Соня Василевская - Женский любовный роман «Русская душа»

Мама перестала узнавать Ильмиру: та как никогда часто стала бывать у Тенешевой, попросила вдруг купить себе косметику, хорошие наряды, чего раньше за ней не замечалось. Под предлогом того, что уходит к Насте, Ильмира на самом деле просто искала лишний повод увидеться с красивым кавказцем. За пятнадцать лет жизни Ильмира успела заметить, что кавказские женщины почти никогда не красят лицо и всегда одевают длинные платья и в таком виде нравятся своим мужчинам, однако, чтобы завоевать кавказского мужчину, она в первую очередь должна как-то отличаться от их женщин и выделяться из них не одним только славянским лицом.

На второй месяц своей прятки Ильмира, наконец, прекратила конспирацию и показалась кавказцу на глаза. К этому времени она уже хорошо продумала предлог, под которым и начала разговор, неожиданно возникнув у парня на пути с блокнотом и ручкой.

– Добрый вечер, – поздоровалась для начала Ильмира. – Простите, пожалуйста, я всего лишь школьница, учусь в девятом классе, но собираюсь стать журналисткой, поэтому сейчас являюсь внештатным сотрудником местной газеты, отвечаю за молодежную страничку. Как будущему журналисту, мне поручено взять у вас интервью.

– У меня? А что я могу вам рассказать? – сильно удивился кавказец своим красивым акцентом.

– Все – о себе. Очередная тема моего выпуска будет посвящена национальным меньшинствам, и в ближайшее номере газеты я предложу обсудить эту тему нашим читателям. А для самой темы мне нужен человек, живущий в нашем городе, но имеющий другую национальность. Вы не обидитесь, если станете моим героем дня?

Кавказец сразу понял, что девчонка врет: ни в какой газете она не работает, вопросы формулирует некорректно, даже не тактично, удостоверения журналистки наверняка не имеет, и одета не соответственно: одежда смело подчеркивала все самые выгодные стороны ее внешности, а яркий макияж обращал внимание на красивые глаза. Нет, это не журналистка, заинтересованная получить лишь сведения, – эта малолетняя профурсетка настроена была, похоже, заполучить его самого. Стройная и красивая, в трикотажной майке из яркой однотонной ткани, особенно выдававшей ее хорошие формы, она расставляла охотничьи силки мужчине, который был в два раза ее старше и в некоторых случаях вызывал определенное недоверие. А он слушал ее сумбурный монолог с неподдельным интересом, разглядывал с ног до головы и попутно изучал: черты ее лица, волосы, фигуру, движения. Кажется, мнимая журналистка ему приглянулась. Улыбнувшись, он пригласил ее пройти в подъезд.

– Пойдемте… – кавказец кивнул на дверь подъезда.

– Куда? – опасливо спросила Ильмира.

– Ко мне домой.

– Нет, домой я не пойду, – Ильмира отступила.

– Вам удобно беседовать на улице? Но рассказ ожидается долгим… Да пойдемте! – бодро приглашал кавказец. Говорил он на русском с приличным акцентом. – Идемте, не бойтесь!

– Я вас боюсь, – призналась Ильмира. – По вашему лицу видно, что вы приехали из того края, где девушек обижать нельзя – они не доступные.

– А вы – доступная? – с живым интересом спросил кавказец.

– Простите, но не обо мне разговор… – грубовато ответила Ильмира. – Я не люблю говорить на эту тему.

– Хорошо, тогда давайте так: я отвечу на ваши вопросы, а вы – на несколько моих, договорились?

– Договорились! Но домой я к вам не пойду: уже темнеет.

– Тогда давайте в другой раз поговорим, когда вам будет нужно, – предлагал компромисс кавказец. – Но имейте в виду, что я каждый день занят и раньше, чем в восемь вечера, у меня не получится уделить вам время. А скоро я поеду на родину…

– Черт с вами, уговорили, – сдалась Ильмира. – Но пообещайте мне, что во все время нашего разговора форточка на улицу будет открыта.

