Элис Герц - АGONY

– О, да я сегодня проведу вечер в обществе серийного убийцы? Спасибо, что предупредил заранее, я еще успею выйти из машины, – я хмыкнула и улыбнулась, отрицательно покачав головой.

Томми ничего не ответил и тоже легонько покачал головой, когда завел машину, и она, наконец, тронулась с места и понеслась вперед надвигающейся на город тьме.

Прохладный весенний воздух просачивался сквозь приоткрытое окно автомобиля, когда мы неслись по пустой трассе, тускло освещенной немногочисленными фонарями.

Я заворожено смотрела на поля, простирающиеся по бокам от шоссе, и временами поглядывала на Эванза за рулем. Он был полностью сфокусирован на дороге, но, когда заметил мои короткие поглядывания в его сторону, посмотрел на меня тоже, и я увидела, как чуть приподнялись уголки его алых губ.

Я смущенно улыбнулась и отвела взгляд к окну, после чего чуть опустила стекло, чтобы моя голова могла полностью высунуться из него. Меня тут же обдало сильным потоком воздуха, и я провела рукой по лицу, чтобы откинуть волосы назад за спину и позволить им свободно развиваться на ветру. Я в наслаждении прикрыла глаза и вдохнула полной грудью. Этот момент однозначно стал одним из самых лучших в моей жизни, это было той незначительной вещью, которую хочешь запомнить и пронести в голове сквозь годы. Это было самым настоящим обыкновенным волшебством. Просто в этот момент я ощутила себя самой собой. В этот момент я жила.

Машина разогналась до максимальной скорости, на которую, думаю, она только была возможна. Адреналин все больше и больше приливал в кровь с каждой секундой и я, не в силах сдерживаться из-за зашкаливающих эмоций, во весь голос прокричала из открытого окна что-то наподобие «юххуууу», чем невероятно рассмешила Тома, который потом еще долго меня передразнивал, когда машина наскакивала на какую-нибудь кочку, и мы сотрясались вместе с автомобилем.

Очень скоро мы оказались в нескольких километрах от города и, съехав с шоссе, остановились на обочине.

Я недоумевающе посмотрела на Томми, ожидая хоть каких-нибудь разумных объяснений с его стороны, но он лишь загадочно улыбнулся и вышел из машины. Обойдя ее в три огромных шага с помощью своих, доходящих до неприличного, длинных ног, он оказался с моей стороны и довольно элегантно открыл пассажирскую дверь.

– Пошли, – парень протянул мне руку, продолжая все так же загадочно улыбаться и пугать меня этим.

– Так что, начинается твоя маньяческая миссия «преследователь»?

Томми громко рассмеялся и закатил глаза.

– Я даже не хочу знать, что творится в твоей голове, раз ты смогла выдумать подобное.

– Ну, может, ты просто затаил на меня обиду, когда я выразила свои недовольства относительно твоих музыкальных предпочтений, – я предположила.

Эванз продолжал смеяться, когда я вложила свою руку в его (и получила разряд тока, разошедшийся по всему телу покалываниями) и вышла из машины. Он захлопнул дверь, пока я осматривалась вокруг без единой возможности что-либо разглядеть в кромешной тьме.

– Преследователь? – голос Тома совершенно внезапно раздался над моим ухом, заставив меня резко подскочить. Мурашки табуном прошлись по моей спине, а ухо зажгло от ощущения его дыхания на коже. Я почувствовала, как внизу живота стянулся тугой узел и, клянусь, чудом подавила стон, так отчаянно рвущийся из груди. Почему мое тело так реагировала на него? И когда он вообще успел оказаться рядом со мной? Я должна быть готова к такому, на случай, если он однажды снова решит внезапно появиться рядом и довести меня этим до оргазма.

Черт, да о чем я? Следующего раза вообще не должно быть, иначе я точно не сдержусь!

– Это типа я должен был отпустить тебя, а потом гоняться за тобой по всему лесу? – он хохотнул. – Оставлю на случай, если ты вдруг снова будешь чем-то недовольна.

– Это-то меня и пугает, – я посмотрела на него, словно он был сумасшедшим, чем опять вызвала у него смех.

– Все, идем, – Эванз кивнул головой в сторону леса.

– Куда? – я без особого доверия взглянула на сгущающуюся чащу, а затем перевела взгляд на парня.

– Хочу кое-что тебе показать.

– Так начинают все эксгибиционисты, Томми.

Парень резко остановился и заржал как самый настоящий конь, отчего даже задрал голову наверх, стараясь не завыть от безудержного хохота.

– Чертова извращенка! Ты чертова извращенка, Бэб Хетфилд, – сквозь смех подвизгивал он.

Я долго думала: делать от него ноги, потому что он был похож на человека с некоторыми психическими отклонениями прямо сейчас, или же рассмеяться своей сказанной глупости, и я выбрала второе.

Когда мы, наконец, просмеялись и смогли адекватно реагировать друг на друга, Том повел меня в то самое место, которое так сильно хотел открыть для меня. Лес оказался не таким уж и лесом, а всего лишь продолговатым рядом деревьев, так что уже очень скоро мы оказались на одном из холмов, окружавших весь город, с которого открывался захватывающий вид на набережную, освещенную сотнями ярких фонарей.

Море сегодня было неспокойным и даже здесь, на возвышении, ощущались бешеные порывы ветра.

– Как красиво, – у меня не хватало слов от красоты, которая представлялась моему взору прямо сейчас.

– Знаю. Я люблю бывать здесь, когда хочу побыть один и подумать, – Том кивнул головой в подтверждение моих слов.

– Подумать? – я переспросила, пытаясь понять, что именно он подразумевал под этим «подумать».

– Да, Бэбби, такой мыслительный процесс, присущий всем людям.

– Господи! Ты можешь хоть раз обойтись без подколов, будто я пустоголовая избалованная богачка? – я разозлилась. Он действительно обращался со мной так, словно я была недалекая, и это меня жутко раздражало.

– Тогда конкретнее формулируй свои вопросы, – он улыбнулся, на что я лишь недовольно закатила глаза.

– Ладно, если серьезно, здесь просто приятно находиться и учиться видеть мелочи, которые в суете повседневной жизни мы просто не замечаем, когда носимся, сломя голову в погоне за сами не зная чем.

Я посмотрела на Томми впервые так: будто он был самым необычным существом на планете. Сейчас, в этот самый момент, я и правда убедилась в том, что он был совсем другой, не такой как мы. То есть, он мог быть весьма заносчивым, а потом вдруг становился безумно серьезным и размышлял о таких простых, на первый взгляд, но таких глубоких вещах. Он открывался снова и снова с разных своих сторон, и мне не терпелось узнать его полностью. И он говорил правду, не потому что хотел кем-то казаться, а потому что действительно был таким, какой есть. Он замечал мелочи и умел радоваться им, в отличие от меня и моих друзей, в отличие от людей, в кругу которых я находилась.