Диего Дон Валенсия - Страсть, еда и фламенко

Катрина глянула на него с непониманием, пожала плечами, кинула: «Момент!» и скрылась в дамской комнате, Даниэль расплатился и вышел на улицу.

Солнце вновь заливало окрестности, лужи сверкали, пахло влагой, молодой листвой, цветами и свежей выпечкой. Различив яркие нотки классического сочетания печеных яблок и корицы, Даниэль начал невольно улыбаться. Видимо, в кафе готовили булочки, и он ощутил прилив аппетита. Недоеденный генуэзский торт его не насытил, к тому же давно наступило время обеда.

Из-за угла вывернула велосипедистка, и он залюбовался сверканием быстро вращающихся спиц, хрустальными брызгами из-под колес, развевающимся от движения распахнутым прозрачным дождевиком, похожим на слюдяные крылья, бьющимися за плечами «наездницы» каштановыми длинными прядями, стройными ногами, быстро крутящими педали и едва прикрытыми широкими короткими шортами. Девушка проехала мимо него и широко улыбнулась, и Даниэль улыбнулся в ответ, невольно помахав рукой.

– Знакомая? – услышал он позади себя и обернулся.

Катрина стояла у двери кафе и смотрела на него недовольно.

– Впервые вижу, – ответил он.

– Все вы одинаковы, – сделала она неожиданный вывод и нахмурилась.

– Ты чего, малышка? – мягко спросил он и взял ее под руку.

– Какая я тебе малышка! – продолжила она злиться. – Тоже… впервые тебя вижу!

Даниэль с трудом скрыл радость, он был уверен, что нравится новой знакомой, раз она уже заявляет на него права собственности и не хочет, чтобы он уделял внимание другим девушкам. Это льстило его мужскому самолюбию и поднимало самооценку.

– Но у нас же взаимная симпатия с первого взгляда, – с чувством произнес он, повернулся к ней и глубоко заглянул в глаза.

Катрина моргнула, но взгляда не отвела. И он засмотрелся в медово-коричневое мерцание радужки, ощущая прилив желания и борясь с ним. Девушка стояла неподвижно, их руки соединились, пальцы сплелись. Ее длинные ресницы без следов туши блестели на солнце и трепетали, и Даниэль в порыве восхищения назвал их про себя черным шелком. Он невольно потянулся губами к приоткрытым губам девушки, не в силах сопротивляться накатившему возбуждению.

– Эй, голубки, чего на проходе-то застыли? А ну разлетелись! – услышали они раздраженное замечание и расступились, пропустив в кафе полного запыхавшегося мужчину.

За ним захлопнулась дверь, молодые люди переглянулись и рассмеялись.

– Ну очень ему есть хочется! – заметил Даниэль.

– Еще бы! – со смехом ответила она. – Такие объемы питать нужно.

– Уходим! А то толстяк вернется и нас съест, – весело сказал он и потащил девушку за руку по улице.

Но Катрина остановилась и заметила, что им совсем в другую сторону и нужно перейти через Гранд-канал по мосту, который находится справа от кафе.

– Веди меня, мой очаровательный гид! – предложил Даниэль и вдруг быстро поцеловал ее в щеку.

Катрина вздрогнула и побледнела, но глянув на его смущенное лицо, заулыбалась.

Они пришли в магазинчик минут через сорок. Он располагался внизу старинного трехэтажного здания, большие окна витрин заполняли товары, в основном искусно расшитые вещички для младенцев, надетые на детские манекены. Непременные аисты зависали над ними и дополняли картину. Возле дверей на тротуаре стояла ростовая кукла в виде молодой мамы с ребенком на руках. А на пороге лавки, загородив проход мощной фигурой, возвышалась пышущая здоровьем матрона «в возрасте элегантности». Обычно именно так классифицировал Даниэль всех женщин после пятидесяти. Синьора Джемма, заметив в окно дочь под руку с незнакомым молодым человеком, вышла на улицу, чтобы встретить их. Она окинула нежданного гостя цепким взглядом, одобрительно поцокала языком, охотно позволила расцеловать себя в обе щеки, широко заулыбалась, сделала для себя выводы из ситуации и жарко поприветствовала «жениха».

