Сесили фон Зигесар - Сплетница

В любом случае, теперь у меня своя квартира и в следующую субботу я устраиваю вечеринку – придешь?:-)

С969

Ответ:

Дорогая С969,

С, о которой я пишу, все еще живет с родителями, как большинство из нас, семнадцатилетних подростков, везучая ты сучка.

Сплетница

Вопрос:

как дела, сплетница?

вчера одни знакомые парни купили колеса у какой-то блондиночки на ступеньках музея искусств метрополитен. на них была напечатана буква С. совпадение или как?

ан0ним

Ответ:

Дорогой АнОним,

Вау, и сказать нечего.

Сплетница

3 парня и 2 девушки

У Ии Kвозникнут небольшие проблемы с тем, чтобы влезть в милые платья, купленные в «Бенделс», если они продолжат каждый день ходить в кофейню «Три парня» за горячим шоколадом и картошкой фри. Я и сама заходила туда, чтобы посмотреть, о чем все говорят, и могу сказать, что официант был милым, если, конечно, вам нравится, когда постоянно зудят над ухом, но еда хуже, чем в «Джексон-Хоуле», а средний возраст посетителей – где-то 100 лет.

Наблюдения

Чвидели в «Тиффани», он подбирал еще одну пару запонок с монограммой для вечеринки. Ау! Я жду приглашения. Маму Бвидели держащейся за руки со своим новым парнем в «Картье». Хм, когда свадьба? Также: девушка, очень похожая на С, вышла из клиники ЗППП в Нижнем Ист-Сайде. На ней был пышный черный парик и большие солнцезащитные очки. Немного маскировки. А еще очень поздней ночью кто-то видел, как Свысунулась из окна своей спальни на Пятой авеню с растерянным видом.

Ну, не прыгай, милая, все только начинает налаживаться.

На сегодня все. Увидимся завтра в школе.

Ты знаешь, что любишь меня,

Сплетница.

– С возвращением, девочки, – сказала миссис Маклин, стоя за кафедрой во главе актового зала. – Надеюсь, вы хорошо отдохнули. Я провела выходные в Вермонте, и это было восхитительно.

Все семьсот учениц школы для девочек «Констанс Биллард», начиная с подготовительных классов начальной школы и заканчивая ученицами выпускного класса, а также пятьдесят преподавателей и штатных сотрудников тихонько захихикали. Все знали, что у миссис Маклин была подруга в Вермонте. Ее звали Вонда, и она водила трактор. У миссис Маклин на внутренней стороне бедра была татуировка с надписью: «Прокати меня, Вонда».

Это правда, клянусь Богом.

Миссис Маклин, или миссис М, как называли ее девушки, была директрисой. Ее работа заключалась в том, чтобы выпускники школы стали лучшими во всем – поступали в лучшие колледжи, заключали самые удачные браки, проживали самые счастливые жизни, – и ей это отлично удавалось. Она не выносила неудачников, и если вдруг замечала, что одна из ее учениц сдает позиции – часто пропускает, притворяясь больной, или получает низкие баллы на тестах, – то привлекала психологов, социальных педагогов и репетиторов и следила за тем, чтобы девушка получила необходимую персональную поддержку и заработала хорошие оценки, высокие баллы и радушный прием в колледже, который она выбрала.

Миссис М также не терпела злопыхательства среди учениц. В ее школе не было места интригам и предрассудкам. Она любила говорить: «Унижая других, вы оскорбляете себя». Даже самая незначительная сплетня влекла за собой наказание в виде целого дня взаперти и сочинения на сложную тему. Но на практике к таким наказаниям приходилось прибегать редко. Миссис М была в блаженном неведении относительно того, что на самом деле происходило в школе. К примеру, не слышала, о чем перешептываются старшеклассницы на задних рядах.

– Ты, кажется, говорила, что сегодня придет Серена, – прошептала Рейн Хоффстеттер Изабель Коутс.

В то утро Блэр, Кати, Изабель и Рейн как обычно встретились на лестнице за углом, чтобы выпить кофе и покурить перед началом занятий. Они делали это каждый день на протяжении двух лет и уже были готовы к тому, что сегодня к ним присоединится Серена. Но уроки начались десять минут назад, а она так и не появилась.

Блэр раздражало, что Серена продолжала возводить ореол таинственности вокруг своего возвращения. Подруги уже не могли спокойно усидеть на своих местах, выискивая ее глазами, как будто она была какой-то знаменитостью.

– Наверное, приняла слишком много таблеток, вот и не пошла в школу, – прошептала Изабель в ответ. – Клянусь, она провела около часа в ванной Блэр вчера вечером. Кто знает, что она там делала.

– Я слышала, что она продает какие-то колеса с буквой «С». Она плотно на них подсела, – шепотом поделилась Кати с Рейн.

– Подожди, сейчас ты все увидишь, – сказала Изабель. – Она в полном раздрае.

– Да, – прошептала Рейн в ответ. – Слышала, что она начала увлекаться оккультизмом, пока была в Нью-Гемпшире.

Кати хихикнула.

– Интересно, она будет пытаться нас завербовать?

– Алло, – язвительно ответила Изабель. – Она может танцевать голышом со своими цыплятами сколько захочет, но меня в это впутывать не надо. Еще чего.

– Где вообще можно достать живых цыплят в городе? – спросила Кати.

– Отвратительно, – поморщилась Рейн.

– Мне хотелось бы начать с гимна. Пожалуйста, поднимитесь со своих мест и откройте ваши сборники на странице сорок три, – распорядилась миссис М.

У Миссис Видс, учительницы музыки, были вьющиеся, как у хиппи, волосы. Когда она начала стучать по клавишам фортепиано в углу, раздались знакомые аккорды, и все семьсот девушек встали, начиная петь.

Их голоса плыли по Девяносто третьей улице, где Серена ван дер Вудсен только что свернула за угол, проклиная себя за опоздание. Она не просыпалась так рано со времен выпускных экзаменов в Ганновере в июне прошлого года и уже забыла, насколько это паршиво.

Девятиклассница Дженни Хамфри беззвучно шевелила губами, притворяясь, что поет, поделившись с соседкой своим сборником, в котором сама же и вывела тексты гимнов каллиграфическим почерком по поручению директрисы. Это заняло все лето, но вышло очень красиво. Через три года «Институт искусств и дизайна Пратта» примет ее с распростертыми объятиями. А пока Дженни мутило от стыда каждый раз, когда ей приходилось пользоваться сборником, поэтому она и не пела. Петь вслух казалось ей хвастовством, будто она говорит всем: «Посмотрите на меня, я пою гимны по сборнику, который сделала сама! Какая я крутая!»

Кудрявой и миниатюрной Дженни нравилось быть невидимкой. Это ее первый год в старшей школе, так что стать невидимкой оказалось несложно. Могло быть еще проще, не окажись ее грудь такой огромной. В четырнадцать лет у нее был четвертый размер.