.

– Ешьте давайте, а то остынет. Все у тебя, Сима, и так там, где надо.

– А папа не будет обедать? – спросила я, отдав Нике ее вилку.

– Он попозже пообедает.

– Понятно, на свидании с телеком, как обычно, – вздохнула я.

Папа всегда любил есть в одиночестве. Точнее, наедине с телевизором. Обычно мы ели вчетвером – я, мама, Ника и Динка, пока последняя не уехала.

Наступило молчание, прерываемое звоном вилок. Ника быстро поела и убежала в свою комнату дорабатывать текст. Мы с мамой остались вдвоем.

– Сим, я тут забирала у тебя мусор… – неловко начала мама и, отложив вилку в сторону, посмотрела на меня тяжелым взглядом.

Я сразу поняла, о чем она, и похолодела. Черт, не спрятала поглубже…

– …И заметила… Прокладку.

Повисла неловкая пауза. Я не знала, что сказать.

– Сима, я может чего-то не понимаю… Одно дело, если бы это была ежедневка, но… Тут… в общем, это меня обеспокоило. – Мама заглядывала мне в глаза с такой тревогой, будто произошла какая-то катастрофа. Это меня разозлило.

– Я не хочу об этом говорить. – Я опустила взгляд в свою тарелку.

– Но как мама я должна знать, – сказала мама тверже. – Сима, для чего это?

Я резко положила вилку на стол – вышло довольно громко – и, вздохнув, прямо посмотрела на маму.

– Да, мам, я надела эту прокладку. И что теперь? Запостишь ее в Сторис с припиской: «Смотрите, моя дочь, у которой нет месячных, носит прокладки, рофл – рофл – рофл?» – бросила я.

У мамы был такой вид, будто я дала ей пощечину.

– Зачем ты так говоришь?

– А что мне еще говорить, если это правда?

– Я никогда не стану такое постить.

– Да ладно! Ты ведь запостила меня голенькую. Значит, и прокладку можешь.

– Это другое. И это был еще не «Инстаграм», а «Одноклассники». Тебе было пять лет.

– Какая разница? Это все равно я. Твой профиль в этих твоих Одноклассниках наверняка был в закладках у всех педофилов.

– Перестань. Я выкладывала вас голеньких только в раннем детстве. Так все делают.

– Вы все больные. И фиг знает, что ты там еще со мной постишь сейчас. Я от тебя отписалась.

– Я заметила. И добавила меня в ЧС, – сказала мама с укором.

Я закатила глаза.

– Мам, да ты настолько помешанная, что уже не видишь границ! Это моя жизнь. Моя частная жизнь, которую ты выставляешь на обозрение.

– Не переводи тему, Серафима. Мы сейчас не о моем «Инстаграме» говорим, – жестко возразила мама. – Я не понимаю, для чего тебе могла понадобиться прокладка…

– Я просто хочу быть как все, ясно? Разговор окончен. – Оборвав маму, я встала из-за стола и быстро направилась в прихожую. Я нацепила каблуки, схватила кожанку и выскочила из дома, громко хлопнув дверью.

Линия 2, Максим

Я ждал Артема у своего дома. Вялый поток учеников тек к школе мимо меня. Вскоре я заприметил в толпе знакомые желтые лямки рюкзака.

– Здоров! – Я протянул руку, когда Артем поравнялся со мной. Не вылезая из телефона, он ответил на приветствие.

Я смотрел на друга. У него были твердые черты лица – выразительный лоб, волевой подбородок. Все это выдавало решительность и упрямство, но за ними я все равно видел какую-то мягкость и даже наивность.

– Как круто, у всех контроша, а мы ее пропустим, – оживленно сказал я, когда мы вклинились в поток. – У физички недотрах, что ли? Совсем свихнулась, нашла время…

Осталось всего ничего до конца учебного года, по всем предметам оценки уже проставили, впору расслабиться. И вдруг физичка подкинула такой «подарок». Но нам было все равно – всю команду после третьего урока отпускали на игру. Мы с Артемом играли за школу в баскетбол: Артем был капитаном, а я – атакующим защитником.

– Ага, – ответил Артем на автомате, глядя в экран, и я понял, что он меня не слушает.

– Ты с кем там? С Олькой? – спросил я.

– Не, с Олькой я расстался.

– Когда успел? – удивился я.

– Да вчера.

– А из-за чего?

– Да просто… Не сошлись, – отмахнулся друг.

– И не жалко тебе девчоночек? Разбиваешь их нежные сердечки, – хмыкнул я.

– Жалко, Макс. Реально жалко, – сказал Артем с искренней горечью. – Но жальче тянуть это все, оно уже как жвачка без вкуса.

– И кто там у тебя сейчас?

– Да новая. Ты ее не знаешь. Катька.

– С «Тиндера»?

– Не, это Саниной телки то ли подруга, то ли сестра.

При слове «телка» я поморщился – мне не нравилось, когда так называют девушек. Я замолчал, искоса глядя на Артема. Он весь был в переписке.