Светлана Черемухина - Взгляд Ориона

Ему надоело просто ждать, и демон спрыгнул вниз, приземлившись прямо на проезжую часть. Серебряные волосы взметнулись вверх и тут же опустились на бледное лицо. Несколько машин проехали сквозь него, но он даже не отвел взгляда от своей жертвы.

Идеальная ситуация: смерть, да еще и двойное убийство. Это же сколько энергии! Такими темпами он гораздо раньше получит возможность проявления , о, да!

Собрав поток энергии в небольшой шар, он запустил им в спину замершей в нерешительности детоубийце. Девушка почувствовала ураганный порыв ветра и разжала онемевшие пальцы.

С тихим криком полетела вниз, в мутное ничто, в пустоту своей боли, и тело хэнта выгнулось дугой, пошло синими всполохами энергии, в глазах зажегся дикий желтый огонь, и он страшно закричал. Чужая боль разрывала его сущность, чтобы уже через секунду улечься мощной силой внутри его бездонного естества, полного мрака и боли сотен таких же жертв.

Двое мужчин появились буквально из ниоткуда, и так стремительно, словно шагнули на пешеходную часть моста из пустоты, только ветер на мгновение поднял их длинные волосы, закрывавшие лица, и взметнул тяжелые полы намокших плащей.

Не тратя ни секунды, они приняли боевую стойку спина к спине. Медленно кружа на месте, внимательно осматривали пространство вокруг, пытаясь предугадать опасность и возможный маневр врага. У одного из них в руках появился меч.

– Это был хэнт, – тихо произнес черноволосый.

Дождь хлестал по лицу, прикрытому густой длинной челкой, доходившей ему до губ.

– А по-моему, фэгг, – не согласился второй.

С такой же прической, только рыжеволосый, двумя руками он держал катану клинком вверх, то сжимая, то разжимая пальцы на длинной рукояти. На безымянном пальце правой руки сверкал золотой перстень с большим изумрудом. Точно такой же имелся и у его напарника.

– Нет, Шай, все-таки это был хэнт.

– Я такой ожег получил при вызове – здесь был мощный выброс энергии, как у фэгга, – не сдавался рыжий.

– Энергетического следа почти не осталось – тварь не проявилась здесь, значит, действовала из своего измерения. Фэгг наследил бы больше, – рассуждал брюнет, внутренним зрением сканируя пространство пустынного моста.

– Ну хорошо, Нир, я соглашусь с тобой, тем более, в любом случае мы опоздали. Можешь сказать, что тут произошло?

Мужчины выпрямились, Шай опустил катану, и оба направились к ограждению моста. Длинные плащи липли к ногам, но пара не обращала внимания ни на стихию, ни на проносящиеся мимо автомобили, окатывающие их брызгами из луж.

Нир перегнулся через перила и долго вглядывался в черный поток внизу. Река бурлила и шумела. Вспышки молний освещали замершего человека, пребывающего в сильной задумчивости. На самом деле он не рассуждал, а слушал. Слушал воздух, ветер, дождь и энергию вокруг. Читал по ней о том, что произошло здесь буквально несколько минут назад.

– Это самоубийство, – наконец, произнес он. – Есть мост, и именно здесь произошел выброс энергии, но при этом не осталось следа. Наверняка, хэнт привел сюда свою жертву и заставил спрыгнуть вниз. Отсюда и такая сила, что мы отреагировали – смерть высвобождает много энергии.

Шай посмотрел на него, но ничего не сказал. Оба сейчас испытывали непередаваемую скорбь по потерянной душе, которой не смогли помочь.

– Уходим, – бросил Нир, и уже через мгновение оба растворились в темноте, как будто их здесь никогда и не было, и абсолютно ничего не указывало на разыгравшуюся здесь недавно трагедию.

Райн-сити – огромный мегаполис, что для него значит смерть одного человека, у него таких миллионы. Уйдет один, и никто не заметит, никто не пожалеет, и только орионы в молчании оплачут уход души, поклявшись себе в очередной раз не жалеть жизни для спасения подобных ей несчастных душ.

Дождь зарядил, по-видимому, надолго, и нечего было даже думать о том, чтобы выбраться на улицу. А так хотелось пройтись по незнакомым улицам, почувствовать жизнь, резвящуюся в скорости тысяч автомобилей, с шумом проносящихся по блестящему от дождя шоссе, попробовать ее на вкус, пульсирующую в стремительном шаге толпы, единым гигантским организмом стремительно скользящую по проспектам и площадям.

Запрокинув голову, разглядывать парящую крикливыми чайками глубину бесконечно серого неба.

Заглядывать в огромные витрины, чтобы рядом со своим изумленно-восторженным лицом ловить отражение этого необычного, прекрасного и величественного города. Может, хоть так она поверит, что теперь живет в этом мегаполисе?

Вздохнув, Рони отошла от окна. Тюль плавно опустился на место, прикрыв комнату легкой вуалью искусственных сумерек. В углах просторного помещения сгущались таинственные тени, и свет из гостиной, попадая сюда через распахнутую дверь, разлегся большим желтым котом на полу почти в самом центре, и Рони стояла в нем, рассуждая о том, что уже любит этот дождь, являющийся главным и почетным жителем Райн-сити.

В ее маленьком уютном Грейте ходили легенды о необыкновенном городе с его ранними сумерками и вечными дождями, и у Рони который день кружилась голова от сознания что вот она, здесь, в самом сердце дождя, и огромные небоскребы, расцвеченные вечерними огнями, теперь станут ее привычным видом из окна, повседневной картиной ее нового уютного мира, такого изысканного и блестящего.

Если бы Рони была похожа на свою подружку-хохотушку Мию, и завивала бы, как та, каждый день свои волосы на бигуди, у нее бы тоже появилась серьезная причина ненавидеть дождь. К слову, Мия, попади она в этот город, не продержалась бы и недели в этом царстве дождя.

Сотни раз Рони наблюдала, как подруга сердито сводила брови и недовольно морщилась, если дождь настигал их в пути, а зонтов под рукой не оказывалось.

Волосы Рони не нуждались в том, чтобы подчиняться плойкам и щипцам или, как принято говорить среди модниц, стайлерам. Они свободно вились озорными легкими кудрями, как им вздумается, создавая светлое облако вокруг лица. Косметикой Рони почти не пользовалась, и потому страха растаять под дождем и потерять свою с таким тщанием и усердием наведенную красоту никогда не испытывала.

И, тем не менее, на улицу Рони сегодня опять не выйдет. Ливень почти непроницаемой стеной закрывал обзор, лишая самого главного – удовольствия от созерцания, так что стоит подождать дня, когда небесные окна закроются, и из-за плотной завесы мрачных облаков выглянет солнце.

Дождь не прекращался три дня. Порой он затихал, и казалось, что вот-вот все закончится, но уже через секунду шум усиливался, и капли снова неистово стучали по карнизам окон, по чугунной ограде балкона, и с шумом неслись вниз.