Марина Шаповалова - Игра в идеалы. Том III

– Вы все еще мне не верите? – спросил принц.

– Верю. И прошу прощения за то, что взорвалась. Просто не каждый день твоя жизнь обрывается в минуту. Несмотря на то, что ты еще жива.

Я опустила грустные глаза, поправила волосы. Страх, ужас, боль терзали мое сердце и мою душу. Я думала, что вот-вот взорвусь от слез. Почему меня так мучает и ненавидит этот мир, я не понимаю, почему? Почему у меня надо отбирать все самое дорогое? Боже мой… Карл!

– Мы не сможем огородить миссис Норрис от общества, – сказал мистер Смит. – Кто-нибудь обязательно проболтается.

– Я об этом уже подумала. Продержитесь несколько часов. Потом она уедет из города. Мистер Леджер…

– Я слушаю.

– Вы рассказывали, что после смерти моего отца жили в тихой деревне, которая не тронута цивилизацией.

– Да, все верно.

– У Вас там есть еще дом?

– Да, и я с радостью отдам Вам ключи.

– Благодарю. Оденьтесь, мы немного прокатимся.

Он поклонился и спешно ушел к себе.

– Ваше Высочество, – продолжила я. – Вы верхом или в карете прибыли?

– В карете.

– Не подвезете ли Вы нас?

– Куда угодно!

– Дамана, – начал по привычке Питер, а украдкой посмотрев на принца, продолжил – как Вы хотите убедить миссис Норрис уехать в деревню?

– С помощью крестного.

Все были поражены моим хладнокровием. Я не спорю, мне было страшно, но я говорила и действовала, будто в полубеспамятстве, как в страшном сне, словно я боролась с ним, пытаясь проснуться.

– Эли, дорогая, – Питер положил мне руку на плечо, – ты сама сказала, что веришь в рассказ его величества… Миссис Норрис не стоит питать иллюзий. Рано или поздно она обо всем узнает. Лучше уже сейчас.

– Питер, ты не понял, – нежным голосом пояснила я. – Карл жив. Корабль захватили пираты, но это не значит, что он умер. Карл жив. Он вернется. Или если он в плену, то я его выкуплю…

– Пираты не берут… – убеждал меня мистер Браун, но я его перебила:

– Я напишу отцу Флетчеру, они приедут обратно в Лондон, и Карл все объяснит миссис Норрис.

Питер хотел открыть мне глаза на правду, но, видимо, не решился убивать во мне надежду.

Сложно описать, что я чувствовала. Я была вне себя, но как будто и в здравом рассудке. Я выглядела спокойной, но это было так неуместно, а ужас, растерянность и боль в глазах говорили обо всем без слов. Я увидела жалость в глазах каждого, кто был рядом, и даже смогла улыбнуться и получить натянутые улыбки в ответ. Это лишало меня сил.

Мы отправились в церковь, к отцу Флетчеру. В карете я молчала. Но сколько мыслей путалось в голове. Вдруг мне захотелось закричать с такой силой, что я испугалась сама себя, мои страхи меня покинули.

Как же объяснить мои чувства… Я знаю, что Карл жив! Боже, по-другому и быть не может! Карл жив, жив! Я это себе не внушила, я это знаю! Но… а что, если нет? Ужасно, ужасно… Я пишу это, и от страха мои руки трясутся до сих пор. А что было в тот жуткий, леденящий день… И в последующие… Мне сложно передать.

Я потеряла всяческие желания. Ничего не хотела. Ничего для меня больше не существовало. Я не видела смысла ни в чем. Не могу об этом писать… Мне плохо! Потерять Карла навсегда – этого не могло со мной произойти. Это непостижимо! Я не справлюсь без него. Да, мне ничего и не нужно без Карла! Сердце не хочет давать мне право жить при одной мысли о смерти Карла.

А еще… как я себя ненавижу! Когда я развлекалась с разными мужчинами, мой любимый был в плену у пиратов! Ужасная участь! Как я посмела? Только в этот кошмарный час я поняла, что ни к чему были мне все похождения. Я ужасна, омерзительна! Я недостойна! Но нет… В то же время, положа руку на сердце, я понимаю, что имела право на веселье… Почему я так легко могу оправдаться, когда не должна этого делать?! Что я за человек! Зачем я рождена? Чтобы гнить и разлагать тех, кто рядом? Прикидываюсь идеальной женщиной, а внутри – пустота, ничтожество. Мой разум помогает мне это осознать. Но почему он не может направить меня по верному пути? Неужели я должна прислушиваться к сердцу? Но это еще более глупая затея! Тогда я потеряю над собой контроль! И тогда мне придется стыдиться и ненавидеть себя значительно больше, чем сейчас…

Я не знаю, что теперь делать. Сейчас я отправлю миссис Норрис из города, это моя задача, я за нее отвечаю. Она мне как мама, я не могу потерять ее, а миссис Норрис не перенесет потери сына. Но потом, когда она будет в безопасности, что тогда делать? Я буду ждать Карла, это правильно, это естественно! Хватит ли сил? Мне было невыносимо ждать его к четвертому числу, а теперь сроки его возвращения неизвестны… Я сойду с ума, я уже начала сходить с ума. Но нет! Я должна сохранить здравый рассудок, чтобы Карл был счастлив со мной, когда вернется. Чтобы я могла его радовать своим умом, веселым нравом… И да… Да… Тем же самым телом… Я хочу себя дарить этому человеку… Не покидай меня, Карл!

Боже… Боже… Где ты? К кому я взываю? Почему он оставил меня, чем я это заслужила? Неужели мои предки – страшные, бесчеловечные преступники, головорезы, убийцы маленьких девочек, сластолюбцы в монашеских одеяниях, алчные, коростные, погрязшие во всех смертных и не очень страшных грехах? За кого я несу такой крест? Я готова вернуться в прошлое и лично его зарезать! Кто является виной, что моя жизнь катится в тартарары? Где искать спасения? К кому взывать? Я не знаю… Почему мир ополчился против меня?

Мы подъехали к церкви. Нужно было войти. Я не могла. Меня еле заметно затрясло. Я объяснила это нервами. Сейчас я видела все церкви в крови и муках прихожан. Эти картины чуть-чуть привели меня в чувства. Я не могла и не хотела переступать порог божьего дома. Остановилась у ступенек и попросила мистера Леджера:

– Не могли бы Вы позвать ко мне отца Флетчера и Уэйна?

Дворецкий склонил голову и вошел в церковь.

– А мы внутрь не пойдем? – спросил Стефан.

– Не сегодня, – ядовито ответила я.

Если бы эта церковь не была так дорога крестному, в эту минуту я бы с радостью ее сожгла. Чтобы не искушать себя, я отошла чуть поодаль, к скамейке, и повернулась спиной к церкви. Принц положил мне руку на плечо, я со злостью стряхнула ее. Стефан, удивленный, не понял, почему я отвергаю его желание помочь мне. Я посмотрела на него и поняла, что неправа:

– Прости меня! Я просто не в себе. Все хотят мне помочь, но зачем? Все будет хорошо. Я знаю.

– Я понимаю тебя.

Стефан соврал: неуверенность в голосе выдала его. Поверх плеча принца я увидела, что крестный, Уэйн и мистер Леджер идут к нам.

– Добрый день, Дамана, – сказал отец Флетчер. – Что произошло? Вы все так встревожены… Ты не заболела? Такое бледное лицо…

Я начала рассказывать крестному и брату, что произошло. Отец Флетчер, ошарашенный, сел на скамейку, начал высказывать мне соболезнования. Я не слушала его; я излагала свой план.