Людмила Захарова - Философия любви. Рассказы
- Название:Философия любви. Рассказы
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:9785449358608
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Людмила Захарова - Философия любви. Рассказы краткое содержание
Философия любви. Рассказы - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Что-то раздражает… вероятно, отсутствие любви. Основной инстинкт работает. Зачем-то они все же едут после душной работы к ней (к нему?). Будет только секс. Постелью это времяпрепровождение называют семейные пары. Этой парочке до постельного варианта еще надо дожить. Пережить смутное увлечение, решить, что пора остановиться, выбрать. Кем-то дозволено выбирать. Пробовать можно до бесконечности. Догуляться до безразличия или остановиться, согласиться с привязанностью к человеку противоположного пола. Все зыбко, временно, случайно. Кто прав, кто виноват? Все можно переиграть и вновь увлечься. Только пробы уже ставить негде.
Не осуждаю. Констатирую и сожалею, вместо того, чтобы подремать эти полчаса в метро. Жизнь коротка, уныла. Размышления навязчивы, как вид этой парочки напротив. Нет в них романтики. Что можно чувствовать с бутылкой меж колен? Загадка. Грустная загадка – как можно жить, не чувствуя любви? Отсутствие любви больно жалит тех, кто чувствовать умеет. Наивной девочкой кажется бабушка, желающая любви своей непоседе-внучке. Но она права – именно любви. Не секса, ни гормонов. Ей самой нужны эти несчастные гормоны, так врачи советуют, но, увы, вдова. А просто так – для здоровья – не может. Таких чудных теток отличает мимолетный взгляд, который они отводят от неуместной бутылки пива. Нет лица, нет глаз у барышни, есть ноги, сжавшие бутылку. И ноги знают – секс будет. И весь восторг в руках, рисующих – представьте: вырезка есть…
Все пассажиры четко представляют отбивные и огорчаются: дома мяса нет. Есть пятница, чай, сахар, хлеб. Жить можно… Белье замочено. Усталость пяти рабочих дней в зевоте до неприличия. Духота. А завтра будет рынок, будет ночь. Сегодня и вчера. И завтра… Ночь и любовь неразделимые понятия. Как жаль тех молодых. Нет веры, что любовь жива. Их дело выжить. Так мерзок и жалок их порядок в мирозданье. Просто распорядок – дел, утех. Парень с пивом наклонился к девушке, оголилась спина, мелькнул ствол за поясом. Как слаб и опасен кратковременный успех… Красные усталые глаза. Болтовня подружки, наверное, награда за грязь, которой он был занят в последние дни. Он не смотрел, не любовался ею, не предвкушал радости. Он видел никуда. Тупик. И несколько часов вдвоем. И пиво здесь, не торопясь – только в метро, пока доедем. Вся жизнь наспех. Вот и еще одна станция метро. Спрессованная толпа резко поубавилась, можно не зависать над парочкой, а просто расположиться подальше… Неприязнь – не страх. В пятницу уже нет сил бояться.
Неосознанная грусть. Любовь неосязаема. И глупо выглядит сегодня – в день рождения Пушкина. На взгляд чужой смешна порой, невозможна, немыслима и неуместна. Пусть неразумна, но отсутствие любви – трагедия нового – чужого поколения. Любовь дарит не покой, но свет. Но если вся любовь сойдет на нет – не станет света. Не это ли конец?
И если я права… какая жалость!
Москва 6 июня 1997 года
Приговоренные
Багровый бархат качнулся маятником, убыстряя шаг. Колокол юбки плеснул в глаза кровавым цветом, застучал от виска к виску, разрывая нахлынувшую паутину мыслей. Казалось, не оборвется короткая, до конца дома просохшая тропка, где прошла случайная девушка, незнакомая и словно твоя, забытая слишком давно, чтобы вспоминать ее. Очередной, внезапно отчетливый удар, раскалывая мозг, выбросил его в ослепительный майский день, где еще нет зелени, а только дымка на голубом небе. «А-а-а-а… Д-да-ааааа!!! Ада! Слышишь, Ада, я не узнал тебя!»
– Знакомься, сынок, это тетя Ада. – Я ушел к себе, получив шоколадного зайца и не прикрыв двери.
