Илона Якимова - Белокурый. Засветло вернуться домой

Статьи, которыми Патрик, граф Босуэлл, великий адмирал Шотландии, обещает свою помощь словом и делом/ иными словами, сотню людей на сотню людей, или человека на человека, или как угодно будет Его величеству королю Франции распорядиться на этот случай.

Итак, если Его величество король Франции желает соглашения с графом Босуэллом, помощи, вернейшей службы и всяческого содействия, данные пункты следует рассмотреть.

Во-первых, поскольку Ее величество королева Шотландии, королева-мать, его бывшая госпожа, исходя из имеющихся к настоящему времени обстоятельств и во избежание опасностей, могущих настигнуть ее, а также порочащих ее слухов, обещала достоверно, письменно, своею рукой, дважды в различное время, взять указанного графа в мужья – итак, этот брак с сего времени ему разрешен, и день для него пусть будет назначен, и посредством ее собственноручного письма о том пусть будет всем широко объявлено;

во-вторых, также следует дать указанному графу графство Файф во владение, покуда он жив, в воздаяние за его службу, которая была и которая будет, с установлением прав его документом, о чем должно быть объявлено;

в-третьих, тем же способом передать указанному графу графство и лордство Галлоуэй во владение, покуда он жив;

в-четвертых, также передать указанному графу графство Оркнейское во владение, покуда он жив, для выплат с него, за исключением одной тысячи марок, которую надлежит уплатить указанному графу тотчас лично на его нужды;

и также выделить указанному графу в знак его заслуг четыре тысячи крон, и распорядиться послу, находящемуся в настоящий момент во Франции, передать мистеру Майклу Бэлфуру, слуге указанного графа, две тысячи крон, и немедленно вслед за этим отправить его назад.

Указанный граф желал бы, чтобы эти статьи были представлены Его величеству королю Франции лично. И для утверждения настоящих статей, и для обсуждения всего, им обещанного, может прибыть во Францию в любой день после даты этого письма, готовый к услугам королевствам Франции или Шотландии, когда это будет угодно назначить Его величеству королю Франции, чтобы лично ответить на все, что будет сказано против него, ибо никогда до сего дня не совершил он ничего, наносящего урон королевству Шотландии,

и во исполнение сего, и в подтверждение обещаний, своей рукой он подписывает настоящие статьи, в первый день мая, в год от Рождества Христова тысяча пятьсот сорок шестой.

Убежден, Валуа никогда не видел ничего наглей. Совершенно определенно эти статьи будут королем отвергнуты. Белокурый ухмыльнулся, отворяя песочницу, любуясь узенькой струйкой, заливающей свежий текст, его отличительное H, перечеркнутое витиеватой Е. Зато никто, в том числе, королева, не сможет сказать, что он не пытался примириться с нею – на условиях, особенно неприемлемых… превосходный акт маленькой, но довольно приятной войны – граф Босуэлл против королевского дома Стюартов. И, откинув сияющую голову на спинку кресла, он расхохотался, как смеется счастливый человек – первый раз за время ухода из Хейлса – а после перечитал последнее, жалея, что не с кем разделить изящество этого оскорбления короне: ибо никогда до сего дня не совершил он ничего, наносящего урон королевству Шотландии.

– Майк, – кликнул одного из своих пятерых, – возьми на дорогу у Хэмиша, и вперед. Пора бы им о себе напомнить…

Он не уточнил, кому, однако волна от брошенного камня поднялась, качнулась, понеслась, а после достигла и главной цели.

Шотландия, Стерлинг, Стерлингский замок, июнь 1546

Ибо никогда до сего дня не совершил он ничего, наносящего урон королевству Шотландии… Копия статей Босуэлла пришла в Стерлинг вместе с письмами короля Франциска в бумагах для посла де ла Бросса. Королева-мать перечитывала параграфы, не веря глазам своим, и жаркая кровь оскорбления и гнева заливала ее щеки, и холодом охватывало буквально на каждой фразе: а также порочащих ее слухов … мелкий пот в ложбинке спины под сорочкой. Никогда бы не поверила, что простая копия его письма может так взволновать, возмутить, испугать… стало быть, он и не намерен униженно просить прощения? Напротив, Патрик Хепберн, граф Босуэлл, желает личной войны с той, кого когда-то так пламенно обожал, если была хоть капля правды в его уверениях, и для этой войны, к сожалению, есть у него безотказное оружие. Видно, сам дьявол тогда водил рукой Мари, окуная перо в чернильницу. Если он обнародует обещание выйти за него замуж, скандал поднимется ужасающий, регент клыками уцепится за эту возможность навсегда скинуть ее на сторону… почему ж Патрик не показал само письмо? Королева не знала. Этот страх сводил ее с ума, одновременно подогревая ярость Гизов, бурлящую в крови. Порой особенно невыносимо быть женщиной в этом мире мужчин, и королева за неимением автора статей обратилась к его родственнику и в недавнем прошлом другу:

– Хантли, что это?!

Джордж Гордон с уходом Босуэлла потерял столь ценную боевую единицу, что готов был простить ему даже подзабывшийся за последними событиями скандал с Анабеллой.

– Полагаю, небольшой жест внимания от мужчины, вас до сих пор любящего, – хмыкнул канцлер королевства. И поправился, увидав темный взор госпожи. – Что, впрочем, не отменяет его наглости, конечно.

Англия, Лондон, Уайтхолл, август 1546

Англия, милая Англия, да видал я в гробу твои поля, пастбища и леса, чащи твои и стогны. Рассеянно обозревал Патрик Хепберн открывающиеся ему в пути пейзажи сельской глуши, каковую с куда большим удовольствием посетил бы во главе рейда.

Благодаря паспорту, присланному от Хартфорда, пятеро шотландцев добрались до столицы довольно быстро, почти без происшествий. В те же числа, в начале августа, Генрих Тюдор подписал и паспорта для шотландских послов, но Босуэлл разминулся с ними в пути. Он так долго откладывал свой въезд в столицу, прозябая на севере, бесславно болтаясь на Неворсе, потому что хорошо представлял, какая встреча ждет его в Уайтхолле. Не зря же Белокурый водил за нос своих английских нанимателей вот уж пятнадцать лет кряду – приближалась расплата.

И он не ошибся.

Расползшаяся туша на троне в глубине зала, под балдахином – каким чертом королю Англии удавалось не только сесть в седло, но лично руководить осадой Булони, выдерживая дневные перегоны, которые не всем молодым по силу? Генриха Тюдора можно и нужно было ненавидеть, но следовало и уважать, как соперника серьезного, достойного по силе, опасного. Теперь опасного вдвойне, ибо он уже тяжко болен, а боль всегда наносит удар, ни с чем не считаясь. Патрик Хепберн выглядел спокойным и равнодушным, как никогда, неторопливо пересекая большой холл дворца под перекрестными взглядами придворных, таким уверенным в себе, таким сильным, мощным – в расцвете зрелой красоты. Но не этого властелина проймешь красотой.