Мила Дрим - Роза пустыни

Если слова Роксаны и удивили Дауда, то на его лице ничего не отобразилось. Он был спокоен, почти равнодушен. Еще некоторое, увы, не слишком долгое время, мужчина стоял рядом. Их разделяло всего несколько шагов, и десятилетия, и все изменения, что постигло каждого за эти непростые годы.

Ей было хорошо – стоять вот так, поблизости с ним. Столь забытое спокойствие окутало Роксану, давая ей немного расслабиться и насладиться моментом. Затем, пришли назойливые, болезненные мысли – каждая, начинавшаяся со слов: «А что, если бы?»…

Если бы этих лет разлуки не было?

Если бы они были мужем и женой, и вот так, будучи супругами, любовались волшебным пейзажем из их собственного дома?

Если бы..

Эти слова, подобные тончайшим, раскаленным иглам, пронзили сердце и душу Роксаны. Но не только ей одной.

Похожую боль испытывал в этот миг и Дауд.

Если бы…

Коварные слова, вводящие в заблуждение. Приносящие, сперва, одурманивающие мечты, а потом, жестокое пробуждение от них. Нужно высечь на сердце – прошлого не вернуть. Он, Дауд, как предводитель армии, как лидер и воин, должен понять – той девочки больше нет. Рядом с ним – чужая женщина. И, судя по ее красным глазам, оплакивавшая своего мужа. Вероятно, Роксана, все же, любила его.

– У тебя есть время до вечерней молитвы. После нее – ты отправляешься вместе со мной в соседнее княжество.

Не поднявшись на высокую гору , не узнаешь высоты неба ( Сюнь-Цзы).

Дауд вглядывался в темное небо, на котором, блестящей россыпью, раскинулись манящие звезды. Далекие, прекрасные…

Они держали путь на юго-восток, в самое богатое и плодородное княжество Бактрии. Предводитель понимал, что в столь роскошных местах может быть много искушения. Для всех. Люди, живущие в постоянном благе, нередко, забывают о Том, Кто даровал им их. Тогда, они могут начать проявлять неблагодарность и подступить к опасной черте…

Черный конь Дауда недовольно зафыркал, чувствуя недовольство своего хозяина. Мужчина провел ладонью по его коротко постриженной гриве, успокаивая животное. Невольно, предводитель обернулся, окидывая острым взглядом ступающего чуть подальше белого верблюда. Именно там была та, кого мужчина взял, на время, под свое покровительство.

Он действительно хотел помочь ей. Все имущество Саида было конфисковано, а это значило, что Роксана осталась без крыши над головой и каких – то средств. Украшения были не в счет. Она, прожившая практически затворницей в доме Саида, была неприспособленна к реальной жизни. Жизни, полной опасности, вероломства и насилия. Особенно, когда дело касалось красивой женщины. А Роксана была именно таковой. Он, Дауд, лично займется ее благоустройством в этой жизни и поможет выбрать в этот раз достойного мужа для нее.

Сам он себя таковым не видел. Он вообще не собирался связывать себя узами брака, зная свой тяжелый характер. Дауд был слишком одиноким и ожесточенным воином, чтобы впустить в свое одиночество, в свой мир, кого-нибудь еще. Мужчина не искал, и уж, тем более, не ждал любви.

Роксана сохраняла молчание. Сидевшая рядом Айсель, что-то щебетала, размешивая в глиняной тарелке завтрак для себя и своей госпожи. Мысли молодой женщины были не здесь. Она, утомленная, погруженная в водоворот собственных чувств, смотрела вдаль – на линию горизонта, где уже поднималось солнце. Его лучи озарили серое небо розовыми полосами.

Караван остановился по причине утреннего намаза. Совершив его, воины начали спешно завтракать. Один из них передал еду и молоденькой служанке. Это была простая, незамысловатая, но сытная еда – похлебка. Но она показалась Роксане невероятно вкусной. Молодая женщина с удовольствием поглощала ее, не забыв поделиться пищей с Айсель. Они сидели прямо на расстеленном, на песке покрывале, не обращая внимания на любопытные взгляды сновавших туда-сюда воинов. Их было так много, что они, казалось, заполнили собой все пространство. Мужчины о чем-то успевали говорить, кто-то смеялся, кто-то приглушенно беседовал. Кто-то – стремительно двигаясь по пескам, раздавал приказы. Это был Дауд.

Роксана услышала его голос прежде, чем увидела мужчину. Наконец, ее взгляд скользнул по его фигуре. Предводитель стоял к молодой женщине спиной, и красавице захотелось увидеть его лицо, столь сильно, что она даже побоялась моргнуть, опасаясь проглядеть этот момент. Наконец, Дауд обернулся и тут же, встретился с Роксаной взглядом. Она задрожала, будто тело ее охватила лихорадка. Дауд был таким чужим и одновременно таким родным…

Понимая, что смотрит дольше дозволенного, молодая женщина сомкнула веки. Ее сердце так громко стучало, что мешало полноценно дышать и мыслить. А затем – все изменилось. С горизонта песчаной волной на путников понеслась буря. Роксана еще не поняла, что происходит, как оказалась накрытой плотным покрывалом и прижатой сверху мужским телом. Даже не видя, кто защищает ее, сердцем она видела. Это был Дауд.

Ее голова прижалась к его кольчуге, которая поцарапала щеку Роксаны. Но в этот миг молодой женщине было все равно на эту незначительную боль. Красавица вся трепетала. Но не от нахлынувшей страсти. Нет. Это чувство было намного глубже, чем плотское желание. Роксана ощущала духовное единство с Даудом. Будто их израненные души, наконец, встретились и прикоснулись друг к другу.

Молодая женщина ощущала аромат его кожи – и он не был ей противен, а, наоборот, приятен и близок. Она чувствовала дыхание Дауда – частое, прерывистое. И ей показалось его дыхание самым красивым звуком на свете. Его руки касались ее тела, но при этом прикосновения Дауда были целомудренными и в какой-то мере вынужденными: его ладони и пальцы были на плечах Роксаны, удерживая ее от столь опасного сейчас вставания на ноги. Буря была в самом разгаре.

В другой раз Дауд бы не стал прятаться от ненастья, а поспешил спасать животных. Но сегодня он имел нечто ценное, нежели конь или верблюд. Эта женщина была под его покровительством, и мужчина намерен был уберечь ее от несчастий.

Воин прикрыл глаза и сжал крепко-крепко, до скрежета зубов, челюсти. Близость с Роксаной разбередила его раны в душе – они закровоточили, причиняя ему боль, по силе своей, не уступающей ранам от меча. Она смогла пробудить в нем то, что он считал умертвленным им самим многие годы назад.

Он ощущал под своими крепкими пальцами мягкую плоть женщины. Под его ладонями трепетала птица, пойманная и взволнованная. Вот такое сравнение пришло Дауду в голову. Его раздирало два противоречивых желания в этот миг: чтобы песчаная буря, наконец, закончилась, а вместе с ней и эти странные чувства. И другое – чтобы это ненастье не заканчивалось…