Раиса Крапп - Дашенька. Роман

– Ну и радуйтесь, что не в Китай, – философски изрекал военрук.

В девятом классе Аллочка едва не сорвала школьный спектакль, которым открывался вечер в честь Дня Победы. Режиссёром был учитель литературы. Он был молод, пришёл в школу после института, и, разумеется, не собирался долго здесь задерживаться. Да он и не задержался, но тот год всё же отработал. От скуки придумывал всякие затеи, сам увлекался, загорался энтузиазмом. Аллочка строила ему глазки, кокетничала, охмуряла – не для чего-нибудь, а больше так, для практики. Из соображений охмурения, она даже выучила небольшой стих и должна была читать его перед началом спектакля. По идее режиссёра, на последних словах стихотворения должен был опуститься задник с нарисованной декорацией, переключая внимание с чтицы на сценическое действие. Всё так и получилось, но Аллочке очень не понравилось, что в момент, когда она имела полное право сорвать овации и уже собиралась насладиться славой, зрители начали смотреть куда-то мимо неё.

За кулисами она подошла к учителю и категорично высказала ему своё недовольство:

– Анатолий Павлович, вот вы спустили, а я ещё не кончила!

До педагога не враз дошла двусмысленность фразы, но старшеклассники, стоявшие тут же в ожидании своего выхода, были детьми современными. Кто-то зажал рот руками, кто-то сорвался с места, и уже в коридоре вслед за топотом ног грохнул хохот. Учитель побагровел – то ли от неловкости, то ли от усилия удержаться от смеха. Впрочем, ему уж и не до смеха было, поскольку актёры его были полностью деморализованы и сбиты с настроя.

Спектакль начался, но зрители заметили, что с актёрами происходит неладное: выражение лиц никак не желало совпадать со словами, призванными выразить высокую гражданственность и драматизм.

Впрочем, когда Галине Георгиевне Елецкой говорили: «Ах, какая у вас дочка!», было в этих словах желание польстить, оттенок зависти явственно слышался, но чего не было, так это неискренности. Говорили: «Красавица редкостная!» И никто не держал при этом на уме, что, мол, она у вас и дура тоже редкостная. Дневник школьный не блещет пятёрками? Так толку-то от тех пятёрок? Поглядеть на бывших отличниц – много ли им с того счастья припало? Ну выучились, корпя на скучными книжками, ну получили свои распрекрасные дипломы, а что-то не больно спрос на таких Василис Премудрых. Любой начальник, глядя в её диплом, не на отличные отметки любуется, а думает: «Ну возьму я тебя, разумницу. А ты через год-полгода в декрет убежишь, и много мне прибыли с твоего ума? Да лучше я на это место парнишку без красного диплома приму. Чего не знает – научим, зато с ним надёжнее будет».

Нет, ну в самом деле – на кой ляд девке ум? Ещё можно понять какую-нибудь дурнушку в очёчках, которая боится, что замуж никто не возьмёт. И то, уж какой квазимодой для этого надо быть! А нормальной девке всего один ВУЗ и нужен: Выйти-Удачно-Замуж. И уж в этом ВУЗе Аллочка, будьте уверены, окажется непревзойдённой.

Галина относительно дочкиного ума не заблуждалась. Сама имела его в достатке и знала, что ум – не гарантия счастья. Взять её – сделала карьеру, имеет власть, материальное благополучие, но бабье счастье… где оно? Впрочем, сама виновата, что супруг так скоро перестал быть главой семьи. Может, где и хотел бы впоперёк сказать, дак разучился – всю жизнь на вторых ролях при властной и сильной жене. Ему давно уже легче соглашаться с любым словом супруги, потому как знает – всё равно по её выйдет.

Нет, у Аллочки будет иначе, об этом мама позаботится. Она знает, каким капиталом обладает её девочка, и поможет вложить его столь выгодно, чтоб обеспечить на всю жизнь. Ведь что всегда было главным украшением мужчин её круга? Красивая женщина. И не просто украшением, а мерой его успеха, способом самоутверждения. Красота – эквивалент роскоши, вальяжности, благополучия. И если роскошью блистать не пристало, ибо чревато, то красоту прятать не надо. Красота женщины делает мужчину.

Тут Аллочка подходит самым распрекрасным образом: чтобы отношения между мужчиной и женщиной были идеальны, женщине категорически противопоказан ум. Рядом с Аллочкой мужчина не будет комплексовать, опасаясь, что он ей не соответствует. Ведь сильная женщина рядом – это потенциальный конкурент. Супруг Галины Георгиевны, к примеру, конкуренции не выдержал, сдулся. Деревня. Аллочкин мужчина не здесь.

Галина Георгиевна – дама в районе значительная, из верхнего эшелона, и не только на местном уровне. Она и в области свой человек, и в столице её знают, частенько приходится там бывать. Так что ей есть куда дочь вывести, продемонстрировать своё сокровище. Уж, конечно, не в здешний «свет» она собирается выводить девочку. Районный центр, а деревня деревней, тьфу! Хватит и того, что она, Галина Елецкая лучшие годы жизни тут угробила.

Галина Георгиевна, с её умом, хваткой и целеустремлённостью была уверена, что всё именно так и будет, и Аллочке назначено стать птицей высокого полёта.

Пересуды об Кирилле и Даше закончились так резко, будто их обрезало. Не сами по себе, конечно.

Во дворе автобазы, где работал Кирилл, собирался народ, как всегда будничным утром, когда вот-вот должен был начаться рабочий день. Начальство, бухгалтерша, бригадиры проходили в контору, а рабочие останавливались переброситься словом, выкурить папиросу, перед тем как сесть за баранку. В стороне собирались женщины-полеводы – их должны были увезти на полевой стан. Ну, то есть, ничем это утро не отличалось от прочих, когда лето, солнце и начало погожего дня.

До тех пор, пока не подошёл слесарь Костя по прозвищу Шалый – известный лентяй и балаболка. Перездоровавшись со всеми, он попросил закурить, и Кирилл протянул ему пачку. Костик вытянул из неё папироску, и тут, явно некстати, ему взбрело в голову побалагурить.

– Кир, я вас видел вчера вечером!

– Ну и?

– Да вот думаю, надо мне тоже какую-нибудь меленькую завести. Её и уговаривать не надо – взял в охапку и клади под любой куст, – заржал Костик.

Он и понять ничего не успел, как оказался намертво зажат где-то под мышкой у Кирилла. Руки прижаты к бокам так, что рёбра затрещали. Абсолютно обездвиженный, Костик мог только взывать к разуму Кира.

– Эй, пусти! Чего ты! Раздавишь же, медведь!

Кирилл будто и не слышал голоса, верещавшего у него за спиной. Он дёрнул замок-молнию на ширинке Костиковых штанов и стащил их до колен вместе с трусами.

– Да ты сдурел что ли?! – не на шутку забеспокоился Шалый. – Эй, мужики! Да помогите же!

Но помогать никто не торопился – мужики были ошарашены и только глядели с изумлением. К тому же Кир пробормотал:

– Не надо, сам справлюсь.