Диего Дон Валенсия - Страсть, еда и фламенко

Девушка произвела на него впечатление, но бежать за ней не имело смысла. Он побродил еще минут десять по залу, но интерес к картинам окончательно пропал, и он вышел на улицу.

Майское полуденное солнце заливало окрестности, недавно прошедший сильный, но короткий весенний дождь освежил плиты тротуаров, они блестели, словно покрытые серебряной смятой фольгой, и Даниэль невольно зажмурился от слепящего влажного сияния. У него поднялось настроение, захотелось петь, смеяться и даже танцевать. И молодой человек, не в силах сдержать нахлынувшие эмоции, вприпрыжку, что выглядело несолидно для его двадцати пяти лет, понесся вдоль здания Галереи, громко напевая одну из самых известных арий «Сердце красавицы» из оперы «Риголетто» Джузеппе Верди:

– La donna è mobile / Qual piuma al vento, / Muta d’accento – e di pensiero…

На скорости, пританцовывая, Даниэль завернул за угол и чуть не сбил с ног девушку. Она стояла, склонившись к кабриолету, судорожно вцепившись пальцами в закрытую дверцу, и что-то громко выговаривала сидящему за рулем парню. Даниэль налетел на нее, охнул и начал извиняться. Он увидел, что это незнакомка из Галереи и она ужасно чем-то расстроена. Ее лицо сильно покраснело, глаза заполняли слезы, макияж размазался, черные потеки туши оставили длинные следы на алеющих щеках. Когда Даниэль наскочил на нее, девушка дернулась, выпрямилась и выпустила дверцу автомобиля. И парень тут же воспользовался моментом и резко тронул с места.

– Arividerchi! – громко крикнул он и махнул высоко поднятой рукой, но даже не обернулся.

Кабриолет умчался, девушка застыла, глядя ему вслед.

– Простите меня, ради бога! – покаянно начал Даниэль. – Как я могу искупить?

Она повернулась, слезы текли по щекам, и он вынул платок и протянул ей. Незнакомка молча кивнула, взяла и вытерла глаза.

– Главное, необходимо успокоиться, – заботливо проговорил он. – Чашка зеленого чая с жасмином и парочка хрустящих канноло успешно утешают и творят чудеса. Пошли в кафе? Я угощаю, хочу при помощи вкусняшек успокоить вас и извиниться. Обнимашки тоже очень хорошо помогают, – добавил он и улыбнулся, раскинув широко руки.

– Обойдетесь! – сухо ответила девушка.

– Не страшно, – мягко произнес он и взял ее под локоть.

– Но вы тут ни при чем, – тихо продолжила она и пошла рядом. – Марчелло – гад и сволочь, каких поискать!

– Красавчик за рулем? – уточнил Даниэль и вздохнул.

Марчелло выглядел классическим соблазнителем: жгучий брюнет с длинными, забранными в хвост волосами, оливково-смуглым лицом, выразительными чертами, подтянутый, спортивный и одетый с иголочки. Кабриолет Porsche премиум-класса дополнял образ альфа-самца и помогал в обольщении девушек. В этом Даниэль не сомневался.

Молодой человек всегда считал себя обделенным «матушкой-природой». Средний рост, склонность к полноте, с которой велась упорная борьба, бледная, как у любого натурального блондина, кожа, мягкие черты лица, казавшиеся ему невыразительными и даже аморфными, голубые глаза и светлые ресницы – такие внешние данные никак не соответствовали его страстной и увлекающейся натуре истинного Дон Жуана. Даниэль обожал женщин и хотел покорять их одним своим появлением, следуя известному фразеологизму: «Veni, vidi, vici», что в переводе с латинского значит: «Пришел, увидел, победил». Эти слова Юлия Цезаря Даниэль в юности даже взял себе за девиз, и именно приступом, словно это были крепости, старался завоевывать девичьи сердца. Но его облик пухленького херувима с нежным лицом, ясными глазами и ореолом светлых кудрей вызывал у девушек умиление, но никак не страсть, и часто все его ухаживания заканчивались просто дружбой без дальнейшего развития. Хуже того, девушки воспринимали Даниэля как добрую приятельницу и делились с ним секретами, а он «сгорал на огне желаний», выслушивая о симпатиях к другим парням и советуя, как лучше себя вести, чтобы добиться их расположения. Во взрывном подростковом возрасте Даниэль неоднократно впадал в депрессию лишь от одного взгляда на себя в зеркало. Он расправлял плечи, напрягал живот, выискивая несуществующие кубики, приглаживал непослушные кудри, но отражение показывало все того же милого «херувима». Его ровесники начинали вытягиваться, как молодые зеленые побеги на весеннем солнце, басили, покрывались прыщами и первым «пухом» на подбородке и над верхней губой, а Даниэль так и рос, оставаясь практически без изменений внешнего вида. Но к двадцати годам он научился удерживать свой вес на допустимой для его роста величине, постоянно занимался в тренажерном зале, чтобы быть в тонусе, нашел хорошего стилиста, который создал ему гармоничный интересный образ, и даже укротил непослушные кудри, и, наконец, приобрел внутреннее равновесие и чувство собственного достоинства. Но в общении с девушками по-прежнему оставался в имидже «закадычной подружки». Однако это уже не мешало завоевывать их сердца и закручивать быстрые и страстные романы. Даниэль обладал одним неоценимым качеством, довольно редким в современном мире: мягким ненавязчивым обаянием. И противоположный пол легко попадал в обволакивающую ловушку приятного интеллигентного общения.

– Марчелло – конченый подлец, – спокойнее произнесла девушка и глянула на спутника с интересом. – А мы с вами толком и не познакомились… Катрина.

– Очень приято! Даниэль, – еще раз представился он и протянул ей руку.

И она подала свою для рукопожатия, но молодой человек склонился и поцеловал кончики ее дрогнувших пальцев.

– А что ты пел, когда… выскочил, словно черт, из-за угла? – с любопытством уточнила Катрина, легко переходя на «ты», и хихикнула.

Ее слезы высохли, глаза заблестели, и Даниэль с удовольствием посмотрел на ее оживившееся лицо.

– Простите, я так неловок, – тихо проговорил он. – И петь особо не умею… Но оперу обожаю!

– Что-то известное, – заметила она. – Но я была не в себе, так что не уловила…

– О да, не просто известное, а знаменитое! «Риголетто», ария герцога Мантуанского…

– Ну конечно! Это же «La donna è mobile»! – с жаром произнесла Катрина. – Хотя я бы переиначила, ведь мужчины еще более непостоянны, чем женщины.

– Не стоит обобщать, – сказал он. – Я верен, постоянен… как настоящий рыцарь, – немного хвастливо добавил он.

– Да ладно заливать! – со смехом ответила девушка.

– А вон и кондитерская! – сказал он, оставив без комментария ее колкое замечание.

Даниэль, заметив кафе на противоположной стороне улицы, направился к перекрестку. Катрина без возражений шла рядом. Когда они ждали зеленый сигнал светофора, откуда ни возьмись налетела туча. Обрушился такой мощный поток, что казалось, небеса разверзлись прямо над молодыми людьми. Катрина взвизгнула, прикрыла голову сумочкой и полетела через дорогу «на красный свет», пересекая путь резко затормозившей машине. Даниэль побежал за ней. Водитель высунулся из приоткрытого окошка и начал кричать им вслед ругательства.