Николай Бредихин - Полночное солнце. Любовный детектив

– Как что празднуем? День рождения. Вы что же, Андрей Борисович, наверное, и о подарке забыли? Тогда бегите скорее – может, какой-нибудь киоск ещё и открыт.

Андрей немедленно двинулся к Василине, перехватил её у Олега.

– Это что ещё за день рождения? «Кошкины именины»? Или просто мелкая афера, чтобы выманить у добропорядочных граждан «что-нибудь на пропитание»?

Василина грустно покачала головой.

– Да, не везёт мне с именами. Даже настоящее подкачало. Что можно к нему подобрать уменьшительное-ласкательное? Лина? Большинство Васькой зовёт, ты прав, как кошку. Но я уже давно не обижаюсь. Что ж, Андрей, ты раскусил меня. День рождения у меня и в самом деле нескоро, но почти три года я жила под чужим именем, как подпольщица, разве это не повод? Кроме того, у меня сегодня новоселье. Я перебралась к тебе, если не навсегда, то, по крайней мере, на о-очень продолжительное время, так что мы теперь как бы в гражданском браке, почти что муж и жена… Что, и это тебя не веселит? Ну, Андрей, столько поводов просто потанцевать и выпить, а ты застыл, как статуя Командора. Давай, давай, включайся. Мы тут, кстати, без тебя с Валентиной прекрасно провели время. Когда готовили, заложили за воротник немного, увидели у тебя кассету, решили, что порнушка, но я быстро всё поняла, тут же поменяла на другую киношку, уже из Валиной коллекции. Зна-а-ешь, у неё такие вещи, я ни за что бы не подумала!

Андрей помрачнел.

– И что там конкретно?

– Где?

– Ну, на той, первой, кассете?

Василина поколебалась, затем спросила в свою очередь:

– А ты разве не догадываешься? Фильм. Кстати, очень, просто на редкость высокохудожественный. Настоящий блокбастер.

– Как устроить, чтобы и я сподобился срочно его вкусить?

Василина уже кляла себя нещадно за то, что проболталась, однако вино всегда делало её непомерно словоохотливой.

– Нельзя подождать с этим? Хотя бы до завтра, – с досадой спросила она. – Ты хочешь испортить себе и всем нам такой вечер?

– Хочу, – решительно кивнул Андрей.

– А что лично мне за это будет? – кокетливо, с потешными хриплыми, пьяными нотками в голосе, поинтересовалась Святая Простота.

– Всё, что попросишь!

– Эге, звучит заманчиво, – тут же сориентировалась Вася, которая с другим именем, казалось, полностью переменилась характером. Она отвела в сторону Валентину, что-то пошептала ей на ухо, затем взяла ключи и кивнула Андрею: «Пошли!», как можно незаметнее постаравшись прихватить с собой злополучную кассету.

В квартире Валентины она уселась подальше за спиной Горячева, чтобы ему не мешать. Андрей хотел было совсем прогнать бывшую «Неточку», но скоро понял, что она здесь лицо весьма и весьма заинтересованное. Фильм был снят, несомненно, профессионалом, с некоторой даже стилизацией под Ларса фон Триера, как бы для того, чтобы придать происходящему больше достоверности, и, несомненно, обошёлся заказчику (точнее, заказчице) в кругленькую сумму. Был даже сюжет, фабула которого раскручивалась довольно комично и, главным образом, эротично. Некий писатель со своей соавторшей, обладательницей великолепных телес и неиссякаемой жизненной энергии, а также совершенной дурнушкой секретаршей всколыхнули жизнь небольшого курортного городка не столько своим творчеством, сколько невероятными, скандальными похождениями в сочетании с самой что ни на есть откровенной беспринципностью. В действии было очень много монтажа. К примеру, некоторые суперэротические сцены, происходившие в интимной обстановке, давались как бы на глазах шокированной толпы. Эпизоды с Косточками, снятые уже после отъезда Принесённой Ветром, были вплетены в канву так, что получался как бы роман втроём, начинавшийся с подсматривания 26 Днями любовных сцен через замочную скважину, закатывания глаз под душем и кончавшийся эпизодами, опять же, благодаря умелому монтажу, сильно смахивавшими на групповуху.

Фильм продолжался без малого три часа, но смотрелся на одном дыхании. Было сделано немало ответвлений, которые могли бы превратить его в боевик, детектив, эротический, даже мистический, триллер: например, очень умело снятая сцена, когда Андрей не даёт Анюте вылезти из ванны, погружая и погружая её обратно. Этот эпизод вполне можно было бы определить поворотным, после чего Анюта в сюжете больше не появилась бы вообще. Ну и так далее: Горячеву, как Мастеру Безвыходных Ситуаций, не нужно было ничего объяснять. В итоге получилась классическая мелодрама: крики Анюты о том, что она больше так не может, что ей всё донельзя осточертело, относившиеся к творчеству, были очень умело переведены на личные отношения. Получалось, что «дурнушка» в итоге победила и «герой» довольно быстро смирился с этим, найдя в ней все черты, в том числе и эротические, легендарной Золушки.