Ада ворковала с мамой. Я не делал уроки, а смотрел на гостью. Красивая тетя никогда ничего не замечала. Красивая и странная Ада, привнесшая в наш строгий уют стихийные праздники, новых друзей, гостей. В такие дни, недели я не был наказан за проделки. Ада стала взрослой, взбалмошной и замужней. Ее Зайчик рос очень спокойным. А я был должен гулять с ним, пока они с мамой курили на балконе – я же все видел.
Ада взвинченная и бездомная. Мы спали втроем. Она чмокала нас в макушки, думая, что мы уснем. А я, засыпая, улавливал в ночи ее неотвязный жест, – она накручивала прядь волос на указательный палец, вздыхала, начиная все заново. Иногда она исчезала на месяц, на полгода, но я ждал ее. Всегда сумасшедшая, то замужняя, то разведенная, в зависимости от настроения, она писала нелепые романы. Я ей так и сказал, когда мне стукнуло семнадцать, а нам часто приходилось спать, как в детстве. Ада, мне было уже семнадцать, а ты ничего не заметила. И я, Ада, не заметил, что тебе давным-давно не девятнадцать.
Я женился и отслужил, и развелся. И я, Ада, сошел с ума, – закружился с волками… Ада, а ты помнишь наши дни рождения? А последний Новый год? Лет пятнадцать назад, Ада. Мы курили на лестнице. Я накручивал каштановый локон, притягивая тебя. А ты, хитрая и рыжая только на солнце, чмокнула меня как маленького в щеку. Ты даже не помыслила, почему я согласился на твою авантюру – уехать за бугор. Брак по контракту! Я и здесь мог иметь, и имел столько. «Гоп-стоп, мадам, ваша карта бита». Ты знала это, знала.
– У нас одинаковые дипломы и шансы помочь друг другу, – ворковала ты. И я верил тебе, что смогу отбиться от своей стаи. Ты верила в меня. Моя мама уже не верила ни во что, а ты…
Я мечтал, Ада… Я десять лет мечтал, Ада, о нашей ночи. С тринадцати лет, Ада. И ты попалась, милая, попалась. Я протрезвел от испуга: столько всего наговорить тете Аде! Но что ты могла сделать? Не выгонять же пьяного ребенка на улицу среди ночи. И как ты согласилась уезжать нормальной семьей, не фиктивной? Ада, я мечтал, и мечты сбывались стремительно. Неожиданно я был представлен на твоей фирме, чем вызвал шок у господ капиталистов. Щенок! Забавный Щенок, Ада? Я рвался изо всех сил. Меня били, а я поднимался. Меня резали, а я уходил, как бы много их не было. Наша роспись была так близка, а я хотел венчаться, хотел общих детей. Ты раскрыла глаза в ужасе, прошипела: «Ты с ума сошел!»
– А ты, Ада?
Я не помог тебе. Ты все сделала сама. Выцарапалась. Так рисковать, Ада?! Не желая испортить фигуру на старость лет. Я смирился – примирился с тобой, но запретил вспоминать о разнице лет: «Тебе всегда будет девятнадцать, Ада, ты не имеешь права быть другой».
– Последняя юность? – смеялась ты.
И мы загадывали – куда мы будем выезжать на уик-энды и в путешествия. Египет, Греция, Кипр, Рим, острова… Я не умел злиться на тебя. То есть было, конечно… Я не обнаружил тебя нигде в день нашей свадьбы. Не предупредив даже моей мамы, ты сбежала в отпуск, к морю. А я со зла в тот же день расписался с хозяйкой корчмы. Деньги делают все. Я понимал, Ада, что ты плохо чувствовала себя, устала от резких перемен, но я уже не мог освободиться от штампа в паспорте. Требовали выкуп, добыть который я мог, конечно. Но ты запретила идти на прежние «заработки». Им не был нужен выкуп. Им был нужен боец. А я и был классным бойцом, они ни за что не отпустили бы меня. Ты понимала все, но что-то ты все же не смогла понять. Ты спорила, что понимаешь, но не принимаешь это. А я вырос с ними в одном дворе, учился в одной школе. Я не мог больше прятаться, отсиживаться на даче, у тебя на твоем содержании. Я столкнулся с ними и пропал. Корчма. Болото. И твой звонок. Куда?! Ты могла только люто возненавидеть, а сделать… Нас приговорили, Ада, я не был самоубийцей. Я был прав.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: