Диего Дон Валенсия - Страсть, еда и фламенко

Даниэль ответил крепким рукопожатием, затем коснулся губами кончиков пальцев. Натэла вздрогнула, а он, поддавшись порыву, склонился и поцеловал ее приоткрытые губы.

– Что ты делаешь? – охнув, спросила она.

– Сам не знаю, – прошептал парень, приподнял ее за талию и опустил спиной на стол, прямо на его распечатанную и разложенную статью.

– Это так пошло, – пробормотала она, но не двинулась с места. – Молоденький начинающий журналист и его взрослая редак…

– Молчи, глупышка, – оборвал он ее, не дав договорить и прижав ее раскинутые руки своими ладонями.

– Молчу, – неожиданно согласилась она и закрыла глаза.

Даниэль навалился на нее и начал целовать лицо, губы, медленно спустился поцелуями по шее, попутно расстегнул мелкие пуговички блузки и забрался в вырез. Когда его ловкие пальцы высвободили ее грудь из бюстгальтера и нежно сжали соски, Натэла запрокинула голову и тихо застонала. Не мешкая, он поднял ее короткую юбку на живот, погладил кружевную резинку бежевых чулок, ощутил, как задрожали ее ноги, и отодвинул серединку трусиков. Девушка не возражала, обессиленная резко возникшим сильнейшим желанием, но о мерах предосторожности все же не забыла и прерывающимся шепотом попросила взять из нижнего ящичка стола презерватив. Секс оказался бурным, но коротким. Оба были на таком пике возбуждения, что через пару минут практически одновременно достигли разрядки.

Когда они привели себя в порядок и немного успокоились, Даниэль, не комментируя произошедшее из-за накатившего невыносимого смущения, быстро направился к двери.

– Это всего лишь секс и ничего более, – услышал он вслед и резко обернулся.

Натэла стояла у стола с напряженным видом. И он понял, что она растеряна и смущена не меньше его.

– Конечно, конечно, – торопливо согласился он. – Я ни на что и не рассчитываю. И уже все забыл.

– Ты умный мальчик, – заметила она и начала расслабляться. – И уверена, что сохранишь наш маленький секрет.

– Еще бы! Мне проблемы на работе не нужны, – ответил он и вышел за дверь.

Но одним разом это не кончилось. Они испытывали друг к другу непреодолимое физическое влечение, но дальше коротких встреч в ее кабинете дело не шло. К тому же Натэла сразу «отформатировала» их отношения и дала понять, что не рассматривает Даниэля в качестве серьезного партнера. Ему это даже нравилось. Роман со взрослой женщиной, к тому же его начальницей, придавал парню веса в собственных глазах, помогал избавиться от мучающего весь пубертатный период комплекса неполноценности, позволял набраться опыта и в сексе, и в личностных отношениях. А Натэле нравился легкий характер друга, ей было с ним всегда весело, его энтузиазм в «занятиях любовью» заряжал энергией, связь без каких-либо обязательств казалась очень удобной. И когда через год девушка встретила подходящего кандидата – это был респектабельный директор одного из мадридских издательств, старше ее на три года, тоже разведенный, обеспеченный и надежный, – она без колебаний все рассказала Даниэлю и попросила забыть навсегда их «развлечения». Он согласился и пожелал ей счастья. Но укротить свое мужское эго и смириться с тем, что ему предпочли другого, так и не смог, и через пару месяцев неожиданно уволился, придумав, будто нашел более интересное для себя место в кулинарном журнале. Натэла ничего выяснять не стала и отпустила ценного сотрудника, выплатив ему щедрое выходное пособие.

Потом у Даниэля завязывались еще романы, уже с ровесницами. Но все как-то быстро «рассасывалось». Пару недель назад он расстался с Магдаленой, юной и симпатичной гимнасткой, гибкой, как каучук. Секс с ней был ярким, но вот ее истерики по поводу и без совершенно вымотали Даниэля. Он выдержал полгода отношений и решил закончить их. Магдалена плакала, просила не бросать ее, говорила, что ее нервная система на грани и что профессиональный спорт это зло для здоровья, обещала быть мягче и спокойнее, но Даниэль стоял на своем. В конце концов, она расцарапала ему лицо, перебила посуду, облила только что приготовленным тыквенным супом, приправив действие потоком обидных прозвищ, собрала вещи и съехала из его квартиры. Даниэль тщательно вымылся, прижег ранки спиртом, занес ее номер в «черный список», заблокировал в соцсетях и вздохнул с облегчением. Он решил забыть о Магдалене и дал себе слово больше никогда не связываться с истеричками.

В Венецию он приехал по своему желанию, решив использовать двухнедельный отпуск для «перезагрузки» после разрыва и заодно собрать материалы о местной кухне. И конечно, главной целью являлось посещение знаменитого на весь мир Harry’s Bar, любимого венецианского прибежища Эрнеста Хемингуэя, Синклера Льюиса, Орсона Уэллса, Хамфри Богарта и других представителей артистической богемы. Но даже не громкие имена посетителей привлекали Даниэля, главная его страсть – кухня – заставляла выискивать интересные блюда и исторические места, связанные с их изобретением. Таким образом он собирал материалы для статей и рецепты для себя. А этот венецианский ресторан с давней историей славился тем, что его владелец Джузеппе Чиприани был поклонником и знатоком живописи и изобрел не только коктейль «Беллини», но и блюдо-бренд из сырого мяса. Оно было названо в честь Витторе Карпаччо – живописца эпохи Возрождения, чьи картины изобиловали оттенками красного и белого цветов. Оригинальный рецепт Чиприани до сих пор используется в Harry’s Bar, и карпаччо является визитной карточкой заведения.

Даниэль находился здесь всего второй день и уже познакомился с симпатичной девушкой, хотя завязывать в Венеции мимолетные романы в его планы не входило. Но он всегда «плыл по течению» и с удовольствием принимал предлагаемые судьбой обстоятельства. И уж, конечно, никогда не упускал свой шанс. Молодой человек с наслаждением ощущал, как его застывшие от разрыва с Магдаленой эмоции вновь возрождаются, боль окончательно уходит, память будто стирает все картинки прошлых отношений и он охотно смотрит вперед и уже не боится вновь влюбиться. И Катрина, хотя они были знакомы не больше часа, уже волновала его, он ощущал, как нежность и страсть завладевают всем его существом, как очарование девушки кружит голову и заставляет забыть обо всем, и не сопротивлялся этим пленительным процессам.

Чаепитие в доме родителей Катрины прошло легко и весело. Правда, отец отсутствовал – он уехал в банк по делам и задерживался там, но синьора Джемма с лихвой восполнила этот пробел, ее было так много, что казалось, она занимала все пространство. Гостя усадили во главе стола, положили на колени вышитую Катриной салфетку из тончайшей бязи, поставили перед ним чайную пару. Когда Джемма внесла пирог, он первым делом оценил его внешний вид.