– Зачем?

– На всякий случай. Если вы начнете ко мне приставать – я закричу, так чтобы все слышали.

– Не вопрос.

Ильмира шагнула в подъезд и пошла следом за своим собеседником.

– У меня в этой квартире подружка живет, – указала Ильмира на дверь первого этажа. – Можно она под дверью постоит – для страховки?

– Можно…

Ильмира позвонила Насте, и все втроем они поднялись на третий этаж пешком. Настя, как и было условлено, осталась ожидать под дверями.

Кавказец пропустил Ильмиру в квартиру впереди себя, предложил пройти на кухню.

– Я иду с работы и как раз собирался ужинать, – пояснил он. – Не составите мне компанию?

– Я не голодная.

– Ну, как хотите. Тогда, может, кофе будете с конфетами? Или что вам еще предложить?

– Кофе меня вполне устроит, спасибо. Но вы позволите, я начну разговор?

– Да, конечно. Начинайте, пожалуйста.

– Спасибо. Для начала скажите, как вас зовут?

– Рахмедов Ахмет Шамилевич.

– А меня зовут Ильмира! Так, на всякий случай…

– Ильмира? – Ахмет удивился. – Как странно… Вы ведь сама русская, так же?

– У меня об этом часто спрашивают. Да, я русская, а моему необычному имени есть свое оправдание.

– Расскажете?

– Ладно, уговорили. Но только потом, после вас.

Ахмет расставил чашки, налил кофе из турки. Ильмира осмотрелась, прислушалась.

– Вы один живете?

– Пока – да, но это временно. Просто мои родители сейчас уехали на родину. А вы, кстати, своим позвонить не хотите? Ваши родители знают, где вы?

– Знают.

– Им известно, что вы у меня дома?

– Вы предлагаете мне им это рассказать? Зачем?

– Не знаю. Просто потому, что родители должны знать о вас все. Родителей надо уважать.

– Не беспокойтесь: все, что им надо знать, они знают. А где ваша родина?

– В Дагестане.

Ахмет Рахмедов и его родители были беженцами в силу политических обстоятельств на Северном Кавказе. Сама семья – уроженцы Дагестана, жили в селении под Дербентом и принадлежали к народности лезгинов – или лезги, как они сами себя называют. Современные лезгины имеют, как правило, не большие семьи, но в некоторых селениях можно встретить семьи, количество человек в которых доходит и до двадцати. Такой была семья Рахмедовых на родине, а здесь, в Беларуси, их семья состояла всего из трех человек: Ахмет – единственный сын у своих родителей, других детей его мать, Рамина Салмановна, по состоянию здоровья родить не смогла. Рамина Салмановна – единственная жена у своего мужа Шамиля Казбековича: по семейному российскому закону многоженство в России не разрешено. Шамиль Казбекович – отец Ахмета, почтенный старец, входил в число семейных старейшин, поэтому был ревностным блюстителем как самого ислама, так и исламской морали, что сказалось на воспитании Ахмета. Ахмет вырос в патриархальной семье, в которой сильны были феодальные исламские порядки. С молоком матери он впитал свойственную большинству мусульман религиозность, к десяти годам познакомился с Кораном и усвоил основные исламские догматы. Теперь такой интересный человек поселился в православной стране, где была совершенно другая культура, были другие принципы воспитания и свободная мораль. К морали Ахмету особенно трудно было привыкнуть. Голая грудь, короткие юбки и красивые ноги, конечно, радовали его, но вызывали шок и недоумение. С детства он видел совсем другое, прямо противоположное всей этой красоте, а здесь чувствовал себя инопланетянином. Внешне Ахмет был красивый молодой человек, стройный и высокий. Годами лет под тридцать, строгий, всегда ухоженный, опрятный он невольно обращал на себя внимание многих людей. И надо же было такому случиться, чтобы в тот день, когда Ильмира пришла к Насте в гости, они втроем столкнулись на крыльце.