Ларри Макмертри - Город страсти

Те, у кого были фото– и киноаппараты, принялись снимать. Три телеоператора, приехавшие из Уичита-Фолс, чтобы запечатлеть визит губернатора, принялись лихорадочно запечатлевать необычное явление природы. В магазины Джона Сесила и Сонни были посланы официанты, которые скупили все имевшиеся там бумажные тарелки. Появились вилы, и вовсю закипела работа по очистке дворов и улиц. Не прошло и часа, как город был готов к продолжению праздника. Люди бродили с тарелками мяса и с гордостью смотрели на побежденное растение.

Почти невозможно оказалось встретить человека, у которого не было бы весело на душе. Любой округ может справить столетие, но сколько отыщется округов, которые могли бы похвастаться нашествием перекати-поля? Джуниор Нолан и Билли Энн, пережившие стихийное бедствие за общим матрасом, решили, что их борьба за нефтяное эмбарго и справедливый развод началась очень успешно. Дж. Дж. Роули тоже пребывал в приподнятом настроении. По его мнению, Всевышний послал городу первое, но вместе с тем и недвусмысленное предупреждение. Отличаясь отменным аппетитом, он уплел несколько тарелок с шашлыком, успевая одновременно твердить окружающим, что если они не останутся трезвыми в течение всего праздника, то в следующий раз их ждет более суровое наказание.

Всех возмутил поступок губернатора, не пожелавшего переждать небольшой ураган. Бобби Ли, которого из кучи колючих растений и сорняков пришлось извлекать с помощью бензопилы, негодовал больше всех. Он призывал отправить делегацию в Остин, которая занялась бы пикетированием Капитолия с плакатами, где красовалась бы одно слово: «ТРУС!»

Сообщение, переданное через Тутса Бернса, о том, что губернатор бросился в Остин по той причине, что хотел немедленно организовать помощь округу, никого не обмануло.

– Какую помощь? – удивился Эдди Белт. – Самое страшное, что у нас случилось, – это женщина выиграла марафон.

Дуэйн поел немного мяса и пошел в банк, чтобы положить на текущий счет двадцать тысяч долларов. Даже более скромные суммы заметно поднимали па-строение Лестера Марлоу, но на этот раз все было иначе. Лестер сидел в своем офисе, тупо глядя на компьютерные распечатки. Волосы у него еще больше растрепались; сидел он в спортивном костюме. Взяв чек вялым жестом, он положил его на стол.

– Здесь двадцать тысяч, – на всякий случай решил напомнить ему Дуэйн. – Смотри, не забудь.

– Его найдут, когда меня не будет? – проговорил Лестер.

– А ты куда отправляешься?

– Сводить счеты с жизнью. Праздник начался хорошо, так что меня больше ничто не удерживает.

– Давай прокатимся на мою буровую, – предложил Дуэйн. – Глядишь и взбодришься.

Лестер согласился, но решил сначала переодеться. Пока он переодевался, Дуэйн взял свой чек и отдал его кассирше. Все служащие банка в честь знаменательного дня надели ковбойские шляпы. Кое-кто был даже при оружии. Вскоре вернулся Лестер. На нем была рубашка с галстуком-шнурком, а также неизменная ковбойская шляпа и пугач.

– На буровой тебе галстук ни к чему, – заметил Дуэйн.

– Он придает мне уверенность в правильности сделанного выбора, – парировал Лестер.

За последние два года Лестер часто заводил разговор о своем самоубийстве, но дальше слов дело не шло. Город привык к его угрозам и жалобам, а вместе с ним и Дуэйн, но сейчас, глядя на Лестера с взъерошенными волосами, вооруженного, пусть и игрушечным, пистолетом, с отсутствующим взором, он пришел к выводу, что город может и ошибаться. Лестер способен на отчаянный шаг. Он может медленно и расчетливо взять самого себя на мушку.

Когда они ехали в машине, Дуэйн перебирал в голове всевозможные доводы, которые могли бы удержать Лестера от безумного поступка. На площади их взору предстала группа тесно сцепившихся мужчин. В первый момент Дуэйн решил, что драка возникла между белобаптистами и любителями выпить, но затем он заметил Джо Кумса в центре свары и понял, в чем дело. Группа из участников празднества пыталась макнуть безбородого маленького Джо. Нападавших было человек десять, но пока что маленький Джо Куме держался.

– Этот Джо крепко стоит на ногах, – сказал Дуэйн.

Лестер равнодушным взглядом скользнул по дерущимся. На его большом подбородке была кое-какая растительность. Не Бог весть что, но угроза очутиться в воде не висела над ним.

– Джанин счастлива, – проговорил он. – По крайней мере, я кого-то осчастливил.

– Это правда, – согласился с ним Дуэйн.

– Я почти двадцать пять лет прожил с Дженни, и ни один день она не была счастлива с мной, – принялся бичевать себя Лестер. – Я никогда не думал, что настанет день, и я сделаю кого-нибудь счастливым. Честное слово.

– Но это тебе удалось.

– Может быть, поэтому я хочу покончить жизнь самоубийством немедленно. Нет, я абсолютно уверен, мне надо уйти из жизни, чтобы больше не отравлять жизнь окружающим.

Дуэйн хотел было сказать Лестеру, что его смерть может очень осложнить жизнь Джанин и двум его милым дочерям. Она может не только осложнить жизнь Дженни, но и сделать ее невыносимой. Может даже самым решительным образом изменить жизнь в Талиа в целом. Люди, никогда не питавшие особой любви к Лестеру, могли бы обвинить себя в его смерти. Весь город мог бы погрузиться в эмоциональный упадок, подобный экономическому кризису, в котором сейчас пребывал весь край. Впрочем, такая участь могла быть вполне уготована краю и при живом Лестере.

Конечно, Дуэйн не стал высказывать вслух вес эти соображения. Чем больше он размышлял о Лестере, самоубийстве и эмоциональном упадке, тем меньше ему хотелось говорить. Они так и ехали молча по раскаленной пыльной дороге. Все лето стояла такая сильная жара, что за неделю высохли мескитовыс бобы, которые теперь бурыми гроздьями свешивались с деревьев. Издалека казалось, что какой-то маньяк развесил на деревьях пережаренную картофельную стружку.

По мере приближения к месторождению настроение у Дуэйна заметно улучшалось. Где-то в недрах земли под высохшими мескитовыми деревьями раскинулось драгоценное озеро, и у Дуэйна уже готова труба, которая опустится в его центр. Как только прибудут емкости для хранения, включится насос – и деньги потекут наверх… много денег… возможно, миллионы. Вот если бы опустить пару труб, то все его трудности и некоторые, по крайней мере, трудности Лестера окончатся.

– Эта скважина может оказаться самой лучшей из тех, что я бурил, – сказал он возбужденно, когда они тряслись по изрытой колеями дороге. – Она может решить все наши проблемы.

Лестер посмотрел на него все тем же безнадежным взглядом и спросил:

– Ты утром не читал «Уолл-стрит джорнал»!

– Нет. Утром я был у психиатра.