Эли Фрей - Жизнь на Repeat

– И че, вот ты ничего мне сейчас сказать не хочешь? – не выдержал я.

Артем наконец оторвался от телефона и удивленно посмотрел на меня.

– Ты о чем?

– Эй, алле, Ромео, сегодня игра вообще-то. Последний матч, как-никак. Как капитан, мог бы и подбодрить, толкнуть какое-нибудь вдохновляющее говно. А то сыкотно немножко.

– Ну, слушай, – сказал Артем и добавил с наигранной бодростью: – Да, сыкотно. Да, будет трудно. Надо постараться и выложиться на полную. Мы – одно целое. Мы – команда. Так давайте биться друг за друга. Давайте просто сделаем это! Ну, как тебе?

Пока он говорил, мой взгляд метался между задницами идущих впереди девушки и парня, я оценивал, чья круче.

– Баян, но сойдет, – одобрил я тоном критика.

Первым уроком была литература, к доске вызвали меня. Итоговые оценки всем уже проставили – и только я плавал между годовой тройкой и четверкой, сегодня все решалось. Отвечал я на тему «Трагичная любовь в произведениях Куприна “Олеся” и “Гранатовый браслет”».

– …Таким образом, можно сделать вывод, что трагичной любовью Куприн проверяет силу духа своих героев, сломаются они или нет. И слабые в итоге ломаются, а сильные еще больше закаляются, – закончил я свое выступление.

– Спасибо, Максим, за такой развернутый ответ. – Учительница сняла очки и стала их протирать. – Но мне немного не хватило твоего субъективного восприятия темы. Теперь я бы хотела услышать именно твои размышления на тему трагичной любви. Что бы ты нам сказал по этому поводу?

Я оглядел класс, задумался.

– Эти размышления оценку не испортят, так что смелее, – подбодрила меня русичка.

– Я считаю, что любовь – это обман наших рецепторов и нарушение естественного процесса биосинтеза в организме, – начал я так, будто пересказывал научную статью. – Любовь – это биохимия в нашей голове. Это опасный наркотик, на который подсаживаешься как-то незаметно. Любовь – обманщица. Она занимает в нашем организме чужое место, нарушает всю работу клеток. Да, она блокирует боль, дает чувство необыкновенного счастья – но это временно… с любовью опасно заключать сделку. Любая любовь трагична. Она либо такая изначально – для одного из двоих…

Я сделал незаметную паузу, быстро глянул на Артема, который внимательно меня слушал. Мне всегда нравилось выражение его глаз. На поверхности – открытость, легкость и веселость, но, если заглянуть глубже, можно разглядеть заботу, участие, способность к безграничному терпению и состраданию. Я перевел взгляд на Ольку с третьего ряда, с которой вчера расстался Артем, и продолжил:

– …Либо становится такой со временем, когда у одного просто проходят чувства к другому. И в обоих случаях любовь в конце концов забирает обратно все, что она дала, да еще и с процентами. Оставляет боль, тоску, депрессию и даже мысли о самоубийстве.

Я замолчал и довольно посмотрел на вытянувшиеся лица одноклассников.

– Спасибо, Максим, за такой… неординарный подход к теме. – Учительница старалась скрыть удивление и несогласие с моим ответом. – Ну что ж, в своем выступлении тему ты раскрыл хорошо, анализ произведений провел достойно, и я думаю, за такой ответ можно поставить пять. Итоговая будет четверка.

Визг резиновых подошв по полу. Крики, гул со всех сторон. Бум-бум-бум – стук мяча. Вдруг стук заглушил яростный свист – снова нашей команде фол в нападении. От злости я топнул ногой и резко вдохнул воздух сквозь сжатые зубы. Да что за черт? Почему фол всегда нам? Да минуты две назад вон тот громила в зеленой жилетке, у которого от угрюмости меж бровей аж морщина пролегла размером с жирного червяка, в нападении заломил Дэнчику руки и вырвал мяч! Но этим козлам фол не засчитали!

Опершись руками о колени, я ждал, когда громила вбросит мяч с боковой линии. Пытался отдышаться. Шумно втягивал душный воздух, наполненный горячими запахами резины, пота, железа и несвежих носков.

Мы играли в Беличах, соседнем городе. Матч проходил между двумя лидерами района – единственной школой из Радужного и второй школой из Беличей.

И вот мяч в игре. Я побежал к нашему кольцу. Успеть! Напасть! Выхватить!

Обстановка накалялась, шла последняя минута! Я был измотан, легкие горели огнем. Я атаковал громилу и с яростью выхватил у него мяч. Мне было уже плевать, вляпают ли нам фол или нет. На удивление, свиста я не услышал.

Мяч у меня! Я не верил своему счастью!

Я развернулся и повел его к кольцу противника. Отяжелевшие, неповоротливые ноги едва слушались – мышцы свело; они стали будто каменные.

Я как-то умудрился разглядеть табло. Счет 6:4, наша команда проигрывала, осталось пятнадцать секунд.

Мяч так и норовил скользнуть вбок под взмокшей ладонью и ускакать от меня. Вести было тяжело, мяч будто сдулся. Я ничего не видел перед собой, все было как в дымке, в размытых пятнах, желто-зеленых под цвет жилеток. Все сливалось, не разберешь, где кто.

Кровь в висках вошла в резонанс со стуком мяча, все звуки теперь представляли собой одно ритмичное «Бум-бум-бум!».

Перед трехочковой зоной меня заслонили, и я остановился, глянул вперед – кому дать пас? Но всех закрыли…

Осталось четыре секунды. Черт. Медлить нельзя. Я бросил трехочковый и… не попал. Мы продули.

В уши ворвался протяжный свист, сообщающий об окончании игры. Я с тоской смотрел, как радуется команда противников. Все сбросили свои вонючие зеленые жилетки, горой накинулись друг на друга, галдят, лыбу давят. На трибунах ликовали зрители – беличевских болельщиков здесь было на порядок больше, чем наших.

В раздевалке на меня стал бычить Саня.

– Че ты пас не дал? – возмутился он и злобно прищурил глаза.

– Да ты закрыт был. Стоял там, в жопе ковырялся, – огрызнулся я.

– Я потом открылся. Я орал, глотку всю сорвал!

– Там все орали!

– Так ты глаза разул бы!

– Я что, следить только за тобой должен?

– Парни, да хорош вам, – сказал сидящий Дэнчик, натягивая джинсы.

Мы его не слушали.

– Если б следил, мы бы не просрали, – процедил Саня.

– То есть из-за меня мы просрали, да? – вспыхнул я.

– Да, да, да! – выкрикнул он мне в лицо.

– Урод! – бросил я.

– Кто урод?

Он толкнул меня в грудь. Мы надулись, как два сердитых индюка, и пошли друг на друга. И тут между нами встал Артем.

– Все, парни, хватит. Просрали и просрали. Всей командой. Понятно?

– А че этот бычит? – кивнул я на Саню.

– Все, остыли. В следующем году отыграемся. Разошлись.

Артема мы послушались. Саня, смерив меня уничижительным взглядом, отошел к своим вещам. Артем остался рядом.

– Макс, с Катькой в кино собираемся. Погнали с нами?

– А что идет? – спросил я, надевая толстовку.

– «Кловерфилд, 10».