– О, мне тоже очень приятно! Вы обе такие ослепительные красавицы! Сейчас я понимаю, в кого удалась дочурка, – сыпал комплиментами Даниэль, пропустив мимо ушей определение его статуса.

– Милый прекрасный синьор, вы так любезны. И я так рада, что у моей дочки такой славный жених! Это так вовремя и так многообещающе! – тараторила Джемма, все более очаровываясь собственными домыслами.

– Мама, ты ошибаешься! – попробовала встрять Катрина. – Мы едва знакомы…

– А этого бездельника, то бишь актеришку, Марчелло ты отправила наконец-то куда подальше? Туда ему и дорога! – не слушая дочь, продолжила синьора. – О, дорогой Даниэлино, вы должны отведать пирог с красной смородиной, который готовит из поколения в поколение вся наша семья. Как раз сегодня утром его и испекли мы… вместе.

– Красная смородина? – заинтересованно уточнил он. – А ведь не сезон.

– Используем замороженную, – пояснила Джемма. – Прошу в дом! Наши апартаменты на втором этаже, мы живем там с мужем вот уже… ох, страшно и сказать сколько! А на первом – наша лавочка.

Синьора подскочила к двери в магазин, открыла ее и громко крикнула:

– Луиса, Николетта, Лучана, бездельницы, за работу! Нечего подглядывать и подслушивать. А я отлучусь.

Она захлопнула дверь и быстро пошла за угол здания.

– Но, мама, – попробовала остановить ее Катрина, – зачем со двора? Есть же вход через магазин!

– Ты меня еще поучи! – на ходу ответила Джемма. – Чтобы наши девушки изучали синьора Даниэля? Чтобы потом обсуждали до конца года твоего жениха? Ну уж нет! Не получат они такой лакомый кусочек для сплетен!

– Но я не собирался к вам в гости, – растерянно проговорил Даниэль, едва поспевая за быстро идущей синьорой. – Я без цветов… без подарка… Простите! Я всего лишь хотел кое-что купить для будущего ребеночка своей кузины.

Джемма так резко остановилась и развернулась, что молодой человек налетел на нее. Она схватила его за щеки, притянула к себе и звонко чмокнула в лоб, приговаривая:

– Ты мой марципановый! Да ты ж какой заботливый! Не нужны нам подарки… Мы и без них рады тебя видеть. И конечно, конечно, подберем для твоей родни все самое лучшее… О, какие прелестнейшие вышитые распашонки имеются у нас, какие чепчики и пеленки. Твоя уважаемая кузина будет в восторге. Кого они ждут? Это важно! Розовая канва или голубая? Есть и нейтральная, серебряная… И как изумительно моя девочка, мой цветочек выводит узоры золотой гладью по тончайшему батисту! И это не вышивка, а произведение искусства… О, святая Дева Мария и светлые ангелы! Это вы поцеловали мою дочурку в лобик, как только она родилась, это вы благословили ее искусные пальчики…

– Мама! – остановила ее Катрина. – Ты слишком много говоришь.

– Не порти впечатление, цветочек, и не перебивай мать! – строго проговорила Джемма и погрозила дочери пальцем. – Иначе никогда не выйдешь замуж. Мужчины любят не только красивых, но и хорошо воспитанных, покладистых девушек, ссоры в доме никому не нужны… О, дорогой синьор, уж простите наши разговоры, но святая обязанность матери неустанно наставлять свое чадо. А моя девочка вот уже два года живет отдельно, ей досталась шикарная квартира от бабушки, это тут рядом, в Джудекке… Ох и рано мы отпустили нашу дочку. Ей всего-то двадцать два, могла бы еще под нашим крылышком… а так совсем без присмотра! А вам сколько, милый Даниэлино?