Александра Барвицкая - ЭРАтическая эРОДикА. ВЕСЕННИЕ ПОЭМЫ

и, уже затылком забыв про недавний ушиб,
от новой болячки воя,
рвёт брюхо, выпрыгивая на волю,
пролетает в испуге мимо площадки с пони,
и врезается, слюнявя и кровоточа,
в стену восточной
секции зоопарка,
заваленной грудой металлолома.

там, отдышавшись, обнаруживает кусок гниющей попоны
и покосившуюся ржавую бывшую волчью клетку.
– вот они – коврик и дом —
мне и моим деткам! —
и засыпает, свернувшись в клетке клубком.

тень привязалась к задним
лапам —
не перешагнуть!
адовой
светит лампою
Стикса путь.

ниже, ниже… —
по горло – в жижу!

и вот уже дно —
накрывает со всех сторон! —
пасть забивает болотной слизью,
раны
задраивает в шрамы,
и, на шерсти играя смертные гаммы,
скрепляет степлером лапы и веки.

говорят, все трупные реки
впадают
в мёртвое море.

но если удастся волку дойти до дна
незадолго до полнолуния,
то окажется вскоре,
что мёртвое море – волчья живая вода.

выдержу!
вылежу
тихо на дне! – не воя! —
до прибоя,
пока не откроются лунные шлюзы
живой беременности толстопузой!
…

о лунных буднях мёртвых волчиц
сон молчит.

луна полыхнула заревом алым?
или это лишь показалось?
…

но…
что-то в мутациях
сна
клацает,
хромая
немного,
усиливает жжение,
и, – о Боже! – я
понимаю —
в коконе начинается цепная
реакция
атомного
брожения!

и приданное
прошлости волчьей
остаётся лишь шрамом. —

под коркой – декабрьский лёд.

воскресенье
осеннее
перед полярной ночью
неизведанной
данностью
настаёт!

медитируя,
кокон в воздухе зависает. он
на барабанные палочки нервов нанизан!
и вот в сон
пробивается эфиром —
сверху ли, сбоку ли, снизу ли —
вызов —
настойчивый телефонный.
ускоряет мутацию, близит!

— Здравствуйте, Александра Владимировна!
Вас беспокоит ООН.

волчицей взволнованно-смирной
по голосу чую – ОН!

и полнолунная речь его
выталкивает волчицу к образу человечьему
уже навечно!

тихо!
забудь, девочка, об этом. —
не выдавай ядерного секрета!

помни! —
нельзя открывать карты
до пробуждения марта.

сентябрь – не твоя осень.
сентябрь не даёт – просит!

но всё же…
терпеть невозможно!

ведь от голоса этого
стратосфера защиты
пробивается кометой —
тунгусским метеоритом
взъерошивает верхнюю волчью оболочку,
создавая зону
адамово-евиного трепетного сезона —
бессрочного
божественного чудачества
с космическим знаком качества.

голос, в миллисекунды обнаруживший впадину
шрама,
тщательно заштопанного в душе.

(кажется, гибну, мама!)

– Прошу Вас, молчите!

(падаю,
падаю,
падаю
в небо уже!)

разрывает всю мёртвую,
годами настраиваемую шкуру-оборону,
превращая шрам в разрез ровный,
вползая через него под тонкую человечью кожу,
разливается вздутыми венами,
подкашивает колени —
на ядерный взрыв похожий
голос! —

Самсонов волос!

нежностью чертополох шерсти на сердце косит!
к обрыву сносит,
штампуя в любовь визу!

стать волчице Далилой? —
отрезать голосу силу,
сбросив вызов?
распотрошить к чёрту мобилу?
сменить засветившийся номер?
сбежать, открутив спидометр?
притвориться мёртвым опоссумом?

или уже поздно нам?
или уже в капкане волчьем
все взращённое одиночеством непорочье?

– У Вас слишком высокий радиоактивный фон
даже для нерядового поэта,
поэтому
с этой секунды Вас контролирует ООН.

но уже ничто не поможет:
ни крик, ни всхлип!

множится,
множится,
множится,
множится!
под тонкой кожицей
ядерный гриб!

под дробь барабанящих нервов,
перехватываемых саксофоном,
кокон бухнет,
как грудь молодой девицы,
становится безразмерным,
и расширяются створки коконовые
в стены комнаты,
заполняясь свежими лицами.
где от накаляющейся атмосферы —
с зашкаливающим радиации фоном —
взгляду сна открывается мистерия
уже не телефонная.
…

любовь, взрывающая космическим градусом мёртвые сны,
по праву берёт! – не просит! не ждёт весны!

требует – не покорности во спасение!
приказывает: воскресение!
…

светлому воскресенью
начало – смерть.
будет моё – осенним. —
сумёю сметь!

мёртвое море
и мёртвая вода…

я призываю amore.
я говорю – да!
…

– эй, господа!
занимайте места,
попы рассаживайте на балконы, в партер,
но пока не разверзлись ещё небеса —
ждём представителя МАГАТЭ.

разрешите представить вам мистера Пауля.
ему – исключительно в первый ряд!
лишь у него серебрится пуля,
способная обезвредить заряд.

(только бы целился прямо в митральный —
метко!
для воскрешения – смерть актуальная
соседка.)

– смотри!
я ношу внутри
термоядерный заряд
нерастраченной нежности,
и уже не в силах нести.
знаю: вот-вот взорвётся
новым Солнцем.
пожалуйста, будь рядом! —
не отводи взгляда. —
не предай,
не продай,
никому не отдай! —
наблюдай.
разорвёт на клочки землю,
но ты – внемли.
не беги.
сбереги. —
момент скорый.
Momento more.
уже закипает море.

ну, поскорее целься!
на градуснике двести девяносто
по Цельсию.

что там «Иван Большущий ростом»,
где там «Царь-бомба» циркает
(смешная хлопушка из цирка!),
когда «Александра Великая» —
Вседержательница ста тысяч мегатонн
врезанного в голову
тринитротолуола —
на космической скрипке пиликает
воскресный сон.

сбросим на час тела.
в небе расстелим кровать —
спать.
чтобы душа родила
светлую новь вспять!

чтобы проснуться в жизнь,
снами стряхнув старьё!