– Ладно, всё ясно, – вздохнул Андрей под глубоким впечатлением от увиденного, – пора спать, уже поздно. Чёрт бы побрал всех этих идиотов. Кому, интересно, так понадобилась моя личная жизнь? Ты идёшь? Не знаю только, где ты пристроишься на ночь, таинственная незнакомка. Если только на полу. Но предупреждаю, что у меня даже лишней смены постельного белья нет.

Василина поморщилась.

– Не дури, Андрей, куда мы пойдём, сейчас уже второй час ночи. Ты так ничего и не понял? Может, тебе объяснить?

Андрей насторожился.

– А что, интересно, я должен понять? – Тут только до него дошло: – Постой, ты хочешь сказать, что Олег и Валентина… Он с ума сошёл, она же вдвое старше него! Идиот, в институте полно молоденьких девчонок, а тут нате вам с кисточкой! И давно это у них?

Василина тяжело вздохнула, ей нелегко было выдавать чужие секреты.

– Ну, почти сразу, как твоя жена к Геннадию переметнулась. На парня это так подействовало, а тут и утешительница под боком. Человек давно в разводе, сын полтора года как в армии. Вообще-то ясно, кто ей на самом деле всегда нравился, но ты ведь у нас такой неприступный. Крепость, оплот, цитадель. Ладно, ты особенно не переживай, у них нет ничего серьёзного, чадо твоё в надёжных руках, надо же ему где-то постельного опыта поднабраться? А это, между прочим, очень и очень важно в жизни. Вот я сейчас убедилась, ты ведь такие штучки знаешь, а на мне ни одной не испробовал. Это несправедливо. Сегодня же и начнём.

Андрей смотрел на неё во все глаза, не в силах переварить первые две новости, а тут ещё третья.

– Слушай, ты то зачем здесь объявилась? Тебе что, совсем делать нечего? Ездишь по гостям?

Василина не выдержала, расплакалась. Нервы у неё окончательно сдали, хоть она и крепилась весь вечер.

– А куда мне было ехать? У меня, кроме тебя, теперь никого больше нет. Не поверишь, Андрюша, я почти три года терпела всё, что только можно, я и спать-то с тобой напросилась поначалу исключительно только из-за того, чтобы тебя там, в Крыму, удержать, чтобы, опять же, больше денег подзаработать. Дергалась под тобой, а сама себя в институте воображала, потом, правда, втянулась: понравилось. Как говорится, сочетала приятное с полезным. И всё-таки ещё немного, ещё чуть-чуть (даже зарубки начала делать) – и я студентка! Нет, ты не в состоянии вообразить, что это значит. Для меня, по крайней мере. Нормальная работа потом, шансы даже при моей отнюдь не модельной внешности удачно выйти замуж. Всё! А теперь ничего. Меня обокрали. И кто же? Моя собственная мать! Забрала все деньги до копейки: пусть, мол, у меня полежат, я их спрячу понадёжнее. А теперь не отдаёт. Сидит со своим хахалем, который тут же появился после моего отъезда, подливает себе водочки в стаканчик и, знаешь, здраво так рассуждает: «Пожалей меня, Васенька, я ведь старенькая, ты ещё себе заработаешь, а мне-то как жить? Вдруг болезнь – где взять денег на операцию? А помру, опять же – на что хоронить? Институт! Тьфу! Что толку в нём, в институте? Я вот тоже, как тебе известно, с высшим образованием, а пенсия – сущие гроши». Ну, я до сих пор в шоке, конечно: и в скандал, и в слёзы. Как только не убеждала её! Всё без толку. Даже жить мне теперь негде: новоявленный «отчим» на следующее же утро ко мне в кровать полез, когда мать ушла за хлебом. Огрела я его настольной лампой по башке, а матери хоть бы что: «Ну, пошутил человек, а ты сразу, как ненормальная!» Одним словом, чемодан собрала – и на электричку. Андрюш, ради бога, мне уже не до шуток, ты не прогоняй меня, ладно? Я понимаю, конечно, ты другую любишь – ну и люби себе, разве я против? Как только понадобится, место я тут же освобожу. А пока – ты один, я одна. Ты ведь знаешь – поесть приготовить, постирать – я всё умею.